Александр Абдулов. Необыкновенное чудо - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Соловьев cтр.№ 35

Вы никогда не замечали того, как интересно наблюдать за животными? Хотя бы даже в телепередаче… Вот лев лежит и не двигается. Вокруг копошится его потенциальная добыча. Но он спокоен.

Он сейчас не голоден и потому никого не трогает. Это первый план. И сыграть его чудовищно сложно. А смотреть на то, как артист глубокомысленно выдавливает из себя подтекст… не знаю, – эти хитрости нам известны. Ведь сколько лет мы были вынуждены через шестнадцатый план донести со сцены нечто, произнося какую-нибудь самую обыденную фразу, чтобы до зрителя дошло, что именно я имею в виду. Нельзя было просто спеть: «Вихри враждебные веют над нами». Хотел я того или не хотел, но я должен был обкакать эти «вихри». Так, чтобы, с одной стороны, все было «тонко», а с другой стороны – всем понятно. Теперь этого от нас уже не требуется, но азы актерской профессии профанированы, утрачены, рассеялись в тумане давным-давно…

Сергей Соловьев пригласил меня сниматься в картине «Дом под звездным небом» на эпизод, где я играю в чудовищном гриме алкаша. Тот со своим напарником на аэродроме ворует баки от самолетов и продает дачникам для душа. Ма-аленькая такая сценка: приношу этот бак, а Ульянов его покупает. «Так это же, – говорит, – от бомбардировщика!» – «Ну и что, что от бомбардировщика?!» Вот такусенький эпизодик. И все…

Я пришел, сняли. А через неделю – звонок. Сергей Александрович говорит: «Понимаешь, Саша, так получилось – мы посмотрели материал, забавно! А у меня по сценарию персонаж, которого играет Ульянов, умирает. Вы вроде так хорошо с ним разговаривали – тебе необходимо быть на похоронах. Давай мы продлим твою роль». Продлили. Как только на похоронах начинали играть гимн Советского Союза, я принимался орать: «Я этого не вынесу!» Сняли и это.

Через неделю опять звонок: «Понимаешь, ты ведь был на похоронах и так там убивался по поводу кончины, что на поминках-то тебе обязательно надо появиться». Сняли эпизод на поминках.

Все хорошо, но через неделю опять звонок: «Ты знаешь, у меня по сценарию вся семья уезжает в Америку. А ты так здорово на поминках прощался, что проводить-то уж должен». Сняли проводы.

Через неделю еще звонок: «Саш, ну, тут вообще такая ситуация, я в конце всех убиваю, давай и тебя убьем?» Я говорю: «Давай». И сняли, что меня убивает шальная пуля, когда я несу пропеллер от самолета. Я только и успел при этом сказать: «А вентилятор-то как же?» И умер.

И вот после этого – вновь звонок. Говорю: «Сережа, все! Ты меня убил!» А он говорит в ответ: «Вот в этом-то и дело. Будем снимать похороны…»

В «Двенадцати стульях» я играл маленькую роль мужа Эллочки Людоедки – инженера Щукина, который голым стоит на лестничной клетке. Играл я там без дублера. Подумайте, каково это: только все в жизни начинает складываться нормально, можно сказать, жизнь наладилась, и вдруг – бац – по первой программе телевидения меня показывают голым на весь Советский Союз, наутро повторяют еще… Тоже, секс-звезда, понимаете ли…

А что сделаешь? По сценарию-то голый, значит голый совсем, в фуфайке уже не выйдешь.

