Долгая нота. (От Острова и к Острову) - читать онлайн книгу. Автор: Даниэль Орлов cтр.№ 41

В подъезде Эскина установили домофон. Валентин набрал номер квартиры и услышал незнакомый женский голос:

— Кто там?

— Я к Семёну Эдуардовичу.

Ему открыли, и Валентин, отряхивая с воротника снег, побежал вверх по ступенькам. Дверь в квартиру оказалась незапертой. Изнутри раздавались голоса и смех. Он вошёл в прихожую и нос к носу столкнулся с Маринкой, держащей в руках тапочки.

— Заходите в дом, дорогой Валентин, — дурашливо-торжественно начала она, — я Марина, которую Вы совсем позабыли. Мы заждались вас и просим присоединиться к нашему… Ой, Валь, а что у тебя с лицом?

Валентин взглянул в зеркало и увидел, что скула не только отекла, но и окрасилась в синий цвет. Кроме того, переносицу пересекала царапина, а подбородок потемнел от грязи.

— Это, Мариша, следствие погодных катаклизмов в столице. Но если это тебе не кажется достаточным, можешь представить, что я защищал пожилую старушку от пятерых пьяных хулиганов. Это ты в домофон говорила?

— Я, кто же ещё? Погоди, а у тех хулиганов, как я понимаю, переломы и многочисленные травмы конечностей?

— Тех хулиганов, о моя юная принцесса, — сейчас опознают в морге. Ты же знаешь, что я не оставляю свидетелей своих подвигов.

— Ого! Сеня, Люда, тётя Света, тут Валентин пришёл. Он подрался! — заверещала Маринка и побежала по коридору в кухню.

— Ничего себе, — Людмила осторожно потрогала опухлость, — сильно болит?

Все участливо сгрудились вокруг.

— Не сильно. Заживёт. Не волнуйтесь вы так. Не дрался я. Банально поскользнулся. Машину помогал толкать. Всё нормально, умоюсь и порядок.

— Валя теперь мой герой! Он врезал пятерым бандитам, а ещё пятерых заставил есть землю и просить прощения, — защебетала Маринка.

— Дочь, уймись. — Семён Эдуардович нахмурил брови. — Эти твои фантазии уместны в малых количествах. И сколько тебе уже говорить, что он для тебя не Валя. Ладно, мы с мамой у тебя Сеня и Люда, но он для тебя либо дядя Валя, либо Валентин. Понятно, рыжая?

— Он Валечка-герой. Тарам-парам, говорите что хотите, а у каждой приличной девушки должен быть герой. Мой — Валечка.

— Благороднейший дон, прошу извинить недостойную дщерь мою. — Эскин изобразил глубокий поклон. — Эта паразитка-вундеркиндиха ещё совсем дитё. Думаю, что зря я согласился на эту авантюру с её поступлением. В пятнадцать лет оказаться среди наших обалдуев весьма опасно. С сигаретой тут её в сачке застукал. Чудом удержался, чтобы не всыпать.

Маринка поступила на филологический после девятого класса, выиграв две олимпиады и сдав экстерном все экзамены за десятый и одиннадцатый. Разрешение пришлось получать через РОНО, а потом ещё готовить специальный приказ деканата о допущении к экзаменам без аттестата. На потоке она сразу сделалась всеобщей любимицей. Однокурсницы не считали её соперницей в борьбе за сердца факультетских красавцев, потому окружили её практически материнской заботой. Иногородние приглашали к себе в общежитие, местные зазывали на тусовки в клубы. Семён Эдуардович поставил условие, что к нему и матери Маринка не бегает, живет обычной жизнью студентки и учится на общих основаниях. При этом декларировалось, что за посещаемостью никто следить не станет, но если юную филологиню не допустят к сессии, то мама с папой палец о палец не ударят, чтобы как-то этому поспособствовать.

Однако Маринка за первый семестр не прогуляла ни одной пары и сессию сдала на одни пятёрки. Обрадованный Семён Эдуардович по такому случаю решил отпустить дочку в Петербург на каникулы. Удачно, что Людмилина родная сестра Светлана гостила сейчас у них. Туда поедут вместе, а обратно Светлана обещала попросить мужа посадить девочку в вагон и дать соответствующие наказы проводнику.

Пока Валентин приводил себя в порядок в ванной, Маринка со Светланой сидели в гостиной на диване и разбирали подарки для питерских родственников.

— Валя, отведёшь девиц на вокзал? У Сени температура, не хочу, чтобы он на улицу выходил, — Люда подала выходящему из ванной Валентину свежее полотенце.

— Отведу, конечно. Надеюсь, что меня не заберут с такой раскраской.

— Не заберут. Я сейчас тебе на это место приклею пластырь. А человек с пластырем — это уже человек с легализованной солидной травмой. Можешь не переживать. Ты, кстати, замечаешь, какая у нас невеста? — Людмила, поймала проходящую мимо со свитером в руках дочку, прижала к себе и растрепала её и без того хаотичную причёску. — Вундеркиндиха. У тебя на примете никаких перспективных аспирантов нет?

