Принцессы немецкие – судьбы русские - читать онлайн книгу. Автор: Инна Соболева cтр.№ 95

Существуют такие натуры – они готовы прийти на помощь всем, кому плохо, могут быть на редкость самоотверженны, но радоваться чужому счастью не способны категорически. Александра Федоровна была именно такой. Второе она доказала, разрушив отношения с семейством Александра Михайловича, упорно досаждая другим родственникам, жизнь которых казалась ей чрезмерно радостной. Первое доказывала постоянно, помогая несчастным, по счастливому для них стечению обстоятельств, оказавшимся в ее поле зрения. Во время Первой мировой войны окончила курсы сестер милосердия, работала операционной сестрой, не боялась крови, гноя, забыла о брезгливости и высокомерии, ночами не отходила от умирающих. Раненые ее боготворили. Но таких были десятки. Тех же, кто ненавидел «немецкую шпионку», – миллионы…

Но до войны и до ненависти еще больше 10 лет. Отношения с мужем прекрасные. Четыре девочки, которых она родила за шесть лет, приносят родителям только радость: веселы, здоровы, послушны. Но им нужен мальчик, наследник. Оба истово молятся, просят Господа послать сына. А сына все нет. Александра окружает себя магами, гадалками, ясновидящими. Ей невдомек, что с православной верой это несовместимо. Вообще ее отношения с церковью выглядят весьма запутанными: то она решает изучать православие, то, изводя всех, решительно отказывается менять вероисповедание; то истово погружается в новую веру, вернее, в ее обрядность. И – одновременно – в мистицизм. Не чувствуя, не желая понять, что мистицизм чужд православию, его чистому, ясному духу. Ее увлечение мистическими учениями и практиками часто объясняют (оправдывают) желанием хоть как-то помочь больному сыну. На самом деле это увлечение появилось задолго до рождения мальчика и с самого начала имело характер экзальтированный и странный, трудно совместимый с положением русской государыни.

Но вот на свет появляется долгожданный ребенок. Мальчик. Пьер Жильяр, которому предстояло стать воспитателем цесаревича, вспоминал:

Насколько я мог видеть, она (Александра. – И. С.) была в состоянии просто оглушающего материнского счастья, поскольку она наконец увидела свое самое сокровенное желание исполненным. Она была горда и счастлива красотой своего младенца. Цесаревич, несомненно, был одним из красивейших детей, каких только можно вообразить, с прекрасными светлыми локонами, с большими серо-голубыми глазами, с бахромой длинных загнутых ресниц и свежим розовым цветом кожи здорового ребенка. Когда он улыбался, в его полных щечках появлялись две маленькие ямочки.

Переход от оглушающего счастья к оглушающему отчаянию был ужасен: мальчик болен! И смертельную болезнь – гемофилию – передала сыну она, обожающая его мать. С этим невозможно смириться. С тех пор и до последнего вздоха над ней висел дамоклов меч: в любой момент Алексей, только что весело игравший, мог споткнуться, упасть, удариться. Здоровый этого бы даже не заметил, а он сразу оказывался на краю гибели. Внутренние кровотечения вызывали непереносимую боль. Мальчик терял сознание. Для него это было хотя бы временным избавлением от боли. Для нее, сидящей рядом и не способной помочь, – немыслимой мукой. Когда у него было кровоизлияние в сустав и сознание еще не оставило его, он шептал: «Мама, помоги мне! Ты не хочешь помочь мне!». Ей казалось, что она сойдет с ума. Держала только одна мысль: как же он без меня!? Горе матери было безмерно. Но она-то ведь знала, должна была быть готова…

Страна готова не была. И об этой мистической связи своей судьбы и судьбы мальчика, Алексея Николаевича Романова, наследника престола, страна пока не подозревала. Но… Истекал кровью царственный ребенок – истекала кровью страна. За Ходынкой последовало Кровавое воскресенье – больше тысячи убитых, две тысячи раненых. Николая прозвали Кровавым. Это сейчас забылось. Или заслонилось чувством вины за убийство царской семьи. А тогда в гибели ни в чем не повинных людей обвиняли только царя: вышел бы к мирной демонстрации питерских рабочих – не пролилась бы кровь. Он бы и вышел. Это Александра увезла его из столицы. Родив сына, она приобрела над ним полную, безграничную власть. О демонстрации, которую поведет 9 января к Зимнему дворцу анархист и полицейский агент поп Гапон, было известно заранее. Николай собирался выйти к народу. Но 6 января, в день Крещения, в беседку, поставленную на льду Невы у проруби, где происходило водосвятие, попали пули. Одна – совсем рядом с Николаем. Никто не пострадал. Все держались достойно. Но заподозрили попытку покушения. Александра Федоровна была в истерике. Правда, выяснилось, что никакого покушения не было. В Крещение с Петропавловской крепости всегда давали салют орудийными залпами. Так вот: в дуле одной из пушек оказался забытый картечный заряд – обычное разгильдяйство. Но императрицу это не убедило, она категорически потребовала, чтобы государь вместе с семьей уехал в Царское Село. И никаких выходов к демонстрантам! Она безумно боялась за его жизнь. О жизнях его подданных не думала.

Потом будет еще нелепая, бездарная русско-японская война. И позор поражения. И тысячи жертв. Потом – Ленский расстрел. И снова – неоправданная жестокость. И снова – кровь. А впереди еще мировая война, и революция, и война гражданская. Кровь, кровь – реки крови. Спасения от крови не было. Но это для России. Для мальчика спасение нашлось (по крайней мере, так казалось): появился Распутин. (Думаю, рассказывать о нем подробно не стоит – не так уж много в нашей истории персонажей, о которых столько написано.) Он умел делать то, что не удавалось лучшим врачам: взглядом, словом (даже на расстоянии!) останавливать кровотечение, снимать отеки, успокаивать боль. Как ему это удавалось, до сих пор загадка. Но – удавалось. И в благодарность за это полубезумная от горя мать готова была выполнять любую его волю, любую прихоть.

Кажется совершенно удивительным, что сострадательный, любящий детей русский народ не только не сочувствовал страдающей матери, но чем дальше, тем больше ее ненавидел. А объяснялось это просто: Россия (даже люди, бывавшие при дворе) не знала, чем болен мальчик, его болезнь тщательно скрывали. Родители опасались: как народ воспримет известие о том, что будущий государь неизлечимо болен? Когда он не мог появиться перед публикой, говорили, что наследник простудился или подвернул ногу, а поскольку случалось это довольно часто, к недостаткам, которые видели у императрицы (или приписывали ей), добавился еще один: плохо следит за ребенком. Кроме того, поползли слухи, что Алексей то ли умственно отсталый, то ли эпилептик. В общем, ложь, как это и бывает в большинстве случаев, ничего хорошего не принесла. Зато слухи о непонятном влиянии Распутина на царскую семью приобрели размеры чудовищные. И – угрожающие. Кто же захочет иметь во главе государства дикого, безграмотного мужика?

Распутин «проверял» всех министров царского правительства. Министр получал пост или оставался на своем посту только в том случае, если на это «давал добро» Григорий Ефимович. По просьбе императрицы он был принят двумя премьер-министрами, которые могли бы, если бы дольше оставались у власти, вывести Россию из кризиса.

Петр Аркадьевич Столыпин так рассказывал о визите Распутина своему другу, председателю Думы Михаилу Владимировичу Родзянко:

Он бегал по мне своими белесоватыми глазами и произносил какие-то загадочные и бессвязные изречения из Священного Писания, как-то необычно разводил руками, и я чувствовал, что во мне пробуждается непреодолимое отвращение к этой гадине, сидящей напротив меня. Но я понимал, что в этом человеке большая сила гипноза и что он производил довольно сильное, правда отталкивающее, впечатление. Я собрал свою волю в кулак…