Афганская война ГРУ. Гриф секретности снят! - читать онлайн книгу. Автор: Геннадий Тоболяк cтр.№ 59

Война привела к тому, что власть в СССР потеряла к себе всякое уважение и доверие граждан.

– Пусть сдохнет СССР, чем погибнет Россия! – слышалось в Афганистане. Многие военнослужащие махнули рукой на войну. Наверное, сделал бы так же и я, если бы не был разведчиком, то возможно, был бы Робин Гудом и помогал всем обездоленным, а не испытывал свою судьбу на излом, как большинство военнослужащих. Солдаты до поры до времени молчали, в лучшем случае пересказывали письма из дома, расстраивались не на шутку, когда узнавали, что в России холодно, голодно, у матери прохудилась крыша в доме или происходило еще что-то ужасное, что тревожило душу и она была не на месте.

Письма из дома будоражили воспоминания, заставляли тревожно биться сердца, так и хотелось воткнуть штык в землю: «Долой войну!» – и оказаться среди родных и близких людей.

В марте 1981 года рядовой Александр Григорьев получил письмо из дома. Мать писала из деревни Карачино Тобольской губернии, что сильно скучает, часто видит сына во сне окровавленным и убитым.

«Сынок, побереги себя, – писала мать, – вижу тебя во сне всякий раз перед рассветом. Такие сны, говорят, сбываются. Сны плохие, тревожные, волнительные. Боюсь, Сашенька, как бы с тобой чего не случилось. Обо мне не беспокойся. Хотя я часто болею, но креплюсь. Не умру, пока ты не вернешься».

Далее мать Саши Григорьева писала о своих деревенских делах и знакомых.

Получив письмо от матери, Саша сильно расстроился, я сразу заметил его душевное беспокойство, спросил:

– Чего не весел, Саша? Что случилось? Поделись горем – и тебе станет легче, поделим горе пополам.

– Как тут не расстроиться, – сказал Саша, – мама пишет, что в деревне, где она живет, стало трудно жить. Деревня разваливается, работать некому, остались одни старики и старухи, молодежь норовит удрать в город Тобольск. Мама не хочет никуда уезжать. Здесь похоронены наши пращуры, кто будет ухаживать за их могилами? – После армии мама зовет меня в деревню Карачино, а я не знаю, как быть? Может, податься в монахи? Скоро дембель, куда идти, как жить? Не знаю. Дайте совет.

– Тебе, Саша, жить и тебе решать. Ты затронул важный вопрос в жизни, и ответ должен созреть у тебя самого, только так можно избежать всяких ошибок. До момента демобилизации еще есть время обо всем подумать.

– Я так же думаю, товарищ полковник. Только вы никому не говорите о нашем разговоре.

– Конечно, не скажу. Это дело личное и пусть оно останется при тебе.

К сожалению, не один Саша Григорьев не представлял, как дальше жить, многие полагались на счастливый случай, но кто знает, когда он придет, этот счастливый случай, так необходимый для полного восприятия жизни.

Поиск счастливого случая бывает разный. Например, прапорщик Виктор Зубарев искал счастливый случай в богатстве. Он повадился участвовать в военных операциях, проводимых кандагарской бригадой, находиться в арьергарде с мешком в руках. В мешок складывал все, что плохо лежало в дуканах: золотые вещи, ковры, бриллиантовые украшения, магнитофоны, дубленки, шубы… Другого счастливого случая Виктор Зубарев не видел и, кажется, преуспел в деле грабежа и наживы. Удача сопутствовала ему даже при гибели его товарищей по оружию, но ему до этого не было никаких дел. Он делал свой бизнес на крови, занимался мародерством и так прикипел к своему ремеслу грабить дуканы, что даже во сне видел свой вещмешок, доверху набитый золотом.

– Видать, сам сатана помогает прапорщику Зубареву, – говорили солдаты. – В ходе операции погибло пять человек и трое ранены, а Зубареву все нипочем. Притащил целый мешок ценных вещей. Умеет жить и на войне иметь свою выгоду.

