Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль | Михаил Станчев, Мария Тортика (Лобанова), Георгий Чернявский | страница 132 | LoveRead.ec

В «Дневнике съезда», который ежедневно публиковался в центральной и местной прессе, выступление Раковского было искажено. Раковский якобы повторил «свои старые заявления», будто «на враждебные против нас выступления в Шанхае и Лондоне» следовало ответить войной.^[1078] Правда, через два дня в печати появился текст его речи,^[1079] но преподнесен он был в обрамлении бичующих выступлений других ораторов – сталинистов.

Это было последнее выступление Х. Г. Раковского на партийном или советском форуме.

Первым после Раковского говорил заместитель председателя Совнаркома СССР Я. Э. Рудзутак, посвятивший почти всю речь выступлению своего предшественника. Обилие эмоций при почти полном отсутствии логической и фактической полемики привели к тому, что анализ Раковского был обозван «полным неверием в солидарность рабочего класса», и применительно к нему были приведены слова Маркса о том, что можно не быть мелким лавочником, чтобы защищать интересы мелкой буржуазии.^[1080]

В свою очередь секретарь Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) А. А. Андреев пренебрежительно заявил, что выступление Раковского не заслуживает того, чтобы на него серьезно отвечать.^[1081] Нарком внешней и внутренней торговли А. И. Микоян, которому хотя бы по долгу службы надлежало взвесить оценки Раковского, вообще заявил нелепость, то ли не услышав, то ли не поняв его речи, а скорее всего просто выслуживаясь перед «хозяином»: «Выступал здесь Раковский и пытался утверждать, будто мировая буржуазия за линию Центрального Комитета».^[1082] Не очень далеко ушло и несколько более спокойное выступление председателя Совнаркома СССР А. И. Рыкова: «Тов. Раковский приходит на съезд и рассказывает обо всем, кроме того, что партию интересует в отношении оппозиции».^[1083]

Заместитель председателя ВСНХ И. И. Радченко малограмотно или недобросовестно попытался использовать сугубо личный момент для компрометации неугодного: «Я был с Раковским 6 месяцев в Лондоне и знаю, каким он был джентльменом там. А в Харьков он приехал в потрепанном пальтишке, в помятой фуражке, чтобы походить не на дипломата, а на демократа. Остановился он на окраине, далеко, верст за 7 от центральных улиц. Но это ему совершенно не помогло. Вы знаете, как его встретили и как проводили. А здесь, перед XV партийным съездом, т. Раковский выступил как атлет, разделся, снял пиджак, почти в одной рубашке бросился в борьбу против XV съезда, против партии, против рабочего класса. Что Раковский сказал? Мне не стоит этого повторять, скажу только, что такую недопустимую возмутительную речь недопустимо говорить перед хозяином партии, XV партсъездом».^[1084]

Лишь отдельные ораторы, солидаризуясь с бездоказательными обвинениями по адресу Х. Г. Раковского, все же по крайней мере формально вели себя чуть достойнее, высоко оценивая хотя бы его личность, правда только обращаясь в прошлое. Но и такого рода признания преследовали явно грязные цели. Примером несмыкаемой внутренней противоречивости может служить речь С. М. Кирова: «Я понимаю тов. Раковского. Человек он испытанный, в высшей степени воспитанный, достаточно опытный, но он, выйдя на эту трибуну, начал рассказывать о таких вещах, о которых мы до некоторой степени осведомлены. Как он начал речь? “Товарищи, – сказал он, – земля имеет форму шара (смех), на этом шаре мы занимаем одну шестую часть, а наши противники – пять шестых частей, подумайте, во сколько раз противник нас превосходит”. Раковский, если не ошибаюсь, знает не только западные, но и восточные языки, и он должен был знать, что эту шестую часть мира ни в коей степени просто арифметически с пятью шестыми нельзя сопоставлять. В том-то и секрет, глубокоуважаемый дипломат, что мы – шестая часть, против нас – пять шестых – пока что мы побеждаем».^[1085] Как видим, признание личностных заслуг было у Кирова фальшивым, служило лишь для того, чтобы в еще большей степени опорочить Раковского.

М. П. Томский, председатель ВЦСПС, столь же презрительно отозвавшись о речи Раковского, счел все же своим долгом напомнить, что тот был талантливым оратором партии, человеком с колоссальным политическим опытом, умом и являлся вдумчивым политиком.^[1086]

Довольно любопытную речь произнес московский делегат Михайловский. Касаясь того, что деятелей оппозиции встречают криком и свистом на собраниях, он привел выдержку из письма, полученного из Харькова, о том, что «на пленуме горсовета освистали Раковского – того самого Раковского, которого мы в прошлый его приезд внесли на руках на третий этаж и поставили на стол, так как другого места не было – все было забито массой людей». Оратор отрицал, что свистунов подготовил Каганович, но сам контекст речи был таков, что чувствовалась не только подспудная уверенность, что дело обстояло именно так, но и сохранившаяся внутренняя симпатия к Раковскому.^[1087]

Речь Раковского, хотя она и была произнесена лишь частично, сильно задела генсека.^[1088] Не случайно целый раздел заключительного слова, причем первый раздел, он посвятил тому, что, видимо, полагал полемикой с этим оппозиционным оратором. Однако слова Сталина отличались от выступлений других ораторов, бичевавших Раковского, как и прочих оппозиционеров, только большей степенью хамства, грубости и самоуверенной бездоказательности, но отнюдь не содержали полемического зерна, были рассчитаны на самые низменные чувства уже верноподданной ему аудитории. Как ни неприятно цитировать его, сделать это придется, чтобы убедить читателя в сказанном. «Всем известно, что Раковский наглупил на Московской конференции по вопросу о войне, – разглагольствовал вождь. – Сюда пришел и взял слово, видимо, для того, чтобы поправить глупость. А вышло еще глупее. (Смех.) Я думаю, что выгоднее было бы для Раковского помолчать о внешней политике». И далее: «Раковский утверждает, что оппозиция является левым сектором нашей партии. Это курам на смех, товарищи. Такое заявление делается, очевидно, для самоутешения политических банкротов. Доказано, что оппозиция есть меньшевистское крыло в нашей партии, что оппозиция скатилась к меньшевизму, что оппозиция превратилась объективно в оружие для буржуазных элементов… Раковский, очевидно, окончательно запутался и спутал правое с левым. Помните гоголевского Селифана: “Эй, ты, черноногая… Не знает, где право, где лево!..” Раковский заявляет далее, что оппозиция сигнализирует нам об опасностях, о трудностях, о “гибели” нашей страны. Вот уж действительно “сигнализаторы”, спасающие партию от “гибели”, когда сами гибнут и действительно нуждаются в спасении! Сами еле на ногах стоят, а лезут спасать других! Не смешно ли это, товарищи? (Смех.)»^[1089]