Я уеду жить в "Свитер" - читать онлайн книгу. Автор: Анна Никольская cтр.№ 15

Значит, ее кактусы.

– Ой, ребятки! А я думаю, что там за музыка играет? Вы ведь ко мне?

Это даже не вопрос, а утверждение, полное надежды.

Лева отключается и говорит:

– Вообще-то нет. Вы извините, мы сейчас уйдем. Мы только погреться зашли.

– Ой, да что вы! Заходите-ка, заходите, ребятки. – Старушка начинает суетиться. – Нечего в подъезде сидеть, у меня погреетесь!

Мы с Левой переглядываемся. Так неудобно. В смысле к незнакомому человеку в гости идти. А отказать – еще хуже, кажется. Но я-то сразу поняла, зачем она нас зовет. От одиночества, конечно.

– Спасибо, но мы торопимся.

– Вообще-то не очень. – Я Леве говорю и смотрю на него долго.

– Вот и хорошо! Проходите, ребятки, разувайтесь.

Мы заходим в квартиру. Пахнет тут чем-то сладкоострым, не могу понять чем.

– Меня зовут Елена Сергеевна, можно просто баба Лена. Вешайте куртки сюда.

Мы тоже говорим ей, как нас зовут, и проходим в комнату. Она тут всего одна, и еще кухня. Все такое крошечное – как раз старушке по размеру. Я как будто в коробочку вошла. Столик, диванчик, коврик на стенке, часики. Уютно и жарко.

– А я как знала, что вы придете. Пирог испекла! – докладывает баба Лена.

– Спасибо, мы не голодные, – начинает Лева, но я наступаю ему на ногу.

– Сейчас будем чай пить. Или вы кофе пьете? Старбах!

– «Старбакс». – Я улыбаюсь. Такая классная старушенция. В ушах у нее жемчужные сережки покачиваются.

Баба Лена уходит на кухню и звенит там чашками. Слышу: закипает чайник.

Мы сидим на диванчике и держимся за руки, как в кино попали. Какое-нибудь старое французское или итальянское. Тут у нее и картина с видом на Елисейские Поля, и, кажется, патефон. Или что это такое?

– Имбирный пирог с яблоками! – объявляет баба Лена и вносит в комнату блюдо с пирогом. Водружает его на стол. – Лев, вы не принесете чайник и остальное?

– Конечно, разумеется.

Лева у нас иногда сама галантность. Он умеет хорошее впечатление произвести, когда захочет. Особенно на женщин.

Мы садимся вокруг столика, я разливаю чай. Такое ощущение, что нас правда тут ждали, что я здесь уже когда-то была.

Баба Лена, хотя никакая она не «баба», а Елена Сергеевна, ей так гораздо больше идет, начинает рассказывать. Пожилые люди словоохотливы, я это давно заметила. И я не против совсем, мне нравится слушать, если интересно рассказывают. Я откусываю от пирога – внутри, кроме яблок, оказывается жареный бекон. Ничего себе, вкусно!

Елена Сергеевна раньше была не актрисой, как я сначала подумала, а почтальоном. Работала на главпочтамте всю жизнь, разносила людям письма и газеты. И вот однажды, это было в семидесятых годах, попалось ей одно письмо. Оно было из Франции, отправитель жил в Марселе, в регионе Прованс. А где жил получатель, Елена Сергеевна не могла разобрать. Потому что адрес размылся, а потом почти стерся. Там только город было видно, что наш. И фамилию, имя адресата.

И вот Елена Сергеевна, вместо того чтобы отправить это письмо обратно в Прованс, решила найти этого Васильева Николая Ивановича. Она сразу почувствовала, что это какое-то важное письмо. Их не так много в наш город из-за границы приходило.

И она стала искать. Их оказалось восемьдесят шесть человек, Васильевых Николаев Ивановичей. И Елена Сергеевна обошла почти всех, в нерабочее время, конечно. На это ушло несколько месяцев, а точнее, девять. И вот восемьдесят первым Васильевым Николаем оказался именно тот, которому было адресовано письмо. Она его нашла!

Елена Сергеевна была так рада, что сразу же рассказала Николаю, как долго она его искала и все прочее. И они подружились. А потом полюбили друг друга и решили пожениться. Правда, похоже на кино? Но самое интересное не это. А то, что случилось потом.

Оказалось, что Николая разыскивал один марсельский нотариус. В связи с тем, что ему досталось наследство от какого-то дальнего родственника, которого Николай даже не знал никогда. Нотариус точно не написал, что это за наследство, потому что он мог это рассказать только с глазу на глаз. Николаю нужно было лететь в Марсель. Но это было непросто в те давние времена из-за всяких бумаг и разрешений. И он смог полететь туда только через полтора года или даже больше. А вернулся обратно баснословным богачом.

У Васильева Николая теперь был замок, прислуга, лошади, своя река. Я слушала Елену Сергеевну и удивлялась: надо же! Случаются же на свете чудеса! И еще я кое о чем думала, но все стеснялась спросить. Но потом Лева сам спросил:

– А почему вы здесь живете, не в Марселе? Что произошло?

Ой, как неловко!

– Николай встретил другую женщину, – сказала Елена Сергеевна и зачем-то улыбнулась.

– В Провансе? Так я и знала!

Прямо возненавидела я этого Васильева мгновенно! Ведь если бы не Елена Сергеевна, не было бы у него никакой реки! Неблагодарный бесчувственный пень!

– У него во Франции большая семья, четверо детей, внуки, – чуть ли не с гордостью сообщила нам Елена Сергеевна.

Настоящий божий одуванчик.

– И вы его простили? Я бы ни за что! – Я даже пирог перестала есть. Хотя уже третий кусочек на тарелку положила.

– Да тут и прощать нечего. Если любишь человека.

Странно. Я этого не понимаю.

– Коля иногда мне пишет. И картину прислал после кончины супруги. – Елена Сергеевна с любовью посмотрела на свои Елисейские Поля. – Хоть глазком бы Николая увидеть, какой он стал?

– Зачем на него после всего, что он сделал, глядеть? Не понимаю, – буркнула я.

А Лева промолчал.

Мы допили чай, попрощались и ушли. Лева сказал Елене Сергеевне, что мы теперь к ней часто заходить будем. Раз в неделю, как минимум.

Я его так люблю иногда, аж в сердце колет.

Спина дирижера

Государственная филармония Алтайского края. Если зайти на ее сайт, там пометка стоит «6+». Правильная такая пометка, по-моему. Когда я была маленькая, ее еще не придумали, к несчастью. Потому что водить маленьких детей в филармонию на симфонические концерты – это равносильно тому, что читать им на ночь «Войну и мир». Вы меня понимаете?

А вот мои продвинутые родители почему-то нет. Конечно, из всяких правил есть свои исключения. И я могу предположить, что на свете существует кучка моцартов, которые просто обожают сидеть, задрав голову, в первом ряду и два с половиной часа рассматривать спину дирижера, искренне наслаждаясь притом и отлично разбираясь в многочисленных смыслах Четвертой симфонии Альфреда Шнитке.

Я не маленький Моцарт, хотя и побеждаю на городском конкурсе юных пианистов уже два года подряд. Мой педагог Ольга Владимировна считает, что из меня получится великая пианистка. Папа тоже так думает, а я не знаю. Может, и получится. Только я-то не хочу пианисткой быть. У меня на жизнь совсем другие планы, пускай и смутные пока. В конце концов мне всего пятнадцать, почему я должна становиться кем-то там лишь потому, что так хочется кому-то там?