Заклятые друзья. История мнений, фантазий, контактов, взаимо(не)понимания России и США - читать онлайн книгу. Автор: Иван Курилла cтр.№ 29

«Хотя русские отвергают какие-либо политические причины их визита в наш порт, они не пытаются скрыть своей явной и решительной поддержки нашего государства и своей искренней надежды на то, что оно, опираясь на собственные силы и вопреки европейской оппозиции, восстановит былое единство и мощь», — писала пресса Нью-Йорка, вдохновленная появлением в акватории порта трех российских фрегатов, двух корветов и клипера.

«Многие лояльные граждане… не сомневаются в том, что организация этого званого вечера продиктована не только стремлением оказать любезность нашим русским гостям, но и надеждой на дальнейшее укрепление дружественных отношений и тех симпатий, которые существуют между нашим правительством и народом, с одной стороны, и правительством и подданными императора Александра, с другой», — сообщала в ноябре 1863 года газета The Daily Alta California, комментируя «Русский бал» в честь моряков тихоокеанской эскадры контр-адмирала А. А. Попова, находившейся в порту Сан-Франциско.

«Кронштадтский вестник» цитировал в эти дни корреспонденции английских газет из Нью-Йорка: «Мы идем быстрыми шагами к обрусению. С тех пор как эти русские моряки прибыли в Нью-йоркскую гавань, у нас родилось более 2000 невинных младенцев… Целые сотни между ними ежедневно получают при крещении имена: Бутаков Джонс, Остенсаксен Смит, Русский Джонсон, Иван Миллер… Названия наших торговых предметов также совершенно переменились. Они тоже обрусели, подобно нашим детям. Мы пишем объявления о поступлении в продажу казацких пистолетов, новгородских подвязок… московских рубашек, московских панталон… горчаковской писчей бумаги и петербургских пальто… Даже мостовую улицы Бродвей называют Русскою мостовою».

Заголовки влиятельных американских газет начала осени 1863 года также демонстрируют всеобщее воодушевление: «Симпатии между Россией и США», «Новый союз укрепляется», «Российская империя и американское правительство против западноевропейских держав», «Наши русские друзья: великолепный прием вчера», «Русский союз» и др. Русских моряков приветствовали и описывали в прессе именно как союзников федерального правительства. Когда в декабре часть русского флота зашла в Потомак и встала на рейде неподалеку от Вашингтона, на кораблях побывали сотни людей, включая членов кабинета А. Линкольна, сенаторов и конгрессменов с семьями.

Надо отметить, что американская общественность понимала прагматические причины отправки российским правительством эскадры за океан; об опасности для русского флота оказаться запертым в Балтике и Черном море в условиях международного кризиса писали газеты США. Это понимание не противоречило тому факту, что такой демонстративный шаг к союзу между Россией и США сильно укрепил дипломатические позиции обеих стран; европейские державы не решились ни вмешаться в Гражданскую войну в Америке, ни открыто поддержать Польшу.

Первая экспедиция русского флота в США стала центральным событием периода наибольшего сближения за всю историю двусторонних отношений, пик которого приходится на 1860‐е годы. Именно тогда в общественном сознании американцев окончательно закрепился образ России — друга, государства, приходящего на помощь Соединенным Штатам в критические периоды их истории: во времена Войны за независимость (1775–1783), Англо-американской войны 1812–1814 годов и вот теперь Гражданской войны (1861–1865).

МИРОВЫЕ ВОЙНЫ XX ВЕКА

В 1917 году революция в России была использована администрацией президента Вудро Вильсона как аргумент за вступление США в Первую мировую войну. Победившая в России революция, подчеркивал на заседании кабинета 20 марта 1917 года госсекретарь Р. Лансинг, устранила главный довод против подхода к европейской войне как к борьбе «демократии против абсолютизма». Через две недели, 2 апреля 1917 года, Вудро Вильсон вышел к конгрессу США с речью об объявлении войны Германии:

Наконец, боевой союз в годы Второй мировой войны, с его ключевыми словами «ленд-лиз», «Второй фронт» и «встреча на Эльбе», оказал самое серьезное влияние на укрепление образа СССР как традиционного и надежного союзника США в годы мировых конфликтов. К этому образу будут обращаться американские президенты в моменты сближения двух стран. И именно этот союз вспоминал Джон Кеннеди в своей речи в Американском университете в 1963 году, в которой он обозначил возможность и необходимость сотрудничества после испугавшего весь мир Карибского кризиса.

Образ России-союзника остается важной составляющей американского представления о нашей стране. Он был на первом плане в начале «войны с террором» и Афганской операции американских войск, к нему же неявно апеллировала российская власть, начиная свою операцию в Сирии в 2015 году.

ПЕРЕВЕРНУТЫЙ ОБРАЗ СОЮЗНИКА: ВОСТОЧНЫЙ ФРОНТ В АМЕРИКАНСКОМ ВООБРАЖЕНИИ

Однако в годы холодной войны в США был создан и распространился противоположный образ СССР — страны — потенциального противника и одновременно страны, нуждающейся в переделке при помощи американцев. Создание такого представления шло параллельно с корректировкой образа союзника, сформировавшегося в годы Второй мировой войны. Рональд Смелзер и Эдвард Дэвис посвятили специальную книгу американским представлениям о Восточном фронте.

Неизвестный художник. Товарищи-демократы Иван и дядя Сэм. Афиша фильма Дэвида Гриффита. Библиотека Конгресса США (The Library of Congress, USA)

Уже в первые послевоенные годы англоязычные публикации о Восточном фронте основывались главным образом на германских материалах и отражали германскую интерпретацию событий. Холодная война, начавшаяся сразу после окончания Второй мировой, вызвала у западных союзников большой интерес к Советской армии. За информацией они обратились к источникам, которые были у них под рукой, — к немецким ветеранам Восточного фронта и к материалам, захваченным в немецких архивах. Германские офицеры делились своими представлениями о Восточном фронте как в показаниях, дававшихся ими американским военным, так и в мемуарах. Советские архивы оставались труднодоступными, а советские ветераны оказались по другую сторону железного занавеса. Наконец, знание немецкого языка в англоязычных странах было более распространено, чем знание русского.