Приключение знатного холостяка (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Артур Конан Дойл cтр.№ 10

А потому я оставил его попыхивать черной глиняной трубкой в полном убеждении, что завтра вечером в его руках будут все нити, которые обеспечат установление личности исчезнувшего жениха мисс Мэри Сазерленд.

В то время сам я был поглощен крайне серьезной профессиональной проблемой и весь следующий день провел у одра тяжелобольного пациента. Было уже почти шесть, когда я наконец освободился и прыгнул в кеб, чтобы поспешить на Бейкер-стрит в некотором опасении опоздать к dénouement ^[4] нашей интригующей загадки.

Однако я нашел Шерлока Холмса в полном одиночестве. Он дремал, погрузив свою длинную худую фигуру в глубины кресла. Внушительный строй флаконов и пробирок вкупе с сильным густым запахом соляной кислоты сказали мне, что весь день он посвятил химическим исследованиям, столь дорогим его сердцу.

– Ну как? Вам удалось разобраться с этим? – спросил я еще с порога.

– Да, это был бисульфат бария.

– Нет-нет, с тайной! – вскричал я.

– А! Вы об этом… Я задумался о соли, над которой работал. В этом же деле никакой тайны вообще не было, хотя, как я упомянул вчера, кое-какие детали и выглядели интересными. Единственный минус заключается в том, что законченный негодяй не нарушил ни единого закона.

– Так кто же он и с какой целью покинул мисс Сазерленд?

Я едва договорил, а Холмс не успел раскрыть рта, чтобы ответить, как в коридоре послышались тяжелые шаги, и в дверь постучали.

– Отчим барышни, мистер Джеймс Уиндибенк, – сказал Холмс. – Он написал мне, что будет здесь в шесть. Войдите!

Вошел мужчина крепкого сложения, среднего роста, лет тридцати, бритый, с желтоватым цветом лица и вкрадчивостью в манере держаться, со сверлящими серыми глазками. Он вопросительно взглянул на нас по очереди, положил глянцевый цилиндр на столик и с легким поклоном бочком опустился в ближайшее кресло.

– Добрый вечер, мистер Джеймс Уиндибенк. Полагаю, это напечатанное на машинке письмо послано вами, и в нем вы обещали встретиться со мной в шесть часов.

– Да, сэр. Боюсь, я чуть опоздал, но я, знаете ли, не вполне себе хозяин. Сожалею, что мисс Сазерленд побеспокоила вас из-за этой глупости, так как считаю, что подобного рода белье лучше на людях не стирать. Побеспокоила она вас вопреки моему желанию, но, как вы могли заметить, девочка она легко возбудимая, импульсивная, и ее нелегко контролировать, если уж она что-то решила. Разумеется, против вас я возражал бы меньше, поскольку вы с официальной полицией не связаны, однако огласка такой семейной беды крайне неприятна сама по себе. К тому же абсолютно бесполезный расход. Как вообще вы можете разыскать этого Хосмера Ангела?

– Напротив, – невозмутимо сказал Холмс, – у меня есть все основания полагать, что мне удастся обнаружить мистера Хосмера Ангела.

Мистер Уиндибенк вздрогнул так, что выронил перчатки.

– Крайне рад слышать это, – сказал он.

– Весьма любопытно, – заметил Холмс, – что пишущие машинки столь же индивидуальны, как и почерки. Кроме, разумеется, совсем новых, не найдется и двух, печатающих совершенно одинаково. Некоторые буквы снашиваются больше других или только с одной стороны. И заметьте, мистер Уиндибенк, в вашем ответе «е» всякий раз смазано, а хвостик «у» имеет крохотный дефект. Набралось еще четырнадцать характерных особенностей, но эти наиболее наглядны.

– В конторе мы все печатаем на этой машинке, и, без сомнения, она слегка изношена, – ответил наш посетитель, въедливо посмотрев на Холмса посверкивающими глазками.

– А теперь я продемонстрирую вам по-настоящему интересное наблюдение, мистер Уиндибенк, – продолжал Холмс. – Я подумываю как-нибудь на днях написать небольшую монографию о пишущих машинках в связи с преступлениями. Этой теме я уделил кое-какое внимание. Вот четыре письма, предположительно присланных исчезнувшим человеком. Все напечатаны на машинке. И в каждом не только «е» смазаны, а «у» бесхвостые, но если вы соблаговолите воспользоваться моей лупой, то обнаружите и остальные четырнадцать дефектов, про которые я упомянул.

Мистер Уиндибенк взвился из кресла и схватил цилиндр.

– Я не могу тратить время на подобного рода фантазии, мистер Холмс, – отрезал он. – Если вы можете изловить этого субъекта, то изловите его и сообщите мне, когда изловите.

– Не премину, – сказал Холмс, подходя к двери и поворачивая ключ в замке. – Позвольте сообщить вам, что я его изловил.

– Когда? Где? – закричал мистер Уиндибенк, побелев до самых губ и стреляя глазами по сторонам, точно крыса в крысоловке.

– Право же, ничего не выйдет, – сказал Холмс учтиво. – Увильнуть невозможно, мистер Уиндибенк. Все слишком уж явно. И вы отпустили мне далеко не самый лестный комплимент, сказав, что найти ответ на столь примитивный вопрос свыше моих сил. Вот-вот! Садитесь и поговорим спокойно.

Наш посетитель уже рухнул в кресло. Лицо у него исказилось, на лбу выступили капельки испарины.

– Это… это неподсудно, – прохрипел он.

– Весьма опасаюсь, что нет, но, говоря между нами, Уиндибенк, мне еще не приходилось сталкиваться с таким жестоким своекорыстным и бессердечным обманом и с таким подлейшим. Теперь позвольте вкратце изложить ход событий и поправьте меня, если я в чем-либо ошибусь.

Уиндибенк скорчился в кресле, уронив голову на грудь, как человек, стертый в порошок. Холмс поставил ногу на угол камина, прислонился спиной к стене, и, сунув руки в карманы, заговорил, обращаясь словно бы не столько к нам, сколько к самому себе:

– Мужчина женится на женщине намного его старше ради ее денег, – начал он, – и получает возможность распоряжаться деньгами ее дочери, пока та живет с ними. Суммой весьма значительной для людей их положения, потеря которой составила бы чувствительную разницу. И стоило приложить усилия, чтобы этого не произошло. Дочь – добрая, покладистая, но также привязчивая и способная увлечься. А потому было очевидно, что при своей личной привлекательности вкупе с небольшим ежегодным доходом она вряд ли надолго останется незамужней. Но ее брак, разумеется, означал утрату ста фунтов в год. И что же предпринимает ее отчим для предотвращения этого? Он прибегает к очевидным мерам: препятствует ей выходить из дома и мешает бывать в обществе молодых людей, близких ей по возрасту. Но вскоре убеждается, что этого недостаточно. Ее терпение истощается, она настаивает на своих правах и наконец выражает непреклонное желание отправиться на некий бал. И что же предпринимает ее хитрый отчим? У него возникает идея, делающая больше чести его голове, нежели сердцу. С одобрения и при пособничестве жены он изменяет свою внешность, прячет эти буравящие глазки за стеклами темных очков, маскирует лицо усами, парой пышных бакенбард, превращает этот звучный голос во вкрадчивый шепоток, и, вдвойне подстрахованный близорукостью девушки, он является в роли мистера Хосмера Ангела и держит всех возможных ухажеров на расстоянии, ухаживая за ней сам.