Записки из чемодана. Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти - читать онлайн книгу. Автор: Иван Серов cтр.№ 98

Он в пылу своей уверенности, что я не знаю псевдонима, согласился с условием. Тогда я ему говорю: «Разверните и читайте бумажку». Он развернул, побледнел и еле выговорил: «Всё расскажу».

Рассказал следующее: что является проректором Люблинского института, пишет научный труд и одновременно является командующим 3-го округа АК, на который возложена задача с подпольными войсками округа ворваться в Варшаву, когда русские выбьют оттуда немцев, и провозгласить польское эмигрантское правительство законной властью. Члены правительства в основном находятся в подполье в районе Варшавы с 12 министрами и вице-премьером.

Затем он добавил, что ни одной фамилии он не назовет (своих помощников) — хоть убейте. Далее он сказал, что золото для подпольной организации они получают из Лондона, и спрятано оно на территории костёла.

Я ему сказал, что золото уже изъято. При этом он уточнил, что золото им сбрасывают в поясах с английских самолётов ночью в заранее условленном месте и по разработанным сигналам. В том числе и на территорию, занятую немцами. Там у них есть полковник-авиатор, поляк, который всё организует и переплавляет в Люблин.

С «аковцами», сколько мне приходилось допрашивать, любой разговор кончался так, что они ни на какие контакты с Красной Армией не пойдут, но якобы оружия против Красной Армии не применяют и не будут. Вот враньё! Вот подлецы! Мы воюем, а они ждут, когда можно власть в Варшаве захватить ^[258].

На следующий день, когда запаковали золото в небольшой ящик для отправки в Москву, я вызвал сотрудника, который должен был ехать нарочным вместе с финансистом, и говорю: «Возьмите этот ящичек и сдайте лично начальнику секретариата НКВД СССР, и возьмите расписку», и подаю ему препроводительную записку.

Он одной рукой взял записку, а второй рукой взялся за ящичек, дёрнул, а поднять не может. Взялся двумя руками — тоже не поднимет. Затем, смутившись, поднатужился и, согнувшись, вынес его из кабинета ^[259]. Я предупредил, что на аэродроме их встретят сотрудники НКВД.

Нужно, кстати, указать, что путём допроса арестованных «аковцев» и других враждебных деятелей было установлено, что в Польше действовали враждебные Красной Армии, кроме «Армии Крайова», организации: «Неподлеглость» — «Независимость», «Народовы силы збройны» — «Народные вооружённые силы» и, кроме того, отдельные враждебные группы из числа богачей, «кулаков» и др.

Руководителями были в основном буржуазные элементы, офицеры, помещики и др. Все они хотели буржуазной Польши и руководствовались указаниями Миколайчика из Лондона. Непосредственно в Варшаве сидел граф Комаровский, «Бур» псевдоним.

Эти организации подстрекали местных жителей не выполнять указания: ПКНО, военных комендантов из Красной Армии; саботировать мероприятия местных властей; совершать диверсии на железных дорогах; совершать теракты против бойцов и офицеров Красной Армии ^[260].

В последующем после ряда ликвидаций нескольких крупных организаций обстановка вокруг Люблина стала утихать, «аковцы» попрятались, и каких-либо крупных проявлений не отмечалось. На днях имел место случай, когда мне пришлось столкнуться с методами допроса арестованных сотрудников польского министерства госбезопасности.

Нашей оперативной группой был арестован один активный «аковец», участвовавший в диверсиях против Советской Армии, который вначале немного рассказал о своих преступлениях, а затем замкнулся и прекратил давать показания.

Нам было известно, что у поляков имеется арестованный, который знаком с нашим арестованным и является его начальником. Я позвонил министру госбезопасности Польши Раткевичу и спросил, есть ли у них такой арестованный. Он мне ответил утвердительно. Тогда я ему сказал, чтобы он доставил его ко мне в оперативную группу на допрос. Раткевич сказал, что будет сделано.

Разговор этот происходил утром. Вечером я ему вновь напомнил об этом арестованном. Раткевич снова подтвердил, что доставит его. Однако ни вечером, ни ночью арестованный не был доставлен.

Меня несколько удивило такое невнимательное отношение к моим указаниям, и я поручил начальнику опергруппы созвониться с его заместителем Рамковским и выяснить, в чём дело. Начальник опергруппы пришел и доложил мне, что этот арестованный у них ночью умер на допросе. Я, возмутившись, вызвал Раткевича к себе и потребовал, чтобы он мне доложил, как дело происходило. Раткевич, смутившись, сказал, что действительно арестованный умер.

Я спросил, при каких обстоятельствах. Раткевич сказал, что в тех случаях, когда арестованный отказывается давать показания, они начинают вливать через ноздри в нос воду, и когда арестованный начинает уже «тонуть», тогда они прекращают лить, и он начинает давать показания. Таким образом был «потоплен» и этот арестованный.

Я разозлился и приказал Раткевичу прекратить такие методы допроса и строго наказать сотрудников, которые их применяют. Раткевич удивленно посмотрел на меня и говорит: «Товарищ генерал, этот метод допроса применялся при Пилсудском, при Беке. Что таким путём его самого допрашивали, когда он сидел в тюрьме, и этот метод до сих пор сохранился, у нас в польских органах». Ну, после такого разъяснения, я думаю, они не прекратят «топить».

Я уже выше говорил о восстании Бур-Комаровского в августе в Варшаве против немцев. Сейчас заграничные радио начали шумиху, чтобы наши войска ускорили занятие Варшавы, так как уже подошли к Варшаве и находятся на правом берегу Вислы, и поддержали восстание Бур-Комаровского.

За это время Миколайчик побывал в Москве и вёл переговоры с руководством ПКНО, но почти безрезультатно, так как намерение Лондонских поляков было во что бы то ни стало в Варшаве водрузить польское буржуазное знамя и посадить соответствующее правительство. Вокруг Варшавы по нашим данным было до 40 тысяч «аковцев»-нелегалов. ПКНО стоял за демократическую Польскую республику, которая дружила бы с СССР.

И Советское правительство расценивало восстание в Варшаве Бур-Комаровского как авантюру, в результате которой гибнут поляки от немецких танков, авиации и артиллерии. Для руководства восстанием из Лондона прилетел вице-премьер Янковский с тремя министрами в качестве «полноправного представительства Польши» ^[261].