1917. Русская голгофа. Агония империи и истоки революции - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Дегтев, Дмитрий Зубов cтр.№ 47

В царской России вплоть до революции 1917 года оружие свободно продавалось в охотничьих магазинах. Покупателям предлагались маузеры, наганы, браунинги и «смит-и-вессоны». Без особых хлопот и совершенно законно можно было приобрести даже станковый пулемет «максим» тульского производства! Реклама тех или иных видов огнестрельного оружия печаталась в газетах и журналах.

Средняя зарплата рабочего в начале XX века составляла 12–13 рублей в месяц. При этом самый простой револьвер «наган» стоил 7 рублей 20 копеек. Торговля оружием шла прямо на Сормовском рынке и даже на самом предприятии. Гражданам предлагали «жертвовать» на оружие, о чем недвусмысленно сообщали расклеенные повсюду листовки.

В 8 часов утра 12 декабря пронзительно завыл заводской гудок. Многие рабочие знали, что это не сигнал о начале рабочей смены, а призыв к восстанию. Согласно плану, утвержденному лидером протестующих Павлом Мочаловым, рабочие должны были захватить электростанцию, вырубить электроэнергию, тем самым парализовав работу Сормовского завода. Далее, после прохода по улицам Сормова, повстанцы собирались отправиться дальше в Нижний Новгород.

После короткого митинга вооруженные револьверами, бомбами, ружьями и пиками демонстранты, с красными флагами и распевая «Марсельезу», двинулись по Александро-Невской улице. Впереди, на случай нападения полиции, двигалась разведгруппа. Эти события подробно изложены в материалах дела рабочего Ивана Савина, слушавшегося Московской судебной палатой спустя 6 лет:

«В 8 часов утра 12 декабря к заведующему электрическим цехом сормовских заводов г. Циккернагелю явилась депутация от заводских рабочих и обратилась к нему с требованием приостановить работы на электрической станции, что в свою очередь вызвало бы остановку работы на всех заводах. Г-н Циккернагель ответил, что он подчинится только силе. Вскоре затем к электрической станции подошла толпа рабочих, выломала запертые двери и принудила кочегара Трубинова дать тревожный свисток. Тотчас же работы на заводе были прекращены и во дворе завода состоялся митинг, на котором оратор приглашал рабочих занять народную столовую, а затем двинуться в Нижний. По окончании митинга значительная толпа рабочих с красным флагом и с пением „Марсельезы“ направилась к главной улице с. Сормова.

Местный исправник г. Петров в сопровождении 7 конных стражников и полицейского надзирателя Смирнова выехал навстречу толпе и предложил рабочим разойтись. В ответ на это раздались крики: „долой исправника“, „долой полицию“, „долой правительство“, а вслед за тем из толпы было произведено несколько выстрелов, одним из которых был ранен слегка стражник Комиссаров.

Возвратившись после того к казармам, исправник приказал отряду полицейских, вооруженных винтовками, двинуться к Большой улице и, заняв опушку леса невдалеке от столовой, выстроиться в боевую цепь. Вслед за тем туда же, с отрядом казаков под командой подъесаула Попова, прибыл и сам исправник. Тогда из толпы, приблизительно в 1000 чел., находившейся в то время у народной столовой, отделился рабочий Иван Савин, который, подойдя к исправнику, извинился от имени рабочих за произведенные выстрелы, объяснив, что стреляли провокаторы. На это исправник сказал Савину, что он требует, чтобы толпа немедленно разошлась, но Савин заявил, что решить этот вопрос единолично он не может, и просил назначить ему срок. На приведение в исполнение требования исправника дано было 5 минут, во истечение которых Савин снова подошел к исправнику для переговоров, но последний предложил ему объясниться с подъесаулом Поповым, которому он поручил принять меры к рассеянию толпы. В свою очередь подъесаул Попов дал рабочим небольшой срок на размышление.

