Бес искусства. Невероятная история одного арт-проекта - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Степанов cтр.№ 53

– Батюшка?

– Да уж не матушка. Увидите.

– Правильно ли я понял: вы предлагаете похитить человека и оправдываете это какой-то мистикой? – ледяным тоном уточнил Редька.

– Не верите – и не надо. Идите домой. А мы рискнем. Что, кто-нибудь знает другие варианты?

– П-попытка не п-пытка, – подтвердил Пухов.

– А как быть с остальными, когда главного захватим?

– Обезвредить.

– Ничего не надо делать. Пугнем – сами разбегутся.

– А я говорю: надо обес… обезвредить. Путем закапывания по шею в пе… песок. И оставить так до приезда ми… милиции.

Слабые протесты Беды и Вали потонули в одобрительных криках:

– Правильно, закопать!

– И чтобы б-ботвой шевелили!

– Всё! – завершил дискуссию председатель. – Потом решим, когда пленных возьмем. Собираем все легкое оружие и по команде «В атаку!» выдвигаемся из центрального входа. Готовность десять минут!

* * *

Хушисты тем временем наслаждались первым днем лета: расположившись на песочке в чем мать родила, они прихлебывали пивко, резвились и отпускали шуточки по адресу загнанных в крепость художников. Жизнь окончательно наладилась, всем было весело. Один только Тереша Гаджет сидел в сторонке, одетый и безучастный, уткнувшись в свой планшет. Он, по-видимому, монтировал какое-то видео и так увлекся, что подчас даже забывался: повторял вслух чьи-то речи, звучавшие у него в наушниках, и негромко рычал.

Памятник демону второй категории всем очень понравился, а идея изгнания беса при помощи дубины вызвала настоящий восторг. Первым охряпник опробовал сам Кондрат, а потом по очереди отметились все хушисты. Желающих повторить было так много, что возникла потасовка, и Синькину пришлось ввести твердое правило: монумент имел право огреть дубиной только тот член ХУШО, который собирался тут же нырнуть в воду. После этого звонкие удары и веселые всплески не прекращались минут десять.

Вскоре все устали, успокоились и улеглись загорать. Ничто не нарушало идиллии. Легчайший бриз ласково овевал белопопые тела актуальных художников, благоухала сирень и плескался по ветру золотистый флажок над белым зданием ПДХ.

На противоположной стороне озера, на пригорке, уже получившем название «Гора Объявлений», или «Синай», красовались красные фанерные буквы: «САНИТАРНЫЙ ДЕНЬ». Эту надпись Кондрат распорядился установить перед самым захватом пляжа, объяснив, что отныне намерен общаться с членами Союза только посредством скрижалей.

– Ты что, Саваоф? – недоумевал Азефушка, развалившийся рядом с хозяином на песочке у самой воды. – Чего емелю-то не послать? Сам же говорил, что они компьютеры освоили.

– Ничего они там не освоили, – лениво отвечал арт-директор. – Просто слухи какие-то дошли сарафанным путем. Если бы редьки действительно освоили компьютер, то они докопались бы до интернет-архива «Искусство разрушения», и тогда никто из них со мной вообще разговаривать бы не стал.

Азефушка погладил свой тугой животик и сказал раздумчиво:

– Все бы тебе, Кондраша, разрушать да разжигать. Нет чтобы будущим озаботиться.

– Каким еще будущим? – покосился на него шеф.

– А наиближайшим – о молодом поколении подумать. Вот мы с Вадиком день и ночь о нем думаем.

И он показал на торчащий неподалеку из песка лысый шар – голову Бесполо.

– Вадик, он учащую молодежь окучивает, – продолжал Азефушка, – а я, как всегда, в гуще народной: на мне вся заречная гопота.

– И как?

– Успешно. С одной половиной закорешился, с другой – зафрендовался.

– Умница, – одобрил шеф. – И заборы я видел, намазано классно. Продолжайте в том же духе, ветер вам в спину.

– Да где продолжать-то, где?! Уже во всем городе живого места не осталось.

– Понял. Ты, Егорка, главное – не волнуйся. Завтра скажу губеру, чтоб обеспечил вас вертикальными площадками для дальнейшего самовыражения.

– Да где он их возьмет, твой губер, когда все закрашено?

– Ты не волнуйся. Новые заборы велит поставить, специально для вас.

– За это спасибо, конечно, – покивал Азефушка, – да только маловато нам уже одних заборов. Молодежь кипит, Кондраша. Ты сам прикинь: сколько у нас сил уходит, чтобы ребят от хулиганских действий удержать, а? И все равно проходу по проспекту Ленина опять не стало.

– Ну и что делать?

– Канализировать энергию. Молодежь к делу пристраивать, накал страстей снижать.

Тут разговор прервался: у Синькина зазвонил телефон.

– Да! Да! Да! Да, из «Фигаро». Жан-Мишель Бабия. Ба-би-я. Ударение на заднем слоге. Что? А ты как думал? Еще какой! Мало ли чего ты не любишь. Короче, слушай команду: предлагать пять, соглашаться на десять. Нет, больше бюджет не выдержит. Мне еще школу открывать. Пока, оревуар!

Кондрат сунул аппарат в карман и снова обратился к Азефушке.

– Вот и начнем на следующей неделе канализировать. Все документы на учебное заведение уже утверждены. И ровно через две недели Высшая Школа Изящного Арта гостеприимно распахнет двери заречной гопоте. Нам бы только вступительные экзамены провести – вот это я как раз вам с Вадиком и поручу. Кстати, и ты, Коленька, включайся, – обратился он к Коле Убей Мозги, который тихо сидел на постаменте памятника вождю и грыз свою кость. – Как тебе школьный проект? Готов участвовать?

Коля Убей Мозги вынул кость изо рта и кивнул по-деловому.

– Вот и славно. А бухать кончайте. Довольно безумств, воскликнула миледи. Редьки, похоже, и так уже все в этой жизни поняли.

С этими словами Кондрат лениво поднялся, взял дубину, еще раз с удовольствием окинул взором собственный монумент и огрел его по рогам.

Не успел он нырнуть и вынырнуть, как из ПДХ донесся боевой клич, раскатились в стороны сложенные у входа покрышки, и к озеру ринулись так ничего и не понявшие в этой жизни редьки.

Мигом оценив численное превосходство художников традиционной ориентации, хушисты попрыгали в воду. Сопротивление вознамерилась оказать одна только Малаша: могучим рывком она оторвала охряпник от цепи на пьедестале, сплюнула и встала на пути атакующих в позу девушки с веслом. Азефушка и Бесполо попытались спихнуть ее в озеро, но могучая амазонка чуть двинула локтями, и спасители разлетелись в стороны, как кегли.

Группу захвата возглавлял Беда Отмух с арканом в руке. Он несся вперед со всех ног, ни на кого не глядя. Следом, как оруженосец, поспешал Валя, волоча за собой запасные веревки.

Завидев Малашу, Валя предостерегающе вскрикнул. Беда притормозил – и замер с открытым ртом. Зрелище бывшей возлюбленной во всей рубенсовской красе и с дубиной в руках было столь невероятным, что Беда решил: начались боевые галлюцинации.

Он поднял руку протереть глаза – и тут его накрыл удар охряпником.