Мэрилин Монро - читать онлайн книгу. Автор: Дональд Спото cтр.№ 114

Целую неделю средства массовой информации пребывали в постоянной готовности. 13 сентября добрая тысяча зевак пришла поглазеть на первую из двух сцен, снимавшихся непосредственно на нью-йоркских улицах. Их можно было бы с легкостью отснять и на территории, принадлежащей «Фоксу», но это перечеркнуло бы возможность сделать фильму фантастическую рекламу (которая и была единственной причиной всего описываемого путешествия в Нью-Йорк). Все газеты и журналы поместили специально написанные длинные статьи и интервью на указанную тему, а бухгалтеры кинокомпании «Фокс» уже потирали руки, прикидывая предстоящие прибыли от «Зуда седьмого года».

Итак, после того как толпа устроила овацию в ее честь, а зрителей попросили соблюдать тишину, Мэрилин высунулась из окна дома под номером 164 на Восточной шестьдесят первой улице, крикнув «Эй!» и швырнув Юэллу пару туфель. «Эй! — весело воскликнула она. — Я как раз только что вымыла голову!» Стоп. Дубль два. Еще дубль. Готово. И это было всё. Выглядело происходящее очень легко и просто. Однако, по словам Джорджа Аксельрода, присутствовавшего во время всех съемок фильма, когда пришел момент начать указанную сцену, Мэрилин, как обычно, впала в ужас. Ведь эта минута навсегда сформирует ее имидж; поскольку благодаря всем имеющимся техническим средствам актрису осмотрят, оценят, примут и одобрят (или нет), а затем, вследствие всего указанного, полюбят и запомнят (или нет). В противоположность фотоснимкам, которые Мэрилин могла самолично рецензировать и давать согласие на их опубликование, в кинопроизводстве ей, чтобы рассеять гнетущие ее сомнения (а до конца это ей никогда не удавалось), приходилось умолять режиссеров еще об одном дубле — и это после того, как они и так отсняли массу повторов. Она была сметливой, скорой на слово и остроумной, — вспоминал Аксельрод, — обладала врожденным интеллектом и чувством юмора, а также не верила ни в одно из своих достоинств. «Однако, хотя ее честолюбие метило высоко и она безумно жаждала успеха, Мэрилин не владела профессиональным жаргоном, связанным с актерской игрой или съемками кинофильмов, и это давало ее "опекунам" перевес. Они учили ее и придавали храбрости, но не слишком энергично — словом, так, чтобы не потерять работу».

Мэрилин обожала поклонение толп, и когда она сталкивалась с массовым признанием, то в ней оживала склонность к эксгибиционизму — пожалуй, острее всего это проявилось между часом и четырьмя после полуночи в холодную предрассветную пору 15 сентября. Знаменитая сцена с поддуваемым снизу платьем должна была сниматься на Пятьдесят второй улице, перед выходящим фасадом на Лексингтон-авеню кинотеатром «Транс-Люкс», о чем и была оповещена пресса и публика. Там собралось несколько сотен фотографов — профессионалов и любителей, — к которым ближе к ночи примкнули почти две тысячи ротозеев, жаждущих одного: увидеть как можно больше аппетитных частей тела Мэрилин. Помощник Уайлдера проинформировал собравшихся, что если все будут разумно сотрудничать со съемочной группой, оставаясь за выставленными барьерчиками, дабы можно было без помех отснять сразу всю сцену, то впоследствии кинокамеру оттянут в сторону и каждый обладатель фотоаппарата сможет нащелкать столько кадров, сколько его душа пожелает.

