Записки из чемодана. Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти - читать онлайн книгу. Автор: Иван Серов cтр.№ 208

В большинстве же комитатов (областей) власть стали быстро восстанавливать. В комитате Мишколич, бывший секретарь обкома компартии, возглавил контрреволюционеров, сагитировал зенитный артиллерийский полк на свою сторону, расставил орудия вокруг города и никого не пускает.

Я приказал начальнику оперативной группы послать к нему парламентеров и предупредить, что если он будет стрелять по войскам Советской Армии, которые через день придут в город, то тем самым вызовет кровопролитие, за что несет только он один полную ответственность.

Он ответил, что один решить этот вопрос не может, посоветуется с остальными членами ревкома. В общем, подлец перетрусил и хочет втянуть в эту авантюру других.

На следующий день я приказал, чтобы опергруппа под прикрытием батальона вышла в город. При подходе наших было сделано несколько выстрелов из пушек, но наши не ответили на эту провокацию и вошли в город.

Председатель революционного правительства т. Мюнних и секретарь партии т. Кадар прибыли и находились со своими товарищами в городе Сольнок около штаба Конева. Я созвонился с Коневым и сказал, что прилечу к ним ^[599].

Утром меня на аэродроме встретили и повезли в штаб. Вокруг штаба десятки танков, машин, в общем, столпотворение. Когда мы поговорили с Иваном Степановичем, я ему говорю: «Позови руководителей. Я с ними тоже хочу поговорить».

Когда все сошлись, я проинформировал, что Надь и свора сидят в Югославском посольстве, в комитатах начинает устанавливаться порядок, что в районе Корвин все еще повстанцы сопротивляются, поэтому наши вынуждены обстреливать, и ряд домов пострадал от артснарядов и пожара.

Я высказал пожелание, чтобы в городе появились товарищи Кадар и Мюнних и наводили бы порядок. Затем условились, что мы с Коневым будем уже завтра там, а через пару дней приедут товарищи Мюнних и Кадар.

Утром мне от Ивана Степановича принесли комбинезон танкиста, шлем, рукавицы и т. д. Я был удивлен, потому что представлял себе, что 70 км мы за 2 часа одолеем и будем в городе. Но маршал решил все это сделать по-военному. Но я кроме шлема ничего не надел и вышел. Смотрю, Иван Степанович в полном облачении. Сели мы в танки и поехали «со всеми мерами предосторожности».

Скорость танка, да еще и тяжелого, маленькая. Отъехав 20 км, я остановился. Подошел к танку, где задраенный сидел Иван Степанович, и говорю: «Давай пересядем в плавающие танки-амфибии, у которых скорость 40 км, или отпусти меня, я один уеду на „Газике“». Тот ни в какую: «Поедем вместе в штаб Лащенко». Но, правда, пересел в плавающий танк.

Добрались через два с лишним часа в штаб Лащенко (командир корпуса). Там маршал стал слушать доклады командиров частей. Я немного посидел и пошел в соседнюю комнату послушать своих начальников, которые там были (начальник особого отдела и начальник опергруппы).

Через полчаса слышу в соседней комнате Ивана Степановича, страшный крик, шум, ругань: «Расстреляю!» и т. д. