НебeSное, zлодея - читать онлайн книгу. Автор: Макс Фрай cтр.№ 23

На верхних полках шкафа «стенка» было еще много интересных книжек. Но они, получается, уже не очень первые. Даже не вторые. А пятые, шестые и сто сорок восьмые, например.

Важно, впрочем, не это. А то, что, когда меня наконец отдали учиться в школу, на торжественной линейке под лозунгом «Первый раз в первый класс» каждому первокласснику подарили по книжке. Вот эти вот детские, большого формата, с картинками и огромными буквами чуть не в полстраницы. Нам сказали, что если мы будем хорошо учиться, мы сможем эти книжки в конце учебного года сами, без помощи взрослых прочитать.

Мне тогда досталась книга «Три поросенка». И вот за это оскорбление мне до сих пор хочется отомстить. Но уже, пожалуй, некому.

В воздухе висит (в последние лет десять благодаря интернету это особенно заметно, в самые последние пару-тройку оно уже не просто висит, а аж вопит) массовое стремление получить разрешение на опрощение при сохранении самоуважения. Вот натурально: можно я буду вести себя как тупая свинья и при этом продолжу себя уважать? И чтобы снаружи ничего эту тупую свинью в своем лице уважать не мешало. Занижаем планку, планочку занижаем, господа хорошие, хрю!

Если уважаемое человечество не сможет переступить порог только что завершившейся калиюги и сдохнет под забором рая, то только поэтому. Так ему и надо, конечно, но культуру жалко. Такого Бойса, как у нас есть, к примеру, не каждое человечество породит. И Базелитца. И еще навскидку тыщ триста народу. И мороженое ром-изюм не факт что еще раз изобретут.

Так что нет, не занижаем планочку. Я вам занижу! Не пройдет.

По супермаркету среди понурых домохозяек бродил мужчина лет сорока с ярко-белыми волосами, в красном клетчатом комбинезоне под строгим черным пальто, с кожаной папкой для бумаг. Вел себя как в музее, где неожиданно разрешили трогать экспонаты: брал все подряд, вертел, разглядывал, осторожно ставил на место и хватал следующий товар. Лицо его при этом делалось все более восторженным, глаза сияли, а белоснежные волосы развевались без всякого ветра.

Граждане марсиане, вы все-таки как-то тщательней готовьте своих агентов. Сразу видно, чувак тут первый день, и сразу такой позорный провал!

Подавляющее большинство человеческих способов поведения – бестолковая попытка дать взятку неизвестно чем неизвестно кому.

Полидевк, сын Зевса, чей брат-близнец Кастор, сын обычного смертного человека (не спрашивайте; ведущие специалисты репродуктивных центров нервным строем идут курить в коридор) – так вот, Кастор умирает от удара вражеского копья, и по такому случаю его брат-близнец, сын Зевса Полидевк, отказывается от божественного бессмертия, положенного ему по праву рождения, ради возможности не разлучаться с братом. Теперь один день они будут вместе проводить в Аиде среди мертвых, а один – на Олимпе, среди богов. Тоже вместе. Можно подумать, в том и состоит смысл приносимой Полидевком жертвы, что теперь его брат-близнец тоже будет наслаждаться бессмертием на Олимпе – не постоянно, а в режиме сутки через сутки, но это гораздо лучше, чем ничего.

Но на самом деле, конечно, нет тут никакой жертвы, речь не об утрате, а о расширении возможности обоих. Смертный Кастор, благодаря решению брата, получает в свое распоряжение Олимп, а Полидевк – Аид, Царство Мертвых, куда, хоть убейся, не прошел бы, если бы не брат. Так жертва оборачивается приобретением.

Фишка в том, что ни один бессмертный не бессмертен в полную силу, пока на собственном опыте не узнал, что такое смерть. Полноценно осознать обладание сокровищем можно только получив опыт бытия без сокровища, опыт страстного желания его обрести. В этом смысле, Кастор и Полидевк даже бо́льшие боги, чем Олимпийцы. Им подвластен весь мир, а не его часть (пусть даже «лучшая», т. е. более приятная). Они – по обе стороны одновременно. И ни на одной из них – не целиком, не навсегда.

Их пример нам наука. Я хочу сказать, миф о Касторе и Полидевке описывает устройство человеческого сознания. Где смертный Кастор – повседневно используемая его часть, которую мы считаем «собой», а бессмертный Полидевк – неведомая бездна, доступ к которой мы получаем в лучшие свои мгновения (и тогда, только тогда действительно знаем, а не просто надеемся, что бессмертны).

Необходимо понимать, что эти «лучшие мгновения» – следствие усилий обеих сторон. Совместных усилий.

В культуре, великодушно сформировавшей наши с вами умы (и определившей вектор работы наших сознаний), близнечный миф – это в первую очередь миф о строительстве живого моста между Аидом и Олимпом. И о возможности шастать по этому мосту туда-сюда. И, конечно, таскать контрабанду. И быть контрабандой, то есть проводить по мосту самих себя.

Иными словами, близнечный миф напоминает нам о возможности деятельного взаимодействия с иным, невообразимым, непознаваемым. И о том, что эта возможность существует потому, что нам есть с кем взаимодействовать на той, неведомой стороне. О наших невидимых, неведомых, но вполне объективно существующих (взаимодействие – доказательство существования, с фантазиями и галлюцинациями каши не сваришь, сколько топоров в нее ни вбухай) близнецах.

…потому что если я не буду ходить среди людей, по уши в человеческой глупости, наглотавшись ее по самое немогу, периодически догоняясь этой дрянью внутривенно, кто тогда встретит глупых детей в середине гиблого болота, скажет: «Ничего-ничего, знаем, ходили, ты вот давай сюда, на эту кочку, а потом, видишь, вооон на ту, а дальше уже сам, пройдешь как-нибудь, сообразишь… может быть.

Может быть.

Потому что глупых детей по кочкам через болото провожать может только такой же самдурак. Мудрому человеку ясно, что нет ни болота, ни кочек, ни глупых детей, только бесконечная пустыня, прекрасная как в первый день Творения.

(Это правда, но болото, кочки и дети – тоже в каком-то смысле правда, и надо быть дураком, чтобы из двух этих правд выбрать вторую. Таким дураком, как я.)

Правда для меня часто начинается там, где заканчивается достоверность.

Придумали специальный лимб для отдыха культовых персонажей. Договорились до того, что там Дамблдор дружит с Мастером Йодой и ходит играть с ним в шахматы (например). И с удовольствием обсуждают: если Волан-де-Морт на Дарт Вейдера налезет, кто кого сборет?

– И тут к ним врывается Саурон, весь такой при полном параде. Орет: «Я всех сборю, я!»

– Ага. А Мастер Йода ему говорит: «Нервы в возрасте нашем пора беречь свои!» – и протягивает ему рюмку настойки пустырника.