То, что произошло далее, было немедленно названо кинорепортером-очевидцем Ирвингом Хофменом «дублем, который смотрели по всему миру». Мэрилин расположилась над решеткой, Пол Варцел, ответственный за всякие спецэффекты, регулировал могучий вентилятор, установленный ниже уровня мостовой, и светлое платье Мэрилин взлетало вверх, обнажая (как и было запланировано) ее белые штанишки, а вовсе не комбинашку или короткие трусики. Эхо съемок прокатилось по всему свету. Два часа толпа вопила, а Мэрилин улыбалась, заливисто смеялась и приветственно махала рукой, охотно позируя фоторепортерам и рядовым фотолюбителям. Дважды она просила сделать короткий перерыв и отправлялась в ближайший кинотеатр, чтобы согреться чашечкой горячего кофе, поскольку замерзала от сильного ветра, нагоняемого вентилятором, а также от холодного ночного воздуха. «В ту ночь она тряслась как осиновый лист и простудилась», — вспоминал Том Юэлл. Однако точно так же, как Джин Харлоу, Мэрилин всегда рвалась быть поближе к своей публике и никогда не строила из себя перед окружающими некую великую кинодиву, принадлежащую иному миру.

Отличная мысль заснять указанную сцену именно в таких обстоятельствах пришла в голову фотографу Сэму Шоу, который с 1951 года поддерживал с Мэрилин дружеские отношения и был нанят сопродюсером «Зуда» Чарлзом Фелдменом для того, чтобы подготовить документальный фотоотчет о реализации указанной картины. Еще начиная с подготовительного периода, предшествовавшего собственно съемкам ленты, Сэм помнил о сцене с развевающимся платьем как о фирменном знаке всего этого фильма. «Съемочная площадка была устроена на Лексингтон-авеню исключительно из рекламных соображений, — сказал он годы спустя. — Все знали, что эту сцену придется целиком повторить в павильонах студии». Уайлдер и Варцел заранее утвердили подобный график, четко осознавая, что все крупные и даже средние планы придется потом доснять — хотя бы просто потому, что в Нью-Йорке кругом господствовал слишком сильный шум, не позволявший записать на пленку диалоги. В принципе фотографии, сделанные в ту ночь, показывают гораздо больше, нежели попало в картину: в финальной сцене «Зуда седьмого года», законченной уже в «Фоксе», Мэрилин лишь проходит над решеткой и порыв ветра поднимает ее платье всего до колен, после чего камера предусмотрительно и деликатно переходит на ее лицо и показывает, как девушка оглядывается вокруг — словно бы ищет, кого поблагодарить за живительное и освежающее дуновение. Сам Дисней не смог бы управиться с камерой с большей чуткостью и осторожностью ^[275].

Однако в том, что произошло потом, не было ничего забавного.

Днем раньше находящемуся в Беверли-Хилс Джо позвонил по междугородному телефону его старый приятель, журналист Уолтер Уинчелл, и предупредил его, что на Лексингтон-авеню готовится неслабое представление. Джо успел поймать ночной самолет в Нью-Йорк. Вечером, однако, он чувствовал себя утомленным, да и не больно интересовался — как обычно — съемками фильма, так что решил дождаться возвращения Мэрилин в баре отеля «Сент-Режи». Туда приехал Уинчелл и, стремясь получить для своей рубрики занятный материал, попробовал, следуя путем Яго из шекспировского «Отелло», уговорить Джо отправиться вместе с ним на Лексингтон-авеню. Но Джо отказался:

— Она бы разнервничалась из-за этого, да и я тоже.

— Да брось ты, Джо. Я-то ведь просто обязан быть там. Может, мне удастся состряпать из этого дела недурную статейку.

— Нет, ступай без меня, Уолтер.

Однако в конечном итоге Уолтер все же победил и мужчины вдвоем явились к месту съемок, чтобы увидеть то, на что именно и рассчитывал Уинчелл и чего больше всего на свете опасался Джо. Когда платье его жены раз за разом взлетало вверх, а толпа ревом и воплями выражала свой восторг, Ди Маджио в бешенстве обратился к Уинчеллу: «Да что же здесь, черт побери, делается?» Билли Уайлдер вспоминал, что Джо «выглядел как смерть», когда вместе с Уинчеллом поспешно возвращался в гостиничный бар. Бессмысленным покажется вопрос о том, почему Джо не пришло в голову, что многие из людей, сгрудившихся той ночью на Лексингтон-авеню (не говоря уже о массе всяких прочих лиц), на «календарных» фотоснимках наверняка видели гораздо больше тела Мэрилин.