Анна Керн - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Сысоев cтр.№ 57

В Петербурге Анна Петровна пыталась оформить свою долю в купленном когда–то братом, в том числе и на её деньги, имении княгини Юсуповой; но до нас не дошло никаких документов по этому делу. Кроме того, после смерти Ермолая Фёдоровича она начала хлопотать о назначении пенсии за умершего мужа. Будучи неопытной в таких делах, вдова обратилась за советом и помощью к Глинке. Он сообщил своей матери: «Матушка К[ерн] здесь, она хлопочет о пенсионе – я помогаю ей умом и связями, но отнюдь не кошельком – не могу, да и вовсе не намерен».

В письмах от 1 и 28 марта 1841 года он в первую очередь посоветовал ей поставить в известность о предстоящих хлопотах сына Керна от первого брака Александра Ермолаеви–ча и подать прошение на имя императора: «Так как все дела у нас совершаются по форме, спешу сообщить вам форму прошения. Оно должно быть написано, как и все просьбы на высочайшее имя, на двухрублёвых листах. Одним словом по приложенному образцу. Вы, без сомнения, найдёте кого–нибудь, кто вам всё это устроит, тогда отошлите просьбу в инспекторский департамент Военного министерства и с тою же почтою известите меня о том, чтобы я имел время хлопотать. Дело зависит от Клейнмихеля, и к нему у меня есть верный путь». Глинка подробно объяснил Анне Петровне, какие бумаги покойного мужа она должна, как того требовали формальности, приложить к прошению:

«1) указ об отставке (который вы должны вытребовать от вашего сына) (имеется в виду пасынок Анны Петровны. – В. С.),

2) формулярный список (я это беру на себя и изготовлю вам просьбу),

3) свидетельство о смерти вашего мужа (об этом похлопочите чрез хозяина дома, где жил ваш муж, чтобы узнать доктора, который лечил, и священника, который хоронил его, от них и возьмите свидетельства).

Когда эти документы будут в порядке, тогда вы можете свободно ехать по подании просьбы, передав хлопоты кому–нибудь из моих или ваших друзей». Старания Анны Петровны закончились успешно – ей была назначена хорошая пенсия (к сожалению, не удалось выяснить её размер; обычно вдовье содержание составляло около трети пенсии покойного мужа). Однако А. П. Керн получала пенсию только полтора года – после вступления во второй брак потеряла право на неё.

В конце мая 1841 года Анна Петровна покинула Петербург и возвратилась в Лучку. Глинка продолжал следить за её имущественными делами – в письме от 2 июня 1841 года спрашивал:

«Горю нетерпением знать, как кончили вы ваше дело с Юсуповой? Получили ли ответ от Адлерберга?

Не поленитесь подробно известить меня о вас, о вашем милом семействе, о вашем чудесном малютке. Как он должен быть мил – ещё раз прошу все подробности о вас и ваших. Вы знаете по опыту, сколько они важны для отсутствующих. Прошу вас передать от меня тысячу приветов Александру Васильевичу и попросить его продолжать писать мне. <… >

Я уверен, что как по собственным вашим чувствам, так и по чувству дружбы, которое вы питали ко мне, вы будете беречь дорогое дитя; воспользуйтесь хорошим временем года, чтобы укрепить её хрупкое здоровье».

1 июля – через месяц после получения ответного послания, в котором Анна Петровна сообщала о том, как доехала до Лучки, и о нервной болезни Екатерины Ермолаевны, – Глинка снова писал ей: «Я счастлив узнать, дорогой и прекрасный друг, что вы уже у себя. Как должно было успокоиться ваше сердце в присутствии всех ваших, после столь же продолжительной, как и тягостной разлуки. Дай Бог, чтобы вам не пришлось более подвергаться подобному испытанию. Несмотря на обольстительные надежды, которые представляет мне будущее, и на развлечения прекрасного времени года, столь благоприятного для моего здоровья, – сердце моё страдает. Только близ вас и в вашем милом семействе надеюсь я найти утешение и забыть все мои горести. Я одинок, совершенно одинок в настоящую минуту, но одиночество – не единственная причина моих страданий. Я не могу скрыть от вас, что только что пережил живейшую тревогу по поводу здоровья мадемуазель Екатерины. Леченье железистыми ваннами как раз то, которое наиболее противоречит её физическим данным. <…> Поэтому, во имя всего, что вам дорого, не поднимайте более вопроса об этом пагубном способе лечения; скорее наоборот – нервное состояние вашей дочери может быть улучшено лишь правильным образом жизни, свежим воздухом, диетой, а особенно – душевным спокойствием. Верьте моему долгому и тяжкому опыту.

В течение восьми дней я надеюсь положительно сообщить вам о времени своего приезда. В ожидании же этого благоволите передать мою благодарность вашему отцу за сердечное письмо, которым он почтил меня, и уверить его, что я поспешу лично доказать ему, как сильно растроган вниманьем, которое он изволил мне оказать. <… >

Что вы поделываете? Каковы ваши планы? Ваши дела? В конце концов, я надеюсь узнать всё это от вас самих, так как сомневаюсь, что у вас будет время отвечать на эти вопросы ранее моего отъезда отсюда».

Михаил Иванович уже собрался было выехать в Малороссию, когда в конце июля пришло предписание из Духовной консистории, где рассматривалось дело о его разводе, о необходимости его личного присутствия на процессе. А дело это продолжалось уже три месяца, и конца ему не было видно. У Глинки появилась сыпь и возобновилась нервная болезнь. 20 декабря он пишет Ширкову: «С Малороссией у меня ссора через мать. Не требуй подробностей…» Как сообщил сын Екатерины Ермолаевны Ю. М. Шокальский в письме А. Н. Римскому–Корсакову от 24 сентября 1929 года, «разрыв произошёл… по старании Людм[илы] Ив[ановны] [Шестако–вой] (сестры Глинки. – В. С.)… Людм[ила] Ив[ановна], очевидно, воспользовалась горячим характером моей матери… вызвала закулисно маму на вспышку. В чём она состояла, я хорошо знаю от мамы…» К сожалению, о подробностях этой истории внук Анны Петровны не поведал.

26 апреля 1842 года Александр Васильевич Марков–Виноградский, с 1840 года служивший в артиллерийской бригаде, базировавшейся в Полтавской губернии, «решив, что бивуак и поле битвы не такие места, на которых вырабатываются мирные семейные достоинства», вышел в отставку с чином подпоручика. Возможно, на его решение повлияли намерение жениться на А. П. Керн и то обстоятельство, что он должен был испрашивать разрешение на брак у непосредственного начальства и не был уверен в положительном ответе. А может статься, что именно полученный им отказ послужил причиной отставки. Так или иначе, согласно дневниковой записи, он «занялся хозяйством по данной доверенности Петра Марковича в милой нашей ласковой Лучке. Когда бы удержалась она за нами!».

Анна Петровна поддержала его решение оставить военную службу. В письме А. А. и Е. В. Бакуниным от 25 марта 1852 года она высказала своё отношение к армии и к военным учебным заведениям: «Я боюсь корпусов и не люблю офицеров, из которых ⁹ /ю – всегда пошлость, кутилы, хорошие товарищи (т. е. пустые люди) и лентяи. Удивляюсь маменькам, которые радуются офицерским эполетам», – вероятно, уже подзабыв, что в молодости принимала ухаживания многих офицеров.

Спустя три месяца, 25 июля 1842 года, в Лубнах состоялась свадьба Маркова–Виноградского и Анны Петровны. Со стороны Александра Васильевича в жертву этому браку были принесены военная карьера с неплохим жалованьем и расположение родных, а со стороны Анны Петровны – солидная материальная обеспеченность в виде пенсии за умершего мужа, а также статус «генеральши» и поддержка отца. С обеих сторон это был смелый шаг, сделанный во имя любви. Анна Петровна наконец–то избавилась от ставшей ей ненавистной фамилии Керн и на протяжении всей оставшейся жизни с гордостью подписывалась: «Анна Виноград–ская».