Великий Столыпин. "Не великие потрясения, а Великая Россия" - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Степанов cтр.№ 84

В письме царю Столыпин писал о быстром развитии зернового производства в Кулундинской степи между Иртышом и Обью: «Сибирь растет сказочно: в безводных степях (Кулундинская), которые два года назад признавались негодными для заселения, в несколько последних месяцев выросли не только поселки, но почти города. И прорывающийся из России в Сибирь смешанный поток богатых и бедных, сильных и слабых, зарегистрированных и самовольных переселенцев – в общем, чудный и сильный колонизационный элемент» ^[335]. В своей записке Столыпин и Кривошеин поднимали вопрос о дальнейшем продвижении хлебопашества дальше в южном направлении – на целинные земли, которые они называли киргизской степью. Столыпин настаивал на необходимости освоения целинных земель и выдвигал план строительства южносибирской магистрали, которая «призвана теснее связать нашу сибирскую окраину с мировым рынком, дать южным киргизским степям, богатым хлебом, скотом, золотом, медью и каменным углем, возможность сбыта этих богатств» ^[336].

Столыпин и Кривошеин предрекали, что с вводом сибирских земель в сельскохозяйственный оборот у России не будет конкурентов на мировом рынке: «Вне Европы главнейшими поставщиками хлеба, кроме России, являются Соединенные Штаты. Но они сильно сокращают свой вывоз – так быстро растет там внутреннее потребление… Лет через 5 – 10, по подсчетам самих американцев, они и вовсе, пожалуй, перестанут вывозить хлеб. Другой крупный наш конкурент – Аргентина также начинает испытывать затруднения в дальнейшем развитии земледелия и хлебного вывоза. Там нет такого запаса нетронутых плугом земель, как в Сибири» ^[337]. К сожалению, далекоидущим планам Столыпина не суждено было реализоваться. При колхозном строе СССР превратился не в экспортера, а в импортера зерна из США и Канады.

Какие реальные результаты принесла переселенческая политика правительства во главе со Столыпиным. Приведем сводные статистические данные ^[338]. В 1906 – 1914 гг. в Сибирь проехало 3772,2 тыс. крестьян, из которых вернулось обратно в Европейскую Россию 1026,6 тыс. В это число входят 731,8 тыс. ходоков, из которых вернулись 496,8 тыс. человек. Возвращение ходоков являлось естественным делом. Они, собственно, для того и направлялись в Сибирь, чтобы вернуться и рассказать односельчанам о новых землях. Их возвратилось меньше, потому что часть осталась в Сибири и вызвала свои семьи, чтобы не проделывать второй раз долгий путь. Если взять отдельно только переселенцев, то за тот же период в Сибирь переехали 3040,1 тыс. человек, а вернулись 529,9 тыс. Всего же оставшихся в Сибири переселенцев и ходоков было 2745,5 тыс. Нетрудно подсчитать, что в Сибири остались 82,6% переселенцев, а вернулись 17,4%.

В своей записке Столыпин и Кривошеин говорили о 10% возвратившихся переселенцев, поскольку ими использовались данные за период с 1896 по 1909 г. Столыпин считал: «В любом деле, в любой отрасли предприятия, в любой области вообще человеческой жизни, всегда наберется 10% неудачников, если даже к неудачным причислять всех без исключения обратных, не вдаваясь в разбор индивидуальных причин их возвращения. Конечно, триста тысяч обратных, хотя бы и за 15-летний период, это уже большое и тяжелое явление в русской жизни, черная тень переселения. Но из-за этих трехсот тысяч нельзя забывать, как иногда делают, о двух с половиною миллионах устроенных переселенцев» ^[339]. Положение обратных переселенцев было отчаянным. Как правило, они продавали земельные наделы в родных местах и возвращались полностью разоренными и безземельными. Их уделом было батрачество.

С другой стороны, подавляющее большинство переселенцев остались на новых местах. Один из авторов, писавших о Столыпине в перестроечную эпоху, сравнивал переселенческую политику царизма и эпопею покорения целины в 50-х гг, ссылаясь на то, что в Казахстане закрепилось только 5% приехавших на целину добровольцев: «Трудно спорить с фактами: 90 процентов закрепляемости при Столыпине и 5 процентов при недавнем освоении целины – цифры совершенно несопо-ставимые, и однако же это не мешало нам долгие годы во все-услышание вещать о поражении, крахе, провале в первом случае и о блистательной победе во втором!» ^[340]

Далеко не все из того, что задумал и на что надеялся Столыпин, удалось воплотить в жизнь. Однако результаты переселенческой политики, начатой его предшественниками и продолженной Столыпиным, были воистину впечатляющими. С 1897 по 1914 г. население Сибири удвоилось, причем более половины (54,6%) составляли переселенцы. Площадь возделываемой земли увеличилась в несколько раз. В предвоенные годы Сибирь давала на внутренний и мировой рынок около 50 миллионов пудов зерна ^[341].

Общий план реформ был изложен Столыпиным в марте 1907 г. в его выступлении перед депутатами II Государственной думы. Премьер-министр подчеркнул основную мысль правительственной программы: «В основу всех тех правительственных законопроектов, которые министерство вносит ныне в Думу, положена поэтому одна общая руководящая мысль, которую правительство будет проводить и во всей своей последующей деятельности. Мысль эта – создать те материальные нормы, в которые должны воплотиться новые правоотношения, вытекающие из всех реформ последнего времени. Преобразованное по воле Монарха отечество наше должно превратиться в государство правовое, так как, пока писаный закон не определит и не оградит прав отдельных русских подданных, права эти и обязанности будут находиться в зависимости от толкования и воли отдельных лиц, т.е. не будут прочно установлены» ^[342].

Для воплощения гражданских свобод, провозглашенных Манифестом 17 октября, Столыпин предложил принять ряд законопроектов. Одной из главных проблем было обеспечение свободы совести. Как глава правительства и православный по вероисповеданию, Столыпин признавал историческую роль Русской православной церкви: «Государство же и в пределах новых положений не может отойти от заветов истории, напоминающей нам, что во все времена и во всех делах своих русский народ одушевляется именем Православия, с которым неразрывно связаны слава и могущество родной земли». Столыпин не высказал ни поддержки, ни осуждения идее восстановления патриаршества, которая в те годы обсуждалась в церковных кругах. Он лишь пообещал, что правительство будет оберегать полную свободу внутреннего управления церкви и будет идти навстречу всем ее начинаниям, находящимся в соответствии с общими законами государства.