Принцессы немецкие – судьбы русские - читать онлайн книгу. Автор: Инна Соболева cтр.№ 89

Женитьба Александра Николаевича, подготовку к которой он тщательно скрывал от семьи, вызвала шок. Узнав о случившемся, Мария, к тому времени уже герцогиня Эдинбургская, написала отцу: «Молю Бога, чтобы я и мои младшие братья, наиболее близкие к матери в последние годы, сумели однажды простить Вас». Младшие братья, Сергей и Павел, были так подавлены горем, пережили такой нервный стресс, что им пришлось долго лечиться. Не исключено, что пережитое повлияло на психику Сергея Александровича непоправимо.

За те без малого 8 месяцев, что Екатерина Михайловна была законной, хотя и морганатической, супругой императора, она достаточно ярко проявила свой характер. Труднее всех приходилось великому князю Алексею Александровичу. Еще не зажила рана, нанесенная отцом, когда он запретил ему жениться на любимой Сашеньке Жуковской. Он так и остался холостым и потому жил в Зимнем дворце вместе с отцом. Старшие братья жили в собственных дворцах и были избавлены от необходимости ежедневно лицезреть новоявленную мачеху. Ему же приходилось составлять компанию новой семье отца. Екатерина Михайловна казалась ему глупой и бестактной. Впрочем, как еще он мог воспринимать женщину, долгие годы отравлявшую жизнь его обожаемой матушки? Возможно, он был необъективен. Но как даже самый доброжелательный человек мог бы оценить заданный с наивным видом вопрос, касающийся великих княгинь: «В чем они могут меня упрекнуть, я ведь теперь замужем?» Он ответил, стиснув зубы: «Очевидно, они не могут забыть вашего прошлого».

Кажется, Мария Александровна, безропотно терпевшая соперницу при жизни, сойдя в могилу, не давала ей покоя. Слишком многие любили покойную императрицу, слишком многие не могли простить Юрьевской, которая оскорбляла ее при жизни и продолжала оскорблять после смерти. Мстили обидчице, как могли: презрением или брезгливой вежливостью. За это Александр Николаевич пригрозил ссылкой супруге наследника, Марии Федоровне, к которой, вообще-то, относился прекрасно. Он позволял своей любимой Катиш все. Не остановил, не пристыдил ее даже тогда, когда в спальне, где умерла Мария Александровна, устраивала веселые игры с детьми. Дети прыгали по кровати, на которой еще недавно лежала умирающая. Слуги, видевшие это, не могли сдержать слез. Новая хозяйка делала вид, что не замечает.

Но статуса законной жены ей было мало. Она хотела быть императрицей. Известно, что уже была заказана мантия и шифры для фрейлин Екатерины III. Для детей от первого брака венчание на царство матери незаконных детей императора было чревато весьма серьезными последствиями: оно открывало Георгию Александровичу, пока – Юрьевскому, а не Романову, возможность претендовать на отцовский трон. Княгиня Юрьевская уже заявляла: «Для России будет большим счастьем иметь, как в былые времена, русскую императрицу». Ей вторил, как это ни странно, Михаил Тариэлович Лорис-Меликов, который был достаточно умен, чтобы предвидеть последствия происходившего: «Когда русский народ узнает этого сына вашего величества, он восторженно скажет: „Вот этот поистине наш!“». Да и сам Александр однажды прилюдно заявил: «Это настоящий русский, в нем, по крайней мере, течет русская кровь». Думаю, это было не слишком осмотрительно. Это могло не понравиться очень многим, а уж наследнику престола – наверняка. А за ним стояли мощные силы… Я не рискую обвинять в гибели царя-Освободителя кого-нибудь, кроме террористов. Тем не менее бесспорно, что попытки предотвратить покушение были необъяснимо вялыми, а охраняли монарха из рук вон плохо. Может быть, именно от террористов ждали выхода из тупика, в который попала власть. Во всяком случае, для Александра Александровича гибель отца была на удивление своевременной.

