Дублин - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Резерфорд cтр.№ 61

— Отдайте его нам, — заявили парламентарии, — или не получите ни единого пенни.

Кое-кто подозревал, что парламентариям хотелось и самого короля окончательно взять под свою власть.

Поскольку обвинение предстояло доказать при судебном разбирательстве, нужны были доказательства злодеяний Уэнтуорта, и потому посыльные носились туда-сюда между Лондоном и Дублином. Уэнтуорт, пока он был лордом-наместником в Дублине, своим деспотизмом нажил немало врагов, как католиков, так и протестантов, и Пинчер теперь не делал тайны из своей ненависти к нему, тем более что это уже не было опасно. Однажды утром Фэйтфул увидел, как из квартиры старого доктора выходит один из тех людей, что готовили обвинения против Уэнтуорта.

В декабре стало известно о дальнейшем развитии событий. Некоторые из пуритан, заседавших в лондонском парламенте, теперь открыто предлагали упразднить всех епископов и установить в Англии Пресвитерианскую церковь. Когда Пинчер услышал об этом, на его лице отразилось нечто вроде восторженного экстаза.

Но почему же в таком случае сейчас, когда все его враги повержены, доктор Пинчер был одержим идеей, что ему что-то угрожает?

— Надвигаются темные силы, Фэйтфул! — настаивал он. — И мы должны быть готовы к встрече с ними.

Прошло Рождество. В январе и феврале 1641 года в Дублине было вполне спокойно. По мере приближения суда над Уэнтуортом становилось понятно: английский парламент полон решимости уничтожить его любыми законными средствами. Говорили, будто есть некие доказательства того, что Уэнтуорт намеревался направить собранную в Ирландии армию против самого парламента.

— Нет, этот суд ему не пережить! — заявляли его враги.

Но, похоже, все это не удовлетворяло Пинчера. Как-то раз, когда Фэйтфул осмелился заметить, что не видит причин для тревоги, Пинчер вразумил его:

— Ты должен видеть дальше сегодняшнего дня, Фэйтфул Тайди. Уэнтуорт — зло! Но он силен. Когда он исчезнет, государственный корабль останется без капитана. А тогда может случиться что угодно.

— Но если англичане и шотландцы вынудят короля дать им Пресвитерианскую церковь, — начал было Фэйтфул, — то тогда здесь, в Ирландии…

— Смотри не только на Англию! — перебил его доктор. — Смотри дальше Шотландии! Ты должен окинуть взглядом Европу, весь христианский мир, Фэйтфул, если хочешь понять то, что происходит в Ирландии. — И добавил, как обычно: — Силы тьмы собираются.

А в начале декабря доктор начал давать Фэйтфулу самые утомительные поручения. В определенное время — и молодой человек никогда не знал, как именно выбирает это время Пинчер, — Фэйтфул должен был слоняться возле дома какого-нибудь известного католика. Часто это бывал дом иезуита, отца Лоуренса Уолша. Иногда Фэйтфулу было велено выходить рано утром, иногда — после наступления темноты.

— Но я постоянно мерзну, — жаловался Фэйтфул отцу.

Например, если к иезуиту кто-нибудь приходил, Фэйтфул должен был это отмечать и стараться выяснить имя гостя. Если отец Лоуренс куда-то отправлялся, Фэйтфул должен был следовать за ним, доложить доктору, куда именно тот пошел и, если возможно, с кем виделся. Правда, случалось, что доктор не беспокоил Фэйтфула неделю-другую.

— Ему, похоже, в радость посылать за мной, — жаловался Фэйтфул. — А когда я докладываю ему о том, что видел, он всегда говорит, что я тружусь во славу Господа.

— Ты все равно должен это делать, — ответил его отец.

Год 1641-й шел дальше, а Пинчер как будто и не собирался дать Фэйтфулу передохнуть.

— Говорю же вам, — твердил Фэйтфул своим родителям, — старый дурак просто сходит с ума!

Сразу после Пасхи в доме Орландо и Мэри Уолш случилось нечто прекрасное. В течение прошедшего года Орландо был постоянно занят работой, и хотя он внимательно следил за политическими событиями, участия в них не принимал. Но зато в его домашней жизни произошли великие перемены.

Поначалу присутствие в их доме малыша Дэниела казалось Орландо полным нарушением привычного хода вещей. Конечно, он не сомневался в том, что они с Мэри поступили правильно, предложив Смитам отдать им малыша, ведь там ребенок причинял только беспокойство. Но все равно малышу требовалось уделять много внимания, и Орландо иногда втайне думал, что эта затея была ошибкой. Однако по мере того, как шло время, его мысли изменились.

И все дело было в переменах, произошедших в Мэри. По мере того как шли месяцы и Мэри привыкала к материнским обязанностям, она, без сомнения, незаметно менялась. Ее лицо как будто смягчилось. Когда Орландо наблюдал за ней и ребенком, ему казалось, что жена буквально сияет. Она стала более спокойной, чаще смеялась. На их дом опустилось облако тепла и мягкости. На Рождество Мэри призналась мужу:

— Странно, но я буквально чувствую, что этот малыш — мой собственный.

— Я тоже, — с улыбкой ответил Орландо, обнимая жену.

И даже если это было не совсем правдой, его любовь к Мэри была столь велика, что он, почувствовав волну радости, охватившей ее при этих его словах, и сам поверил. Они теперь были маленькой счастливой семьей — маленькой, но полной. Орландо даже перестал ходить к святому колодцу в Портмарноке.

Близилась Пасха, начался уже Великий пост. Для Орландо сорок дней поста всегда были особенным временем. Он продолжал, как обычно, заниматься делами в имении и Дублине, но дома старался создавать пространство, куда события в Дублине и Лондоне по возможности не проникали бы. Орландо желал, чтобы так было и весь год. Однако он всегда считал, что сорок дней поста, великое чудо сорока дней, проведенных Христом в пустыне, давали возможность восстановить духовные стены его дома там, где они были нарушены, гарантировать то, что они и дальше будут, как им и следовало быть, надежной границей, отделяющей тихий центр от бушующего мира. И Мэри с ним соглашалась. Поэтому, как и в предыдущие годы, мясо и рыба, яйца и сыр, молоко и вино были изгнаны с их стола и оставлено лишь то, что дозволяла Церковь, хотя малыш Дэниел, конечно же, питался как обычно. Но, кроме этой обычной диеты, Орландо и Мэри решили пойти дальше и воздержаться от супружеских отношений. И сорок ночей они, лежа в одной постели, не позволяли себе ничего плотского. А потом этот почти шестинедельный телесный пост обернулся для них обоих необычайной новой нежностью.

Настала Страстная неделя. В Вербное воскресенье Орландо, подчинившись внезапному порыву, отправился к святому колодцу в Портмарноке. И там он ощутил такую огромную любовь к своей жене и к своему дому, что не стал ни о чем просить, а лишь благодарил Господа за благословенного малыша Дэниела и за счастье Мэри.

Оставшуюся неделю, темные и удивительные дни Страстной пятницы и Пасхальной субботы, они с Мэри посвятили тихому посту и молитве. А потом поехали в замок Мэлахайд, чтобы зажечь пасхальную свечу и присутствовать на службе и, конечно, на пасхальной мессе.

Оба очень устали в ту ночь, Мэри в особенности. Но в пасхальный понедельник пост закончился, и они поздно поужинали и вернулись в свою спальню. И тогда, обняв жену с огромной любовью и нежностью, Орландо вдруг почувствовал, что произошло нечто необычайное.