Эдгар По - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Танасейчук cтр.№ 16

Нам больше известно о внутренних интерьерах школы ^[27], нежели о тех дисциплинах, что там изучались. Тем не менее благодаря счетам, сохранившимся среди бумаг Джона Аллана, можно сделать вывод, что наряду с традиционными для английской школы правописанием, толкованием Священного Писания, латынью, математикой и историей Англии «мастер Аллан» продолжал изучать французский, учился музыке, ботанике, его также обучали танцам и рисованию. Если судить по тем же счетам, изрядные суммы в которых приходились на ремонт обуви и починку одежды — много времени воспитанники проводили на открытом воздухе, — в учебный распорядок входили и физические упражнения. Впрочем, как вспоминали те, кто тогда оказался рядом с нашим героем, тот был большим любителем и заводилой многих активных игр.

В отличие от заведения мадам Дюбуа, обучаясь в котором Эдгар имел возможность проводить дома не только каникулы, но и уик-энды, в школе доктора Брэнсби учеников отпускали домой исключительно на вакации: на пару недель к Рождеству, на неделю ранней весной и на длительные каникулы — на полтора месяца — в июле и августе. В одном из писем, датированном 31 августа 1816 года (Эдгар находился дома на каникулах), Дж. Аллан сообщал Ч. Эллису: «Нэнси весит 146 фунтов, Фрэнсис — 104, я сам имею 157 фунтов живого здорового веса, а Эдгар тонок, как бритва». Прозвучало это в контексте рассказа торговца о здоровье своих домашних. Его волновало состояние постоянно хворавшей супруги (и действительно, вес в 42 килограмма для взрослой, рослой женщины — почти на грани анорексии!). Что касается пасынка, то если в суждении торговца и сквозит ирония, она вполне добродушная. Он убежден: школьная жизнь тому на пользу. И если не задумываться о пресловутых «фантасмагорических страданиях», которые у мальчика, безусловно, были (не случайно много лет спустя свои школьные годы поэт охарактеризовал как «печальные, одинокие и несчастливые»), английская школа помогла ему окрепнуть физически.

Что еще, кроме физической закалки, вынес Эдгар По из английской школы? Герви Аллен утверждал, что за годы, проведенные в Англии, «он приобрел драгоценный запас ярких романтических впечатлений», а также «некоторое знание латыни, поверхностное (и испорченное плохим произношением) знакомство с французским, а также умение решать несложные арифметические задачи… <…> задолго до большинства своих американских сверстников юный По увидел зарю грядущего промышленного века: машины, приводимые в действие силой пара, и первые железные дороги. Кругозор его расширился, и наследственная болезнь американцев — провинциализм — ему уже не угрожала, а его английский язык был облагорожен длительным общением с уроженцами Альбиона».

Со всем этим нельзя не согласиться. Но важнее всего этого стало развившееся в Англии чувство собственного достоинства. Не то, что Г. Аллен назвал «вполне укоренившейся самоуверенностью и мальчишеской гордостью», но интуитивное пока еще осознание себя полноценной автономной личностью. Свою роль в этих процессах, конечно, играла школа. Но не стоит сбрасывать со счетов и поддержку семьи, а прежде всего — миссис Аллан и мисс Нэнси Валентайн, с которыми в эти английские годы будущий поэт особенно сблизился.

* * *

Свой последний учебный год в заведении «доктора Брэнсби» Эдгар По завершил досрочно: в конце мая — в самом начале июня 1820 года. И причиной тому стал стремительный отъезд семьи из Англии. Конечно, «стремительным» он мог показаться только Эдгару, которого «сорвали» с занятий, не дав доучиться месяц или полтора. В семье, видимо, знали (или предполагали — особенно в последний год), что возвращение неизбежно.

Как мы помним, Дж. Аллан, отправляясь с семьей в Британию, собирался обосноваться там надолго (если не навсегда). Он создал фирму («Аллан и Эллис»), открыл контору, нанял клерка, занялся торговыми операциями. Но то ли время было выбрано неверно, то ли бизнес в Англии делали по-другому — дела, что называется, «не шли». К тому же в 1819 году случился резкий обвал цен на виргинский табак. Хотя Аллан занимался не только табаком, но и хлопком, закупкой и продажей оружия, перевозками, табак все-таки был основным бизнесом. Ко всему прочему дела изрядно запутались — ему были должны, он был должен… Уже в ноябре 1819 года он писал своему компаньону в Ричмонд: «Имей, пожалуйста, в виду, что весь капитал, коим я на настоящий момент обладаю, составляет всего 100 фунтов стерлингов, и я полагаюсь только на тебя». Уже в письме от декабря того же года он сообщал Ч. Эллису, что принял решение вернуться в Штаты и только состояние здоровья жены (а также ее страх перед бушующим зимним морем) удерживает его от того, чтобы вернуться немедленно. Думается, не менее важной причиной было и отсутствие наличных — деньги ему обещал прислать (и прислал) Ч. Эллис.

Сложись дела Джона Аллана по-другому, преуспей он в Англии, кто знает, какой была бы судьба его пасынка. Скорее всего благополучнее. Он бы получил британское образование — учился в «публичной школе», затем окончил университет… Возможно, опекун усыновил бы его официально, со всеми вытекающими отсюда репутационными (и финансовыми) последствиями. Как все это отразилось бы на литературной составляющей его жизни, трудно представить, но то, что отразилось бы — несомненно. Впрочем, все это — сослагательное наклонение, и гадать по этому поводу бессмысленно. В среду, 14 июня 1820 года, одиннадцатилетний Эдгар Аллан По вместе со своими близкими ступил на палубу парусника «Марта». В тот же день корабль отдал швартовы и вышел из устья реки Мерси в открытое море. Так в Ливерпуле началась и там же закончилась британская страница в жизни будущего поэта. Никогда больше он уже не покидал пределов своей родины — Соединенных Штатов Америки.

Морское путешествие продлилось тридцать шесть дней, и уже 21 июля корабль прибыл в гавань Нью-Йорка. В отличие от дороги «туда» путь «обратно» прошел, видимо, без особенных эксцессов вроде ночевок на полу, недостаточного питания, пренебрежения со стороны капитана и т. п. Во всяком случае, в письме, отправленном компаньону по прибытии в Нью-Йорк, ни о чем подобном мистер Аллан не упоминает. Тем не менее немедленно продолжить путешествие в Ричмонд семья не смогла: дамы тяжело пережили этот морской вояж, и, чтобы двинуться дальше, необходимо было поднакопить сил. Неделю спустя, все еще из Нью-Йорка, торговец писал Эллису: