– Бумаги занесу днем, – сказала Элис Уиллард и отвернулась.
В тот же самый миг к мужу подошла леди Джейн.
– Пора домой, – поведала она. – Обед скоро будет готов.
Ролло огляделся, высматривая сестру.
Марджери нигде не было видно.
2
Едва Фицджеральды отдалились настолько, что уже не могли их услышать, Нед спросил у матери:
– Зачем ты согласилась одолжить столько денег сэру Реджинальду?
– Потому что иначе он принялся бы строить нам пакости.
– Но он может разориться! И тогда мы потеряем все!
– Нет, у нас будет аббатство.
– Ну да, скопище полуразрушенных домишек!
– Здания мне не нужны.
– Но тогда… – Нед нахмурился.
– Думай, – велела мать.
Если здания – помеха, чего же хочет Элис?
– Земля? – спросил Нед.
– Думай, я сказала.
– Аббатство находится в центре города…
– Вот именно. Это лучшее место в Кингсбридже, оно стоит куда больше четырех сотен фунтов, особенно для того, кто знает, что с ним делать.
– Понятно, – протянул Нед. – И что же ты собираешься делать? Строить дом, как Реджинальд?
Элис сморщила нос в гримасе.
– К чему мне дворец? Я построю крытый рынок, который станет работать каждый день всю неделю подряд, невзирая на погоду. Стану продавать места торговцам – пекарям, сыроварам, перчаточникам, сапожникам. Рядом с собором такой рынок будет приносить деньги добрую тысячу лет.
Ну и ну, подумалось Неду, экое предвидение. Вот почему его матушка славилась своей торговой хваткой. Ему такое и в голову не приходило.
Но все равно он продолжал беспокоиться, потому что не доверял Фицджеральдам.
Тут ему в голову пришла другая мысль.
– Это что, запасной план на случай, если мы потеряем все в Кале?
Элис прилагала немалые усилия к тому, чтобы разузнать о происходящем в Кале, но с тех пор, как французы захватили город, новости оттуда перестали поступать. Возможно, французы попросту забрали всю английскую собственность, в том числе забитый товарами склад Уиллардов; возможно, дядюшка Дик со своим семейством уже плывет в Кингсбридж, лишившись всего. Впрочем, Кале процветал исключительно благодаря тому, что англичане вели там торговлю, и вполне может статься, что французский король догадался: разумнее и доходнее позволить чужестранцам торговать и дальше.
К несчастью, отсутствие новостей было дурным признаком. Раз никто из англичан пока не вернулся из Кале и не привез никаких вестей, хотя с падения города прошел уже месяц, можно было предположить, что уцелели немногие.
– Крытый рынок оправдает себя при любых обстоятельствах, – сказала Элис. – Но ты прав. Думаю, нам понадобится новое дело, если новости из Кале окажутся столь печальными, как все опасаются.
Нед кивнул. Он знал за матерью привычку глядеть далеко вперед.
– Быть может, ничего не получится, конечно, – продолжала Элис. – Реджинальд не стал бы унижаться и просить у меня денег, не маячь перед ним по-настоящему выгодная сделка.
Между тем Нед задумался о другом. Переговоры с Реджинальдом на короткий срок отвлекли его от мыслей о единственном члене семейства Фицджеральдов, который действительно интересовал юношу.
Он огляделся по сторонам, всмотрелся в лица прихожан, но Марджери нигде не увидел. Девушка ушла – но Нед твердо знал, куда она направилась. Он двинулся вдоль прохода, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.
Погруженный в размышления, он все же восхитился, как всегда, красотою сводов собора, этой каменной музыкой: нижние арки, словно басовые ноты, повторялись в устойчивой мелодии, а те, что поменьше, на галерее и над хорами, мнились высокими нотами в том же напеве.
Выйдя наружу, Нед плотнее запахнул плащ и повернул на север, будто бы в направлении кладбища. Снег повалил гуще, белая шапка почти скрыла величественную усыпальницу приора Филиппа. Та была столь велика, что Нед с Марджери частенько укрывались у дальней стены и обжимались, не опасаясь быть замеченными. По преданию, приор Филипп снисходительно взирал с небес на тех, кто предавался плотским наслаждениям, и потому Неду казалось, что душу давно усопшего монаха не потревожат двое молодых людей, целующихся над его могилой.
Однако Марджери придумала местечко для встреч получше – и поделилась с Недом своим открытием, когда им удалось переброситься словечком во время службы. Следуя ее указаниям, Нед обошел вокруг недостроенный новый дом Фицджеральдов. Потом остановился, убедился, что за ним никто не следит, и юркнул в дырку в заборе.
В новом доме сэра Реджинальда имелись полы, стены, лестницы и крыша, но не было ни дверей, ни окон. Нед вошел в дом и взбежал по парадной лестнице итальянского мрамора на площадку, где его поджидала Марджери. Девушка куталась в большую красную накидку, ее лицо выражало нетерпение. Нед обнял ее, и они прильнули друг и другу и принялись целоваться. Он закрыл глаза, вдохнул запах Марджери, этот теплый и невыразимо приятный запах от кожи на ее шейке.
Когда они разомкнули объятия, переводя дыхание, Нед сказал:
– Знаешь, я волнуюсь. Моя матушка только что одолжила твоему отцу четыреста фунтов.
Марджери пожала плечами.
– Они постоянно так делают.
– Ссуды оборачиваются ссорами. Нам с тобою это может выйти боком.
– И так уже все плохо. Поцелуй меня снова, Нед.
Ему доводилось целоваться раньше, но ни одна девчонка не вела себя вот так.
Марджери единственная не жеманничала и прямо говорила, чего она хочет. Конечно, от женщин ждут, что они будут повиноваться мужчинам, особенно в телесных отношениях, но Марджери о том как будто не подозревала.
– Мне нравится, как ты целуешься, – проговорил Нед чуть погодя. – Кто тебя научил?
– Никто меня не учил! Ты за кого меня принимаешь? И потом, разве существует всего один способ? Ты что, подсчеты ведешь?
– Ты права, каждая девушка хороша по-своему. Рут Кобли нравится, чтобы ей жали грудь как можно сильнее, чуть ли не до синяков. А Сьюзан Уайт…
– Перестань! Я не хочу слышать о других твоих девушках.
– Да я просто дразнюсь. Никто из них с тобою не сравнится. Вот почему я полюбил тебя.
– Я тоже тебя люблю.
Они снова стали целоваться. Нед распахнул свой плащ, расстегнул пуговицы на накидке Марджери, чтобы теснее прижиматься. О холоде было забыто.
И тут раздался знакомый голос:
– Немедленно прекратите!
Это был Ролло.
Нед вскинулся, ощущая за собой вину, но быстро совладал с испугом: никто не запретит ему целовать девушку, которую он любит! Он выпустил Марджери из объятий и повернулся к ее брату, намеренно медленно.