Боги Бал-Сагота - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Говард cтр.№ 68

Наконец в ночной темноте показался силуэт его дома, и Глэнтон увидел на крыльце странное, бледно мерцающее пятно. Автомобиля, промчавшегося ему навстречу на север, нигде видно не было. Но, въехав в ничем не огражденный двор, Глэнтон был вынужден резко свернуть в сторону: прямо на пути распростерлось безжизненное тело. Это был безумец Джошуа. Он лежал лицом вниз, голова его с одной стороны представляла собой сплошную кровавую массу. Он явился сюда только затем, чтобы найти свою смерть.

Глэнтон выпрыгнул из кабины и побежал к дому, громко зовя Санчеса. Но крик его растворился в вое штормового ветра, и сердце будто сжала чья-то ледяная рука.

Взгляд его был прикован к бледному пятну, мерцавшему на крыльце. По мере приближения пятно росло, превращаясь в человеческое лицо – лицо Санчеса, источавшее странный неяркий свет. Глэнтон остановился и, затаив дыхание, подкрался поближе. Отчего лицо так светится в темноте? Отчего старый мексиканец стоит неподвижно, не отвечает на зов; отчего так остекленели его глаза? Как его лицо могло оказаться на такой высоте?

И тут Глэнтон понял, в чем дело. Перед ним висела, привязанная за длинные волосы к столбу крыльца, отрубленная голова Санчеса. Мертвое лицо зловеще мерцало во тьме, натертое чем-то вроде фосфора.

– Джоан!

Ворвавшись в объятый тьмой дом, Глэнтон вскрикнул от отчаянья и боли. Никто не ответил ему – лишь ветер насмешливо взвыл за спиной. Стоило переступить порог – и нога зацепилась за что-то тяжелое и мягкое на полу. К горлу подступил липкий, тошнотворный ужас. Отыскав в кармане коробок, он зажег спичку. Прямо у двери лежало обезглавленное тело, изрешеченное пулями. Это было тело Санчеса. Кроме мертвого мексиканца, в доме не было никого. Догоревшая спичка обожгла пальцы и погасла. Нетвердым шагом Глэнтон покинул дом.

Оказавшись на дворе, он совладал с чувствами и заставил себя мыслить рационально. Должно быть, Джошуа, пытавшегося подкрасться к дому, застрелил Санчес. А после этого чужакам ничего не стоило захватить старого мексиканца врасплох. Он ведь не ожидал нападения ни от кого, кроме полоумного Джошуа, и не ждал, что враг явится на автомобиле. Вероятно, он подошел к двери на оклик из остановившейся машины и, ни о чем не подозревая, показался в освещенном проеме. Внезапный залп довершил дело. А затем… Все тело Глэнтона покрылось бисеринами пота. Джоан, совершенно беззащитная, осталась наедине с этими чудовищами!

К северу от дома затрещали кусты. Глэнтон резко развернулся и вскинул пистолет. Но, стоило ему двинуться на звук – и треск стих, удаляясь. Должно быть, теленок или еще какая-нибудь некрупная скотина. А может… Охваченный недобрым предчувствием, Глэнтон устремился к машине.

Тело, лежавшее на траве, исчезло. Неужели мертвый Джошуа встал и скрылся во мраке? Не он ли трещал кустами, пробираясь на север? До этого Глэнтону не было дела. В этот миг он был готов счесть возможными любые ужасные чудеса, а Джошуа, живой или мертвый, его совершенно не интересовал.

Глэнтон обогнул дом, утирая пот со лба похолодевшей рукой. Дом стоял на возвышенности. Отсюда он мог бы разглядеть огни любой машины, направляющейся на север, за несколько миль. Он напряг зрение, но никаких огней вдали видно не было. Скорее всего, налетчики успели отъехать от места своих преступлений на много миль. Нужно ехать за ними – но куда? Да, на север, но в нескольких милях к северу от его ранчо дорога расходилась в трех направлениях, каждое из которых, в конце концов, выводило на хайвей. Один из этих хайвеев вел в Нью-Мексико, другой – в Оклахому, а третий – дальше на север, в Панхандл.

