Боги Бал-Сагота - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Говард cтр.№ 3

В сплошную стену скалы не соединялись: в месте стыка они не встречались вплотную, а оставляли между собой проход в несколько сотен футов шириной. Через него можно было попасть во вторую долину – или скорее продолжение первой, которая вновь расширялась, стоило войти в этот проход.

Скалы быстро отдалялись на запад и на восток, образуя огромную стену вокруг просторной овальной долины. Она тянулась голубоватым ободом, непрерывным, за исключением узкого просвета, в котором виднелось ясное небо и который, очевидно, обозначал место еще одного прохода с южной стороны. По своей форме долина напоминала большую бутылку с двумя горлышками.

Проход, по которому я сюда попал, был скрыт деревьями, густо росшими на протяжении нескольких сотен ярдов, после чего уступали место полю темно-красных цветов. А еще через несколько сотен ярдов я увидел странное сооружение.

О том, что я увидел, мне следует рассказать от лица не только Ханвульфа, но также и от лица Джеймса Эллисона. Ибо Ханвульф лишь смутно понимал то, что предстало его взору, и совершенно не мог этого описать. Будучи Ханвульфом, я ничего не смыслил в архитектуре. Из людских жилищ я видел одни шатры из конских шкур, что ставили мои соплеменники, да крытые соломой мазанки горного народца и прочие, столь же примитивного характера.

Поэтому как Ханвульф я могу лишь сказать, что увидел огромную хижину, чья конструкция лежала за пределами моего понимания. Но как Джеймс Эллисон я осознаю, что передо мною стояла башня футов семидесяти высотой, построенная из необычного зеленого камня, хорошо отполированного и покрытого неким веществом, благодаря чему создавалось ощущение ее полупрозрачности. Она была цилиндрической формы и, насколько я видел, не имела ни окон, ни дверей. На высоте около шестидесяти футов основная часть строения заканчивалась, и оттуда начиналась еще одна башенка, венчавшая его. Эта башенка, значительно уступавшая в обхвате основной, была окружена чем-то вроде галереи с зубчатым парапетом и имела и двери со странными арками, и окна, что были заперты на засовы – я видел это даже оттуда, где в тот момент находился.

И больше ничего. Ни единого признака того, что там живут люди. Как и по всей долине. Но я не сомневался, что этот замок был тем самым, что пытался изобразить старик из горной деревни, и я точно знал, что только там смогу найти Гудрун – если она все еще жива.

Позади башни я увидел блеск голубого озера, в которое впадал ручей, следующий вдоль изгиба западной стены. Притаившись среди деревьев, я разглядывал башню и цветы, которые густо росли вдоль стен и тянулись на сотни ярдов во все направления. Виднелись деревья и на дальнем конце долины, у озера, – но только не среди цветов.

Они не были похожи ни на какие растения, что мне доводилось встречать прежде. Росли они так плотно, что почти касались друг друга. Фута четыре в высоту, они имели лишь по одному цветку на каждом стебле – но размером крупнее человеческой головы и с широкими, налитыми лепестками, сомкнутыми вместе. Лепестки эти были красноватыми, с бледным, как у открытой раны, оттенком. Стебельки же, плотные, как людская талия, почти не имели цвета и казались едва ли не прозрачными. Ядовито-зеленые листья формой напоминали наконечники копий и висели на длинных змеевидных черешках. Весь вид этих растений производил отталкивающее впечатление, и я мог лишь гадать, что же такое они скрывали.

Все мои необузданные инстинкты обострились: я чувствовал угрозу, так же, как в те частые случаи, когда ощущал присутствие затаившегося в засаде льва еще прежде, чем видел или слышал его. Я пристально вглядывался в густые заросли, прикидывая, не свернулась ли среди них какая-нибудь огромная змея. Мои ноздри расширились, пока я старался уловить какой-нибудь запах, но ветер мне этого не позволял. И все же в этом огромном саду явно ощущалось что-то неестественное. Несмотря на дующий с севера ветер, ни один цветок не колыхался, ни один листик не шелестел – они висели неподвижно, зловеще, точно хищные птицы с поникшими головами. Тогда у меня возникло ощущение, будто они, как живые, следили за мной.

Вся эта картина казалась мне сном: с обеих сторон на фоне затянутого облаками неба высились голубые горы, вдали – спящее озеро, и посреди бледно-алого поля – фантастическая зеленая башня.

И было в этом кое-что еще: несмотря на ветер, я ощутил донесшийся с поля какой-то склепный запах, напомнивший о смерти и разложении.

В следующее мгновение я пригнулся в своем укрытии: в замке возникло какое-то движение. Из башни наверху вышел человек и, подойдя к парапету, облокотился на него, оглядывая долину. Это был мужчина, но такой, какой не привиделся бы мне даже в кошмарах. Высокий, статный, с черной, будто полированное дерево, кожей, но что в его облике ввергало в истинный ужас – это сложенные на плечах крылья, точно у летучей мыши. Я не сомневался, что это действительно крылья – их было ни с чем не спутать.

Я, Джеймс Эллисон, много размышлял над тем феноменом, что предстал глазам Ханвульфа. Был ли этот крылатый человек просто уродом, оторванным от мира образцом извращенной природы, живущем здесь в одиночестве и запустении? Или же выжившим представителем забытой расы, что зародилась, процветала и исчезла до того, как появились люди, каких мы знаем теперь? Маленький народец в горах, быть может, и рассказал мне об этом, но я не понимал их языка. И все же более вероятным мне казалось второе предположение. Крылатые люди нередко встречались в мифологии и присутствовали в фольклоре многих народов и рас. Как бы глубоко вы ни вдавались в мифы, летописи и легенды, в них всегда присутствуют гарпии и крылатые боги, ангелы и демоны. И поскольку легенды служат искаженными тенями существовавших некогда действительностей, я верю, что раса крылатых людей правила миром до Адама, и что я, Ханвульф, повстречал тогда в долине красных цветов последнего выжившего ее представителя.

Обо всем этом я думаю, как Джеймс Эллисон, обладающий современными знаниями, столь же неизмеримыми, сколь и современное невежество. Я, Ханвульф, в такие измышления не вдавался. Скептицизм наших дней не был частью моей натуры, и я не стремился рационально осмыслить то, что по всем признакам не укладывалось в рамки естественности. Я не знал никаких богов, кроме Имира и его дочерей, но не сомневался в существовании прочих божеств, почитаемых иными расами, – и всех их я считал демонами. Так что сверхъестественные существа самого разного рода вполне вписывались в мое понятие жизни и вселенной: в существовании драконов, призраков, демонов и бесов я сомневался не более, чем в существовании львов, буйволов и слонов. Приняв увиденное диво природы за сверхъестественного демона, я не стал задумываться о его происхождении. Равно как и впадать в суеверный страх. Я был сыном Асгарда и не боялся ни людей, ни бесов, а веры в сокрушительную силу моего топора во мне было больше, чем веры в заклятия жрецов и чары колдунов.

Но сразу выскакивать на открытую местность и атаковать башню я не стал. Мне была присуща осторожность в той мере, в коей она присуща всем необузданным воинам, и я увидел, что взобраться по замку не было никакой возможности. Крылатому человеку двери для этого не требовались, поскольку он, несомненно, поднимался сразу наверх. Скользкие же поверхности стен, казалось, могли отвадить даже самых умелых скалолазов.