Русская мышеловка - читать онлайн книгу. Автор: Марина Серова cтр.№ 9

— Странным? — приподнял брови музыкант. — Не знаю, как выглядит это место обычно, но снег на барной стойке, на мой взгляд, это уже перебор. Да и серпантина многовато. И очень жаль, что здесь нельзя курить.

— Внимание, господа, внимание!

Хозяин сообщил, что ровно через пятнадцать минут гостей ждет сюрприз. Я предложила Дубровскому выйти на свежий воздух, мы накинули куртки и вышли на террасу. Музыкант предложил мне сигарету и дал прикурить. Мы облокотились на перила. Было так темно, как никогда не бывает в городе. Там всегда есть какие-то источники света — фонари, световые рекламы. А здесь только белый снег, черное беззвездное небо. Оранжевый свет падал на снег из окон горного приюта, а остальной мир был погружен в темноту, тишину, мороз. Сигаретный дым и пар от нашего дыхания клубился в воздухе.

— Как странно встречать Новый год вот так, высоко в горах, среди незнакомых людей, — вдруг негромко произнес Дубровский.

— Да вы просто читаете мои мысли! — поразилась я. — Вечно мы жалуемся на то, что устали от цивилизации, от шума и бессмысленной суеты, но ничего не делаем для того, чтобы изменить положение. А когда оказываемся в таком вот месте, на краю мира, чувствуем себя крайне неуютно.

— Я бы не назвал Швейцарию «краем мира», — усмехнулся Сергей, — но в целом я понимаю, о чем вы. Да, жителя больших городов пугают тишина, покой и величие этих гор. Начинаешь задумываться о вечном.

— Ага, и сразу лезут мысли на тему «что-то мы неправильно живем», — кивнула я.

— Что ж, хотя бы что-то в этом мире еще способно заставить нас задуматься над этим, — тихо проговорил Дубровский.

Да, учитель музыки вовсе не прост. Честно признаться, я не привыкла вести такие разговоры с малознакомыми людьми. Но с Сергеем такая тема почему-то казалась естественной. Мы переглянулись и одновременно рассмеялись.

— Пойдемте в тепло, вы совсем замерзли, — предложил новый знакомый, и мы вернулись к остальным. Как раз вовремя — гости «Шварцберга» уже начали обратный отсчет: «десять, девять, восемь, семь…»

Мы с Дубровским присоединились к другим, гадая, что бы это могло быть. До полуночи еще оставалось порядочно времени.

Наконец на счет «ноль» свет в зале погас. На середину выскочил Леон с зализанными набок волосами и вытаращенными глазами. Подросток заметался, но потом, видимо, вспомнил инструкции хозяина и распахнул обе створки двери, ведущей в кухню. Оттуда в зал вплыла свинья. Точнее, увесистый поросенок с долькой лимона во рту покоился на подносе, который держали в могучих руках обе швейцарки. Вокруг свинки торчали бенгальские огни, они горели, рассыпая молочно-белые искры.

Признаю, это было красиво. Гости разразились аплодисментами и приветственными криками. Свет зажегся снова, польщенный хозяин раскланивался, прижимая руку к груди.

Поросенка водрузили на стол, хозяин вооружился жуткого вида ножами. И вскоре уже все гости получили тарелки с ароматным мясом.

Потом подали штрудель, затем кофе. Когда заиграла музыка и хозяин предложил милым гостям потанцевать, я поняла, что это просто жизненно необходимо. Сергей думал точно так же — учитель музыки сразу же вскочил и галантно протянул мне руку. Ничего, что я была выше на целую голову, — новый друг танцевал неплохо. Мы скользили по залу в приглушенном свете, и я думала о том, какие странные сюрпризы преподносит порой судьба. У нас в стране Новый год — семейный праздник, все стараются встретить его с близкими людьми. Мой единственный близкий человек — тетушка Мила. Чем бы я ни была занята, где бы я ни находилась, Новый год я стараюсь встретить с ней. И вот я вдали от дома, в странной, но симпатичной компании. Музыка убаюкивала, мы вальсировали — не очень умело, но достаточно элегантно, особенно по сравнению с другими гостями. Казалось, волны музыки несут нас. Я закрыла глаза и склонила бы голову на плечо партнера, если бы он не был ровно на голову ниже меня.

Перед моими закрытыми глазами почему-то предстал полигон. А, да, помню — это первый год моего обучения в «Сигме». Мы только что выдержали довольно жесткие отборочные тесты и теперь до невозможности гордимся собой. Мы — это десять девушек в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех. Я самая младшая. Восемнадцать мне исполнилось в сентябре, и я очень этому рада. Будь я несовершеннолетней, меня ни за что не допустили бы к испытаниям.

Испытания, тесты, соревнования — это то, что я так люблю в жизни. Да, знаю, для девушки это не совсем типично — в моем возрасте полагается мечтать о принце на белом коне, в крайнем случае о карьере в престижной фирме. Но меня, Женю Охотникову, вынуждает скучать все то, что заставляет часто-часто биться сердца моих ровесниц.

Может быть, все дело в том, каким человеком был мой отец?

Генерал Максим Охотников всегда мечтал о сыне. Но у его жены было больное сердце, и после первого ребенка — девочки — врачи запретили ей рожать. Думаю, отец так и не смирился с этим. Наверное, поэтому он воспитывал меня не совсем так, как принято воспитывать девочек.

Мы жили в районе Владивостока. Отец служил в Дальневосточном военном округе. Карьеру он начинал на отдаленных полигонах. Мое детство прошло в военных городках. Иногда мы жили в таких местах, где, кроме солдат-срочников, офицеров и служебных собак, не было никого. Порой мы месяцами не видели незнакомого лица. На сотни километров простиралась тайга. По широкой реке проходила граница. Ее мы должны были охранять. Я упросила отца подарить мне щенка. Он долго держался, говорил, что это не положено. Но я уже лет в шесть умела вить из него веревки. Щенок был толстый и глупый. Я назвала его Львом. На льва он походил очень мало — скорее, на сардельку. Больше всего он любил поесть как следует и поспать в тепле у печки. Но я поставила себе задачу — сделать из него служебную собаку. Выспросила нашего кинолога, как правильно дрессировать служебного пса, и с упорством одержимого принялась обучать беднягу.

Отец в самом начале предупредил, что если мне не удастся к Новому году сделать из Льва послушного, хорошо выдрессированного пса, то с ним придется расстаться. И я старалась — кормила по часам, зажмуривая глаза и сжимая зубы, чтобы не поддаться на жалобный визг, когда мой пограничник выпрашивал печеньку. Часами учила выполнять команды. Наматывала по пятьдесят кругов вокруг казармы с щенком на поводке. Пыталась натравить Льва на кошку нашего повара.

Думаю, если бы Лев оказался хоть чуточку более обучаемым, хоть немного пригодным к службе, то мне удалось бы сделать из него что-то стоящее. Но бедный щенок был выбракован за полную непригодность, о чем я, конечно же, не знала. Отец подарил девочке живую игрушку. Но я не хотела играть. Я хотела охранять границу вместе с верным другом — моей собакой.

Отец наблюдал за мной, улыбаясь в усы. Мама кусала губы. Однажды ночью я проснулась оттого, что родители ссорятся.

— Ты понимаешь, что ты травмируешь ребенка? — шепотом кричала мама.

— Я желаю ей только добра! — отвечал отец.

— Максим, пойми, она девочка! Ей надо в куклы играть. А она спрашивает, когда ты возьмешь ее с собой в патрульный обход!