Глэнтон хрустнул суставами пальцев, не в силах принять решение, и вдруг замер.

Вдали показался свет. Нет, не строгие, прямые лучи фар – туманное зарево, мерцавшее во тьме, будто догорающие угли. Судя по всему, его источник находился немного к востоку от дороги, ведущей на север, не доезжая развилки. Ночью мысли и глазомер легко могли подвести, но лучше было проверить, что там такое, чем сидеть на месте в мучительном бездействии.

Отметив в памяти место, Глэнтон бросился к машине и помчался на север. Стоило съехать с возвышенности – и зарево скрылось из виду, но он гнал вперед, пока не добрался до точки, где дорога, по его рассуждению, должна была пролегать ближе всего к тому месту, над которым он видел свет. Здесь к востоку от дороги возвышался длинный, поросший лесом гребень холма.

Глэнтон оставил машину и полез наверх по западному склону, царапая руки и разрывая одежду о кусты и острые камни. Почти взобравшись на гребень, он услышал звук, заставивший его замереть на месте. Вой ветра немного утих, сменившись прерывистыми стонами, но от странного звука, доносившегося спереди, все тело покрылось гусиной кожей.

Пение! Там, за черным холмом, хор мужских голосов монотонно тянул зловещую песнь, пробуждавшую в душе жуткую память предков – старые, как мир, и мрачные, как ночные кошмары, воспоминания о сумрачных черных храмах, о дыме нечестивых курений, клубящемся у ног фанатиков, склонившихся перед залитым кровью алтарем. Охваченный яростью, Глэнтон рванулся к вершине гребня, продираясь сквозь заросли напролом.

Присев за кустом, он взглянул вниз. Открывшееся зрелище повергло его в ужас. Мысли Глэнтона словно вернулись вспять, на тысячу лет назад, в темную ночь средневековья, когда само безумие в облике человека победно шествовало по земле.

У подножия холма, в обширной естественной впадине, сверкало огненное кольцо. Свет исходил от валунов, уложенных в круг – камни сияли голубовато-белым, ослепительным, за гранью человеческого понимания, ледяным жаром. Над кольцом валунов, над неглубокой впадиной в земле, навис дьявольский ореол. Это-то зарево Глэнтон и видел со своего ранчо. Оно мерцало, словно груды раскаленного шлака из самого пекла. И демоны, конечно, тоже были здесь. Трое из них стояли в кругу – высокие, мускулистые, обнаженные, черные, как окружавшая их ночь. Лица их были скрыты под золотыми масками в виде оскаленных звериных морд.

Они стояли у груды камней, источавшей тускло-голубой свет, и на этом грубом импровизированном алтаре недвижно лежало изящное белое тело.

При виде этого Глэнтон едва не вскрикнул во весь голос. Там, совершенно нагая, распятая на алтаре, будто на Андреевском кресте, лежала Джоан! Только сейчас, в этот миг, Глэнтон понял, чем обернется для него ее утрата, сколь многим она успела стать для него всего за несколько часов. Его жена… Даже в такой момент эти слова внушали странную, невыразимую нежность. И эти дьяволы там, внизу, готовились каким-то сатанинским искусством обратить ее прекрасное тело в пепел!

Не глядя под ноги и держа пистолет наготове, он кинулся вниз. Пение стихло, и Глэнтон еще на полпути услышал, что воздух наполнен непонятным, но странно знакомым гудением.

Откуда идет этот звук, понять было невозможно, но больше всего он был похож на работу огромной динамо-машины. Джоан закричала. Голос ее дрожал от мучительной боли.

Ореол над кольцом валунов сделался ярче, приобрел еще более отчетливый голубой цвет. Валуны засверкали еще яростнее, выбросив вверх языки бледного пламени. Начал меняться и оттенок алтаря, на котором лежала девушка – голубизна его на глазах становилась насыщеннее, ярче. Очевидно, с изменениями оттенка усиливалась и боль: Джоан вновь закричала; тело девушки, привязанной к алтарю, забилось в судорогах.