— Люда, выучи новый текст! — Маринка затрясла головой и попыталась высвободиться. — Хватит уже меня сватать. Я сама разберусь. Тебя никто не сватал, а папу охмурила! — Девочка вырвалась, показала язык Валентину, хлестнула мать по спине свитером и убежала в комнату.

— Конечно, грубиянка, но хорошая, — Людмила наклонилась к Валентину. — Недавно в почту её заглянула. Писем от мальчиков не обнаружила. Сплошь от подружек. У неё в классе был ухажёр, но уже, кажется, не общаются. Она же большая вдруг стала, студентка, а он школьник-мелюзга.

— Сколько ей сейчас?

— Только что шестнадцать исполнилось.

Семён Эдуардович поманил Валентина в кабинет, где торжественно вручил конверт с долларами. Валька раскрыл рюкзак, потом повертел в руках конверт и сунул в карман.

— Правильно. А то как кооператор, с рюкзаком вместо кошелька. У тебя паспорт с собой? С регистрацией всё нормально?

— Нормально, не волнуйтесь.

— Ты когда будешь готов нести доброе и вечное длинноногим красавицам и красавцам?

— А как переедем, так и буду. Вы только мне подробнее расскажите, что от меня требуется.

— Это не на пять минут разговор. Нужно посмотреть планы экскурсий, календарный план, составить для тебя соответствующее задание на подготовку. Не бери в голову, справишься. Лекционный стаж у тебя приличный. В аудитории, рассказывают, ты орёл. А там люди что с дикого острова. Им всё интересно, ходят рты раскрывши. Главное, терминами сильно не загружать, стараться давать меньше фактической информации, а больше всяких историй вокруг фактов. Что-то среднее между передачами Вульфа и твоими лекциями. Это самый ходовой формат.

Вышли из дома. За то время, пока сидели у Эскиных, улицу совсем завалило снегом. Дворник с сосредоточенным лицом вёл неравную борьбу со стихией у ворот дежурной части. Валентин закинул за спину огромную Светланину сумку и предложил ей руку, но в рукав тут же вцепилась Маринка. Светлана улыбнулась, покачала головой и пошла вперёд сама.

До площади короткий путь вдоль путей, мимо заднего фасада Казанского вокзала. Нужно только спуститься по достаточно крутой лестнице. Скользкие неравномерные ступеньки норовили подставить подножку. Светлана шла впереди, держась за поручень. Маринка крепко сжала локоть Валентина, и ему даже почудилось, что девочка норовит прижаться к нему теснее. Дома вдоль железки напоминали задник декорации — такие же глухие и уныло нелепые. Окна не светились. На карнизах хмурились угрюмые снежные брови. За спиной у Маринки висел реквизированный у Валентина рюкзак, куда та побросала свои вещи. Валентина позабавило, что она даже разрешения не спросила. Просто подошла, взяла из рук, заглянула внутрь, убедилась, что пустой, хмыкнула что-то вроде «то, что нужно» и убежала в свою комнату. Забавная девочка у дяди Сени получилась. Она и маленькая была забавная, а сейчас и подавно. Главное, чтобы не испортили, не задурили голову. Он подумал о своей дочке, о том, что та сейчас совсем крошка, потом будет расти, потом станет такой, как Маринка. А потом он начнёт сходить с ума, если дочь задержится у подружек или попросту не позвонит. Валентин вспомнил, как однажды в самом начале мая Кирка не пришла вовремя домой со школьной дискотеки. Для Вальки и Киры опоздания никогда не считались возможными. Мать приучила приходить домой или вовремя, или раньше. Пожалуй, что это была единственная строгость в их воспитании. Всё остальное дозволялось. Даже в школу мать разрешала не ходить, если очень не хотелось. Особенно зимой. Особенно когда всю ночь в трубах завывал ветер, а утренняя машина до посёлка так противно гудела у их дома. Но возвращаться вовремя для матери считалось чем-то вроде проверкой на любовь. Мои ли ещё дети? Так ли они торопятся домой, как торопятся на свои прогулки и посиделки с друзьями-подругами? И когда Кира задержалась с дискотеки больше чем на час, мать не на шутку встревожилась. Нет, она вполне могла позвонить по телефону в школу или больницу, где дежурил кто-то из её знакомых. Позвонить и попросить, чтобы посмотрели, всё ли там хорошо с дочерью. Но, видимо, для неё не это было важным. Она не волновалась, что с Кирой может случиться нехорошее. На Острове до начала туристического сезона вообще мало что случается. Ей было необходимо, чтобы Кира вернулась сама. Нужно было доказательство, что дочка ещё своя, ещё домашняя, ещё её ребёнок, а правила, установленные в семье, пока ещё важнее желаний и соблазнов. Кира, к её чести, в тот раз опоздала совсем не намеренно. Слетела цепь, она упала с велосипеда, разбила колено и, сдерживая слёзы, прохромала пять километров до Ребалды пешком, держась за руль. «Надо поехать к матери в этом году», — твердо решил он. И не потому, что матери нужно помогать. Васька, в конце концов, всегда рядом с ней, а на него можно положиться. Просто нужно, чтобы мать могла поговорить с сыном. И не так, созваниваясь раз в неделю. Просто посидеть рядом и поговорить.