Врачи двора его Императорского величества, или Как лечили царскую семью - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Зимин cтр.№ 101

Самый тревожный период в ходе развития болезни описан только в письме Николая II к императрице-матери: «Дни с 6 по 10 октября были самые тяжелые. Несчастный маленький страдал ужасно, боли схватывали его спазмами и повторялись почти каждые четверть часа. От высокой температуры он бредил и днем и ночью, садился в постели, а от движения тотчас же начиналась боль. Спать он почти не мог, плакать тоже, только стонал и говорил „Господи, помилуй“». ^[854] Эти боли были связаны с тем, что кровь заполнила все внутренние полости в суставных сумках и непрерывно давила на нервные окончания.

Бюллетень о состоянии цесаревича от 8 октября 1912 г.

Телеграмма министра Императорского двора В. Б. Фредерикса к Председателю Совета министров

В дневнике же императора 6 октября 1912 г. появилась вполне бесстрастная запись: «С Алексеем перемен нет, только сон стал спокойнее», а далее, очень подробно, Николай II писал об итогах очередной охоты. Это было не свидетельством равнодушия к сыну, это была привычка «держать лицо» в любой ситуации и понимание того, что дневниковые записи рано или поздно станут достоянием множества самых разных людей.

О состоянии цесаревича 7 октября мы знаем только из дневниковых записей монарха: «Состояние Алексея без перемен, но в общем он был спокойнее и спал много днем. После обедни был большой завтрак; играли трубачи 3-го Уральского каз. полка. Поиграл в теннис. После чая и до обеда посидел с Алексеем».

8 октября, по словам П. Жильяра, «положение еще ухудшилось. За завтраком было, однако, несколько приглашенных». Действительно, в этот день Николай II охотился и подробно перечислял в дневнике свои охотничьи победы. О сыне он в этот день писал: «После чая часто заходил к Алексею, кот. провел день спокойно; только к вечеру жар дошел до 39,4. Он много бредил и долго не мог заснуть».

В этот день было принято решение об издании регулярных бюллетеней о состоянии здоровья цесаревича. Они должны были дать хотя бы минимальную медицинскую информацию подданным о происходившем в эти дни в Спале. Это было непростым решением для царской семьи. Вырубова упоминала, что «Министр Двора уговорил Их Величества выпускать в газетах бюллетени о состоянии здоровья наследника. Доктора очень опасались, что вследствие кровоизлияния начнет образовываться внутренний нарыв». ^[855] Как писал П. Жильяр, «температура дошла до 39,6°, и сердце стало очень слабо, граф Фредерикс испросил разрешения Государя публиковать бюллетени о его здоровье: первый бюллетень был в тот же вечер выслан в Петербург. Значит, потребовалось вмешательство министра Двора, чтобы решились открыто признать серьезность положения цесаревича… Я понял, что эта болезнь в их глазах имела значение государственной тайны». ^[856]

Еще раз подчеркну: ситуация была настолько серьезной, что министр Императорского двора В. Б. Фредерикс, несмотря на противодействие императрицы Александры Федоровны, настоял на том, чтобы начали печататься бюллетени о состоянии здоровья наследника. И первой под ними, наряду с подписями лейб-медика Е. С. Боткина и почетного лейб-медика педиатра С. А. Острогорского, стояла подпись С. П. Федорова. А. А. Вырубова в мемуарах упоминала о том, что «на консультации они (С. П. Федоров и В. Н. Деревенко. – И. З.) объявили состояние здоровья наследника безнадежным». ^[857]

Начальник Канцелярии Министерства Императорского двора А. А. Мосолов упоминал о разговоре, состоявшемся у него в Спале с С. П. Федоровым в те критические для наследника дни. В этом разговоре Федоров обозначил свою особую позицию по поводу перспектив развития болезни цесаревича, который был уже объявлен врачами безнадежным. По его мнению, следовало «применить более энергичные средства», которые, однако, были более опасны. Вместе с тем Федоров выразил готовность взять на себя ответственность за их применение. Он спросил Мосолова: «“Сказать мне об этом императрице или сделать помимо ее ведения?” Я ответил, что не берусь давать советы, но, конечно, тотчас после его ухода передал этот разговор министру двора». ^[858]

Первый бюллетень был составлен вечером 8 октября 1912 г. В нем осторожно сообщалось, что «после случайного ушиба в левой подвздошной области появилось кровоизлияние, вследствие которого стала постепенно подниматься температура». ^[859] Его подписали почетный лейб-хирург С. П. Федоров, лейб-медик Е. С. Боткин и почетный лейб-медик С. А. Острогорский. Телеграмма с текстом бюллетеня была сдана в «Правительственный вестник» ночью. Позже, с 10 октября, бюллетени подписывал и лейб-педиатр К. А. Раухфус.

9 октября Е. С. Боткин писал в письме к родным: «Я ничего не в состоянии делать, кроме как ходить около него». ^[860] Николай II записал в дневнике: «Оставался в комнате Алексея до 2 ч., когда он начал успокаиваться и засыпать. День провел в общем хорошо и часто спал, темп. опять 39,5. Утром недолго погулял с дочерьми. После завтрака поиграл в теннис. Сидел у Алексея попеременно с Аликс. Вечером была штреке. ^[861] Осмотр трофеев сопровождался музыкой, и между другими два моих оленя – с охоты 6-го октября и вчерашней». ^[862]

В газетах напечатали первый бюллетень о состоянии здоровья наследника. Реагировали на газетное сообщение по-христиански, с огромным сочувствием. В городах служились молебны, в самой Спале устроили палатку, куда сходились окрестные крестьяне, которые с глубокой скорбью молились о здоровье цесаревича. Вместе с тем во многих газетах высказывалась мысль о том, что информации об этом важнейшем для страны событии поступает из Спалы крайне мало. Так, в газете «Новое время» в заметке под названием «Народная тревога» указывалось, что читатели «хотели бы знать подробности: точную житейскую картину… как и при каких обстоятельствах ушибся наследник, что он перенес, как мучился? Все это не праздное любопытство».