По показанию городовых Черняева и Лаврова, в это время из толпы вышел рабочий Василий Ходалев, который, помахивая бывшим в руках серым платком, направился к исправнику, но кто-то из полиции закричал ему, чтобы он не подходил. Повернувшись тогда к толпе, Ходалев махнул платком, после чего рабочие стали стрелять в полицию и казаков. По приказанию подъесаула Попова казаки и стражники в свою очередь открыли огонь по толпе. В завязавшейся перестрелке ранены были городовые Дудушин, Сырин, Челякин и один казак, а у подъесаула Попова была прострелена папаха. Вскоре после того толпа рассеялась, но рабочие некоторое время продолжали еще стрелять по войскам из домов и из переулков, выходящих на Большую улицу».

Затем весь день в Сормове происходили стычки и перестрелки, обе стороны понесли потери. Однако взять под контроль все село повстанцам не удалось. Полицейские и казаки сумели удержать Дарьинский мост через речку Левинка и удержать плацдарм на ее левом берегу. Небольшая река фактически являлась естественной границей Сормова, а через мост вела единственная дорога, соединявшая его с Нижним Новгородом.

Вечером лидер боевиков Павел Мочалов принял решение занять оборону, главным узлом которой стали возвышавшееся над всей округой здание школы и выстроенная рядом баррикада. В цокольном этаже школы разместились помещения с боеприпасами. На первом этаже в классах организовали медицинский пост. В окне второго этажа была установлена пушка Парикова. Ну а ближе к вечеру произошел ключевой эпизод, приведший к небывалому ожесточению борьбы.

«В 4 часа дня того же 12 декабря на электрическую станцию, для смены, отправлен был полицейский наряд в составе полицейского надзирателя Смирнова и 10 городовых, – говорилось в деле Савина. – К этому отряду по собственному желанию присоединился казак Пономарев. Проходя по Большой улице, городовые Романов и Кемаев доложили надзирателю, что утром из расположенного по той же улице дома Чугурина произведено было несколько выстрелов, и при этом просили надзирателя позволить им проверить этот дом, тем более что по дошедшим до них слухам там, кроме того, хранятся бомбы. Получив разрешение, Романов и Кемаев, а также казак Пономарев поднялись по лестнице во второй этаж дома, где расположены были квартиры домохозяина Чугурина и портнихи Александры Столбовой, и в сенях увидали двух женщин и двух мужчин. Один из последних, квартирант Чугурина Иван Савин, при появлении городовых, крикнул кому-то „дай сюда бомбу“, и вслед за этим раздался взрыв от разорвавшегося снаряда, осколками которого на месте были убиты казак Пономарев, родственница Столбовой Степанида Anулина и ранены смертельно городовой Романов, вскоре же скончавшийся, и легко городовой Кемаев.

По прибытии отряда казаков дом Чугурина подвергся расстрелу. В то же время в полицию и казаков стали стрелять из-за углов домов и выходящих на Большую ул. переулков, при этом, однако, никто из нижних чинов ранен не был».

Правда, сами рабочие сбежали через черный ход, а проникшая в здание «группа захвата» в дыму по ошибке изрубила саблями попавшихся под руку студента и старуху, приняв их за боевиков.

Тем временем помимо Сормова забастовка охватила все предприятия нижегородского промышленного района. Остановились заводы, фабрики, типографии, мастерские, телефон и телеграф. Закрылись городская и земская управы, банки, аптеки, приостановилась работа транспорта. Большевистская газета «Бюллетень» сообщала: «С 3 часов началось закрытие магазинов и крупных лавок. Промышленная жизнь на Верхнем и Нижнем базарах прекращена. Все предприятия примкнули к всеобщей забастовке. Молитовская мануфактура забастовала. Часть рабочих пошла с пением революционных песен к Молитовскому затону, по дороге распространяя прокламации. Около 2 тысяч рабочих тронулись с красным знаменем (надпись – Учредительное собрание) к Канавину. В Канавине все стоит. Общая демонстрация до 4 часов».