Прапорщик – высокомерный и наглый, презирал всех, кто по служебной лестнице стоял ниже его, любил начальство и одаривал его подарками из своего мешка. Золотые вещи дарил нужным людям и был награжден за храбрость орденом Красной Звезды и медалью. Был, кажется, не потопляемый и все ему сходило с рук. Но однажды он не вернулся после очередной зачистки кишлака. Прозвучал одиночный выстрел, и прапорщик был убит. Содержимое вещмешка растащили на сувениры, как только солдаты узнали о смерти мародера.

– Так ему и надо, – говорили солдаты о Викторе Зубареве, – поганый был человек. Он получил свое, к чему шел.

К сожалению, таких зубаревых в 40-й армии было немало. Если кольцо с пальца нельзя было снять, отрубали палец и ничто не останавливало – ни мораль, ни нравственность. Таких людей уже было нельзя усовестить, можно было лишь расстрелять.

Болезнь 40-й армии усугублялась изнутри, и уже ничто не могло остановить разложение организма без хирургического вмешательства. А кто хирурги? Это все те же престарелые генералы, пришедшие в Афганистан за богатыми трофеями. Круг замкнулся, армия гибла. У генералов вся грудь в крестах, у солдат голова – в кустах.

Кандагарская разведгруппа несмотря на лишения и трудности продолжала решать поставленные задачи, выявлять банды, исламские комитеты, склады с оружием и боеприпасами, пути доставки оружия из Ирана, Пакистана, КНР, Ирака… Мы уничтожали одну банду, вместо нее появлялись две или три, как в сказке о Змее Горыныче. Отрубали одну голову – вырастали две, бороться с басмачами не хватало сил. Наши ряды таяли, а ряды басмачей – множились. Оружие взяли в руки стар и мал. Народ Афганистана поднялся на вооруженную борьбу, как сто лет назад с английскими колонизаторами. Они пытались захватить Афганистан и превратить его в свою колонию, не вышло. Не выйдет и у нас, как бы мы ни старались. Победить афганский народ нельзя. Так думал я, командир кандагарской разведгруппы, но так не думали генералы, «стратеги» войны. На поражение от басмачей они отвечали жестокостью к мирным жителям и всем, кто попадался им под руку. Зло перевалило через край, как при царе Давиде, и остановить его было нельзя. В Библии сказано о царе Давиде: «А народ… он вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступил со всеми городами Аммонитскими».

Зная бешеный настрой на победу генералов, я придерживал информацию о басмаческих формированиях, если они не проявляли активности и мирно существовали с народной властью, знал, что стоит указать координаты кишлаков, как от них ничего не останется и жизнь там надолго прекратится. Басмаческие формирования, настроенные на захват власти в Афганистане, разведгруппа тщательно отслеживала и уничтожала.

Характерный факт – стоило даже на время замедлить свою активность, как работать становилось труднее. Басмачи четко следили за нашей активностью и искали случая единым махом уничтожить нас.

Особую опасность представляла «Дорога жизни» из кандагарского аэропорта в город Кандагар. Во многих местах дорога была разбита гусеницами танков, изрыта воронками от снарядов и бомб. Здесь проходили ожесточенные бои, дорогу так и не отремонтировали, и автомашины на участке до одного километра двигались очень медленно, со скоростью верблюжьей упряжки. Вовнутрь автомашины постоянно кто-то заглядывал, что-то искали или кого-то высматривали. Это переодетые в нищенскую одежду басмачи. Они выискивали очередную жертву своего террора, как правило, высокопоставленных чиновников кандагарской администрации или офицеров бригады Шатина, приставали с вопросами к водителю, просили милостыню, отвлекали водителя своими вопросами, пытаясь понять, кто едет в автомашине, чтобы «подстрелить» важную птицу и свести таким образом риск до минимума, получив хорошее вознаграждение.