Единственным человеком, кто мог спасти Александра Николаевича, была его любимая Катя. Влюбленный император не раз говорил ей, что был бы счастлив отказаться от короны и удалиться с ней в частную жизнь. Если бы любила, как он, – согласилась бы. И он остался бы жив. Но разве ради тихой жизни со стареющим мужем она так старалась, отказывалась от светских развлечений, так долго терпела и ждала? Нет. У нее 15 лет была цель: она хотела стать царицей.

Через несколько дней после убийства императора его вдову посетила фрейлина великой княгини Марии Николаевны и близкий друг покойной императрицы, Александра Андреевна Толстая (двоюродная тетка Льва Николаевича Толстого). Вот что она рассказала об этой встрече: «Знаете, графиня, – начала Долгорукова без всяких предисловий, – я хочу умереть». – «Отчего же, сударыня? – спросила я и, улыбнувшись, добавила: – Умирают не тогда, когда хотят. На все воля Божья». – «Не знаю, за что Бог наслал на меня такое несчастье, ведь я никому не причинила зла».

С тех пор, как в его жизни появилась «никому не причинившая зла» княжна Долгорукова, Александр Николаевич был холоден с женой, едва скрывал раздражение. Он, которого называли гуманнейшим и сострадательнейшим государем в мире! И ведь не зря называли. Но его гуманность и сострадательность не относилась к одному человеку на свете – к его несчастной жене, когда-то столь любимой.

Невольно вспоминается его отец, которого никому не пришло бы в голову назвать ни гуманным, ни сострадательным. Он, уже получивший «вольную» от жены, уже не делавший особой тайны из своих увлечений, был с женой по-прежнему заботлив и нежен, старался ее порадовать. Вот о каком случае рассказывает Александра Уотермарк:

…Государь беспрерывно дарил ее (Александру Федоровну. – И. С.) какой-нибудь новой затеей. Однажды императрица каталась утром с одной из своих фрейлин. Ее привезли к довольно большому озеру, живописно обставленному большими березами, между которыми виднелись четыре новых домика колонистов. Объехав озеро, взорам императрицы представился прелестный сельский домик. На дорогу навстречу императрице вышел почтенный, заслуженный унтер. Императрица вышла из экипажа и вошла в дом. Комнаты были прелестно отделаны: деревянная мебель в русском стиле, стены точеные, вдоль них широкая скамейка, перед ней в красном углу длинный стол, в стеклянных шкапах простенькая посуда. Из окон был виден изящный цветник, в котором проведенная из озера вода струилась по камням в виде водопада. На дворе имелся еще небольшой домик для сторожа. Императрица осталась очень довольна и мысленно благодарила своего любезного супруга за прелестный сюрприз. На прощанье она пообещала сторожу скоро приехать с гостями к нему на чай. Усаживаясь в экипаж, она спросила, семейный ли он? Сторож тотчас представил императрице двух своих дочерей. Императрица благосклонно протянула сторожу и его дочерям руку для поцелуя.

Сторож благоговейно поцеловал руку императрицы и в ту же минуту снял седую бороду и усы, и императрица узнала своего баловника-супруга и двух своих дочерей, переодетых в крестьянские платья…

Эту забавную и трогательную историю Мария Александровна, конечно, знала, но ни о чем подобном и помыслить не могла. Единственный знак внимания, какой она получала от мужа в последние годы, – протокольный поцелуй в лоб перед сном. Ей было невыносимо горько. Но она с поистине царским достоинством ни словом не обмолвилась о Долгоруковой, ни разу не проронила ни упрека, ни обвинения. Тайну своих страданий и унижений она унесла с собой в могилу.

Когда при Александре III зашла речь о канонизации человека, которого многие почитали святым, он, не принимавший до этого участия в разговоре, вдруг тихо сказал: «Если бы речь зашла о канонизации моей матери, я был бы счастлив. Потому что я знаю, что она была святая».