Моя краткая история. Автобиография - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Хокинг cтр.№ 4

В своем классе я всегда был середнячком (в нем было действительно много способных ребят). Мои классные работы были очень небрежными, а мой почерк повергал в ужас всех учителей. Одноклассники прозвали меня Эйнштейном, возможно уже тогда они разглядели во мне большие задатки. Когда нам было по двенадцать лет, один из моих друзей поспорил с другим на коробку конфет, что я никогда не достигну чего-либо стоящего в жизни. Не знаю, был ли разрешен тот спор, и если да, то в чью пользу.

У меня было шесть или семь близких друзей, с большинством из которых я общаюсь до сих пор. С ними мы обсуждали все, что можно, и спорили по многим вопросам, начиная от радиоуправляемых моделей и религии и заканчивая парапсихологией и физикой. Одной из часто обсуждаемых нами тем было происхождение Вселенной, в частности вопрос о роли Бога в ее создании. Я знал, что свет от далеких галактик смещался в красную область спектра, что предполагало расширение Вселенной (смещение в голубую область спектра означало бы ее сжатие). Но я был уверен, что существует какая-то другая причина для такого смещения, так как идея о неизменной и вечной Вселенной в то время казалась мне более правдоподобной. «Может быть, свет просто устает и поэтому краснеет», – рассуждал я. И только на третьем году работы над диссертацией я понял, что ошибался.

Мой отец постоянно проводил исследовательские работы по тропическим болезням и частенько брал меня собой в лабораторию в Милл-Хилле. Я всегда с удовольствием ходил с ним, особенно мне нравилось смотреть в микроскоп. Он брал меня и в дом для насекомых, где держал москитов, зараженных тропическими болезнями. Во время этих походов я постоянно был в напряжении, боясь, что те два или три несчастных москита, которым удавалось вылететь наружу, могут укусить меня. Отец был чрезвычайно трудолюбив и очень предан своему делу.

Мой отец в одной из своих полевых экспедиций

Меня всегда интересовало, что и как устроено, поэтому я практически все разбирал на части, чтобы посмотреть, как это работает, правда, мне редко удавалось собрать все обратно. Мои практические навыки никогда не шли в сравнение с моими теоретическими выкладками. Отец всегда поддерживал мой интерес к науке и даже занимался со мной математикой, впрочем, только до тех пор, пока я не превзошел его. Все это и, конечно, работа моего отца предполагало, что я пойду в науку.

В течение двух последних лет своего обучения в школе я хотел серьезно заниматься математикой и физикой. Наш школьный математик, господин Тата, всегда вдохновлял меня, к тому же в школе как раз к этому времени оборудовали новый математический класс, где и проходили уроки для выбравших этот предмет. Но отец был против моего решения, считая, что единственным местом, где могут работать математики, это школа. Он хотел, чтобы я занимался медициной, но меня мало интересовала биология, казавшаяся мне уж слишком описательной и недостаточно фундаментальной. К тому же в школе к биологии относились с неким пренебрежением – самые одаренные занимались физикой и математикой, менее одаренные – биологией.

Зная, что я ни за что не буду заниматься биологией, отец все-таки настоял на изучении химии, математикой я тоже занимался, но не в таком большом объеме. По его мнению такой набор предметов сохранял возможность в дальнейшем заниматься наукой. Сегодня я профессор математики, но кроме аттестата об окончании Сент-Олбанской школы, которую я окончил в семнадцать лет, у меня нет ни одного документа, подтверждающего, что я изучал математику. На протяжении всей моей жизни мне приходилось доучивать ее самому. Я даже вел математику у студентов третьего курса Кембриджского университета, опережая их ровно на неделю.

Среди школьных предметов физика для меня была самым скучным, так все в ней был понятно и очевидно. В этом смысле химия была гораздо интереснее, там постоянно что-то взрывалось. Зато физика и астрономия вселяли в меня надежду понять однажды, откуда мы произошли и как оказались здесь. Я хотел проникнуть в глубины Вселенной. В какой-то степени мне это удалось, но есть еще многое, что я хотел бы постичь.

Мой отец мечтал, чтобы я продолжил обучение в Оксфорде или Кембридже. Сам он учился в Университетском колледже Оксфорда, поэтому я решил подать документы туда, там у меня было больше шансов на поступление. В то время в Университетском колледже не было математического научного сообщества, что стало еще одной причиной, по которой отец хотел, чтобы я занимался химией: так я мог попытаться получить стипендию по естественным наукам, а не по математике.

Вся семья уехала в Индию на год, мне же пришлось остаться сдавать выпускные экзамены в школе и вступительные в университет. Жил я в это время в семье доктора Джона Хамфри, коллеги моего отца из Национального института медицинских исследований, в Милл-Хилле. В подвале их дома хранились паровые двигатели и другие модели, сконструированные отцом Джона Хамфри, там я и проводил большую часть времени. Во время летних каникул я тоже уехал в Индию повидаться с семьей, которая обосновалась в Лакхнау в доме, арендованном у разжалованного за коррупцию бывшего министра индийского штата Уттар-Прадеш. Отец мой не переносил индийскую кухню, поэтому нанял повара-индийца, служившего в британской армии, и слугу, чтобы они готовили и подавали исключительно английские блюда, хотя я не отказался от чего-нибудь более экзотического. Тогда же мы отправились в Кашмир, где хотели взять в аренду плавучий дом на озере Дал в Сринагаре.

Был сезон дождей; дорогу, построенную в горах индийскими военными, в некоторых местах совсем размыло (обычная дорога пролегала вдоль линии огня с Пакистаном). Наша машина, которую отец привез с собой из Англии, застревала, даже если воды на дороге было всего по щиколотку, поэтому всю дорогу нас на своем грузовике тащил на буксире местный сикх.

Хотя директор нашей школы считал, что мне еще рано поступать в Оксфорд, все же в марте 1959 года вместе с двумя мальчиками из нашей школы, которые были на год старше меня, я сдал экзамен на получение стипендии. Я был уверен, что провалился, и был весьма подавлен. Мне было обидно, что во время экзамена по практическим навыкам преподаватели университета подходили ко всем экзаменуемым, кроме меня. Затем, через несколько дней после моего возвращения из Оксфорда, я получил телеграмму, в которой сообщалось, что я получил стипендию.

Мне было всего семнадцать лет. Большинство моих сокурсников были гораздо старше меня и к тому времени уже отслужили в армии. Так что на первых двух курсах я чувствовал себя довольно одиноким. Однако на третьем курсе, чтобы расширить круг общения, я записался в знаменитый Гребной клуб, став рулевым. Однако моя карьера в качестве рулевого как-то сразу не задалась. Река в Оксфорде очень узкая, и проводить параллельные гонки практически невозможно. Поэтому восьмиместные лодки выстраиваются одна за другой, при этом рулевой должен внимательно следить за стартом, чтобы лодка держалась на достаточном расстоянии от идущей впереди.