А снимали мы это в нормальном доме на нормальной лестничной клетке. То есть приехали, позвонили в дверь, открыла нормальная женщина. Говорим: «Извините, вот артист Абдулов, можно мы у вас его намылим?» И вот я мылюсь себе спокойно, ничего не подозреваю. А в это время по дому слух пошел, что голого Абдулова выводить будут. Народу много набежало, причем одни женщины. А я-то этого не знаю…

Входит ко мне администратор и говорит: «Саша, давай, все готово, выходи. Там Марк Захаров, Нахабцев – оператор, Миронов…» Я так спокойненько открываю дверь… И… Немая сцена… Говорю: «Я не пойду! Что хотите делайте, но я не выйду». Народу говорят: «Товарищи! Разойдитесь, актер стесняется, молодой еще. Потом в кино посмотрите». Народ ни в какую… Тогда Захаров говорит: «Саш, ну выходи, работа такая». Набрался я смелости, открыл дверь и рванул, как на амбразуру… И тогда вся толпа сделала так: «У-у-у-у…» И разошлась.

…Знаете, когда встречаешься с журналистами, которые пишут о тебе глупости и мерзость, возникает желание просто убить, прости господи… Таких людей нужно наказывать. Я никого не ущемляю, ради бога, пишите что угодно. Но не такое же… Если в мозгах, кроме мерзости, ничего нет и писать нормальные рецензии не хватает ума, лучше уйдите, уйдите из профессии… Вы же понимаете, что есть плохие и хорошие журналисты, так же, как плохие и хорошие врачи, плохие и хорошие артисты… Идиоты, которые, безусловно, есть в журналистской среде, накладывают отпечаток на всю журналистику. Они, идиоты, есть в каждой профессии, но вы – публичные люди и должны осознавать, что наносите неизлечимые раны. Если бы в России действовали нормальные законы, газету после какой-нибудь очередной «утки» должны были бы закрыть. В Америке, например, и закрыли бы, разорив хозяев. Представляете, что написали о Пуговкине: дескать, он бродил пьяный по площадке, распугивая всех присутствующих… Как можно писать о нем такое? Это большой русский артист. В семьдесят шесть лет человек работает в полную силу, как ни один молодой не сможет, и после этого – писать о нем такое… Я молю Бога, чтобы он не читал дебильных статей, потому что если прочтет, то, как человек эмоциональный, впечатлительный и ранимый, может получить еще один рубец на сердце.

Однажды со мной была история из той же серии с телепрограммой «Времечко». Они взяли и дали в эфир новость: Абдулов попал в автокатастрофу, сломал обе ноги, истекает кровью, «скорая» увезла его в больницу… Я тогда думал об одном: не дай бог, чтобы моя мама в тот момент смотрела телевизор. Страшно подумать, чем бы это для нее могло кончиться… На самом же деле машина слегка ударила меня по ногам, но никаких переломов не было.

Как-то раз директору «Ленфильма» Виктору Сергееву пришла телеграмма следующего содержания: Абдулов прячет сценарий, «замалчивает» имена создателей мультфильма «Бременские музыканты» (речь идет о съемках фильма «Бременские музыканты и С^о») в интервью журналистам, «наносит моральный ущерб авторам оригинального произведения». Подпись: «Гладков, Ливанов, Энтин». Для контакта прислан домашний адрес Ливанова… Но ведь это же неправда, я в каждом интервью вспоминаю добрым словом Гладкова, Энтина и Ливанова. Я всегда очень тепло говорю о них и считаю музыку Гладкова гениальной. А дело в том, что, скорее всего, им в руки попала публикация, автор которой просто опустил мои слова про них. Я никогда и никого не хотел обидеть… Мир таков. Есть добрые люди, а есть те, кого наша работа над фильмом раздражает: «Как так! Они работают, а я нет!» Обыкновенная человеческая зависть… Я давно готов к этому. Я вообще думал, что вся эта чехарда начнется гораздо раньше. К моему счастью, началось только сейчас, и я успел многое сделать. Сейчас меня не выбить из колеи…

Надо работать, делать кино. Экран рассудит, кто прав, кто виноват. Придет зритель – я был прав. Не придет – я виноват…

Я устал от чернухи на экране. От ущербности. У меня есть задача: чтобы в картине не было ни одного уродского лица. Я не снимаю криминала, насилия, не истязаю животных. Не использую «любых средств» для достижения цели. Я делаю нормальную детскую сказку. Никому не желаю зла…