Генерал В. А. Сухомлинов. Воспоминания - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Сухомлинов cтр.№ 57

Несмотря на мой доклад, смягчавший дело, эпизод этот ей не нравился. Она находила, что именно для пажей это уже не пустой проступок, а скорее преступление. Государь разделял ее мнение. Мне было приказано при возвращении в Петербург объявить лично пажам специальных классов неудовольствие его величества и нежелание видеть их более на придворной службе.

Эту неприятную миссию мне пришлось выполнить, и она являлась для меня особенно тягостной потому, что я в течение восьми лет был преподавателем Пажеского корпуса, сохранив с ним ту духовную связь, которая делала меня членом пажеской семьи.

Государю это было хорошо известно, и он добавил: «Пожалуйста, только не смягчайте и передайте так, чтобы они почувствовали, что я очень недоволен». Поневоле пришлось так и сделать. Тяжелое впечатление оно произвело не только в самом корпусе, но и на всех бывших пажей, до престарелых генералов включительно.

Много моих бывших учеников просило помочь этому корпусному горю. Чтобы снять чрезмерно тяжелую опалу, ввиду предстоявшего корпусного праздника, я составил трогательный доклад-ходатайство с просьбой «сменить гнев на милость» и был вполне уверен, что отказа не последует. Каково же было мое удивление, когда я прочел синим карандашом начертанное «обождать» на возвращенном мне докладе.

Генерал-инспектор военно-учебных заведений, Константин Константинович, был тогда уже совсем больной. Автор «Царя Иудейского» жил продолжительное время в Египте, по соседству с местом действия его драматического произведения.

Искать его помощи при таких условиях не было возможности, а в данном случае я имел дело с тем упрямством императора Николая II, которое являлось иногда вместо твердой воли царя. Дальнейшие личные мои попытки поэтому были бы приняты за покушение на слабый характер моего начальника.

Но дело разрешилось благополучно само собой: в день праздника я получил телеграмму от государя с повелением объявить корпусу прощение и забвение прошлого. Я хотел бы сказать, что «сердце царево смягчилось», но это было бы не точно, так как мягкому смягчаться не надо, а если и смягчилось что, то сердце государыни, которое могло быть и не мягким…

* * *

С целью образования военных врачей для армии существовала Императорская военно-медицинская академия, при таком своем титуле далеко не монархического направления. Внутренний порядок в ней сложился под влиянием либеральных течений настолько, что не начальство и профессора чувствовали себя хозяевами, а «студенты» академии, то есть слушатели, считали господ учащих гостями.

В этом отношении ни дисциплины, ни надлежащего порядка в академии не было издавна. Возникали нередко беспорядки, много молодежи поплатилось из-за этого, а главное – страдало дело. Все это знали, об этом постоянно говорили, но дело не налаживалось. На лекции и практические занятия, подражая студентам университета, исправно являлись только любители науки. Вне академии студенты ухитрялись одеваться так, что, не соблюдая вполне установленной формы одежды, с некоторыми лишь признаками принадлежности к военному ведомству, бросались в глаза оригинальностью костюмов. Это вызывало протесты и заявления войскового начальства о непристойности подобного положения.

Когда же начальство Петербургского военного округа обратило внимание на правильное отдание чести не только нижних чинов офицерам, но и всех чинов вообще друг другу, то стали возникать недоразумения между офицерами гарнизона и студентами академии, этих распоряжений не признававшими.

Обострившееся положение завершилось тем, что один из офицеров вынужден был обнажить оружие и отсек студенту часть черепа. Командир же гвардейского корпуса заявил, что возбуждение офицеров до того сильно, что можно ожидать и впредь крупных недоразумений. В свою очередь студенты устроили сходку, вследствие чего возникли беспорядки, которые надо было немедленно прекратить.

Я доложил об этом государю, но это ему было известно и от петербургского начальства. Его величество был очень недоволен и повелел мне принять энергичные меры не только для прекращения беспорядков сейчас, но и для прочного установления порядка впредь.

Академию пришлось закрыть и уволить всех обучавшихся в ней. Затем в спешном порядке выработать положение, которое установило бы внутренний порядок, тождественный таковому в остальных военных академиях.

Вместе с тем в положении о Государственной думе и в основных законах о власти монарха ясно и определенно значится, что те изменения в известных положениях учреждений, которые не вызывают новых расходов от казны, могут быть проведены в жизнь непосредственным указом верховного вождя русской армии. Ввиду этого быстро все было изготовлено, тем более что и раньше вопрос уже разбирался как конференцией академии, так и Главным военно-санитарным управлением, поэтому необходимые данные имелись под рукой.

В моем присутствии главный военно-санитарный инспектор Евдокимов доложил проект нового положения государю. Требовалась лишь подпись указа его величеством.

Указ был подписан. На основании нового положения академия была подчинена главному военно-медицинскому инспектору и поступила под команду высшей инстанции, знающей санитарные требования войск, а в силу этого имеющей возможность направлять образование врачей в интересах войсковых частей и к предстоящей деятельности давать слушателям соответственную подготовку. На основании нового положения предложено было поступить всем уволенным, кто пожелает подчиниться установленным правилам, на что многие изъявили согласие и были приняты. Собрав затем господ профессоров, я предложил им быть хозяевами их аудиторий, а новым «слушателям» академии усвоить себе, что они теперь на действительной военной службе и «студентов» у нас нет, а кому это не подходит – никого неволить не будем.

* * *

История эта имела чрезвычайно неприятные последствия. Против моего проекта, утвержденного государем, были возражения в Сенате, согласие которого на опубликование придавало бы ему законную силу.

Когда стали собирать голоса, то оказалось, что за опубликование две трети сенаторов; от голоса председателя зависело решение вопроса. Я сидел рядом с председателем, и он мне заявил, что, к сожалению, должен подать голос против опубликования, что таков обычай, установившийся в Сенате. На это я ему объяснил, что мне велено после заседания доложить его величеству результат и я вынужден буду рассказать все, как было, то есть что два военных сенатора, генералы Рыдзевский и Чарторижский, высказались против и что все-таки голос председателя был бы решающим. После некоторого колебания он подписал направо, и сенатская оппозиция государю провалилась.

Все это пришлось доложить его величеству, который пожелал узнать подробности. В особенности его возмутило поведение генералов, не по заслугам попавших в сенаторы и высказавшихся против воли верховного вождя армии, который согласился на их определение в Сенат исключительно в силу ходатайства и настояния великих князей.

– Этого оставить так без последствий я не могу. Хороши генералы! – сказал государь, видимо, раздраженный.