Любовь со второго взгляда - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Токарева, Алла Сурикова cтр.№ 40

Во время танца начинаем с ним жутко скандалить. Я выкрикиваю ему всякие гадости, что, де, он предатель, что подвел меня, что так настоящие мужчины не поступают. Хватаю со стола как бы первую попавшуюся бутылку и шарах его по голове. Альберт падает — все замирают в ужасе: «Все, убила артиста». Лица такие искаженные, притихшие. Сейчас — «скорую», милицию… Мы держали паузу как следует, от души — минуты три-четыре. Серьезная была пауза, и вдруг Альберт вскакивает и делает «Ап!»

Возгласы облегчения, удивления и — хохот. Думаю, для всех, и для меня в том числе, этот Новый год запомнился именно нашим розыгрышем.

…У нас в картине много бутылок билось о головы, но одна бутыль — огромная, с каплей воды на дне… Мистер Фест выходит из дверей; в это время свесившийся откуда-то сверху пьяный ковбой бьет его этой бутылью по голове. Это не больно, это совсем не больно, я на себе не раз проверяла — она из того самого травмобезопасного стекла. Но когда с экрана слышится звук настоящего бьющегося стекла, возникает такой эффект, будто это всамделишная бутылка разбивается о голову Андрея.

И каждый раз, просматривая фильм, я вздрагиваю, хотя и понимаю — это никакого отношения не имеет к тому, что случилось с Андреем.

На родине вестерна

«Трусливый оптимизм» Андрея Александровича подтвердился полностью в Лос-Анджелесе на III Международном фестивале «Женщины в кино», где, как я уже говорила, наша картина (вместе с чешской) получила первый приз. Первый приз на родине вестерна — это приятно.

Я вылетела на фестиваль в Америку — как в четвертое измерение. У меня в активе зарубежных поездок была одна страна — Болгария. На большее я не рассчитывала: бывший муж со второй женой эмигрировал в 85-м из СССР.

И все-таки ЭТО состоялось. Я лечу! Причем совершенно одна, без единого погона. Мне потом сказали, что погоны охотно ездили на кинофестивали, где давали денежные призы. А на нашем фестивале приз был — красивая «стютюэточка», и все. Погоны поэтому заболели и остались, а я полетела без погон, но, правда, и без языка…

В аэропорту Кеннеди попутчики — физики, которые летели в Бостон на совещание по Антарктиде, взялись помочь мне пересесть на рейс до Лос-Анджелеса.

Когда мы шли к сдаче багажа, вдруг из абсолютно импортной толпы прямо на меня вынырнули два замечательных соотечественника: Саша Адабашьян и Ираклий Квирикадзе.

— Мы ищем вещи Ираклия, которые пропали здесь, в этом аэропорту… Поэтому смотрим исключительно под ноги. Увидели яуфы — в таких яуфах может ездить только наше советское кино. Поднимаем глаза — а тут ты.

Физики побежали сдавать мои вещи и свернули на свой Бостон. А я задержалась с ребятами — мне показалось, всего на пару минут… Когда мы выяснили, кто куда и зачем, Саша спросил меня строго:

— Сколько дали денег?

Я честно призналась — тут скрывать мне было нечего:

— Тридцать долларов и тридцать советских рублей — на десять дней. (Да если б мне тогда не дали ни копейки, я все равно бы высвистелась и полетела… Только бы пустили!)

Саша полез в карман:

— Вот тебе еще двадцать три доллара. Больше, к сожалению, дать не могу…

Саша, Саша! Если б ты знал, как много по сей день значат для меня те 23 доллара!

Мы попрощались, и я побежала разыскивать мой самолет, мою авиакомпанию — ПАН-AM. Когда я наконец нашла то, что искала, длинноногая блондинка с красной лентой через тощую синюю грудь показала мне на окно во всю стену — там плавно и практически беззвучно удалялся от меня мой авиалайнер, мой фестиваль, моя мечта…

Я стала выяснять на всех доступных мне языках, в том числе и на украинском, когда будет следующий. И как ни странно, поняла: следующий будет через три часа, и стоит это триста долларов. Помню точно, что я им сказала на доступном мне языке, что у меня есть тридцать долларов и тридцать советских рублей. Про Сашины двадцать три доллара я бы не проговорилась никогда. Тут я бы стояла насмерть, как Зоя Космодемьянская. Но о них меня не спросили. Не помню, что я там им наговорила еще, как размахивала руками, что показывала — но подействовало. Меня взяла на свое крыло — абсолютно бесплатно — другая авиакомпания, «Американ аир лайн», которая оказалась спонсором фестиваля.

Через шесть часов в Лос-Анджелесе меня уже встречали три обворожительные американки — Сьюзен, Барбара и переводчица Наташа.

Подробно о фестивале рассказывать не буду — иначе получится отдельная книга в книге, а места для нее нет.

Только несколько отрывков из дневника.

…Живу в доме у известнейшей кутюрье… Не прибыли мои вещи. Кино есть, а чемодана — нет. Передо мной раскрыт гардероб очаровательной хозяйки дома… Хоть бы мой багаж вообще пропал!

…Вещи, к сожалению, нашлись…

…Каждый день меня осаждают разные продюсеры, агенты, актеры… Что-то предлагают… Эх, мама, зачем я в школе учила немецкий!

…Везут в русский ресторан «Миша» — прием в мою честь. Будут бывшие советские актеры — Олег Видов, Савелий Крамаров… Рассказываю своим американкам, как Савелий с его врожденным косоглазием ведет машину: едет в одну сторону, а смотрит в другую… Приезжаем в ресторан. Савелий сделал операцию. Не косит. Американки «косо» смотрят на меня — что я им такого наговорила?..

…Конференция на тему: «Что главное в комедии. Кто главный в комедии».

Одни говорят — продюсер, другие — редактор, третьи — сценарист, и так далее.

Беру слово — впервые со времен открытого партсобрания на Студии Довженко, где мне слова не дали. Беру и говорю:

— У нас, у советских кинематографистов, главное в комедии — это чувство ЮМОРА.

Чувство юмора должно быть у актера — чтоб сниматься за те смешные деньги, которые он получает.

Чувство юмора должно быть у автора — чтоб не разрыдаться, когда он видит на экране то смешное, что он якобы написал.

Чувство юмора должно быть у режиссера — чтоб выбивать смешные государственные деньги и снимать за эти смешные деньги актеров по сценарию автора, который рыдает над каждой своей буквой.

А если режиссер — женщина, чувство юмора должно быть у ее мужа, иначе — обхохочешься на всю оставшуюся жизнь…

У меня в этот день был хороший переводчик. Американки смеялись. У них хорошее чувство юмора…

Не так давно была в Америке и случайно прочла в русской газете: по русскому каналу будут показывать мой фильм. «Две стрелы». Позвонила на телевидение:

— Я здесь, у вас, в Нью-Йорке, если это вам интересно.

— Ну, — в этом русском «ну» прозвучала настороженность: чего, дескать, надо…

Я очень аккуратно попыталась выяснить, кто, когда и кому отдал право показа… В ответ услышала:

— О’кей! Приезжайте к нам выступить перед показом. Мы вам заплатим сто пятьдесят долларов…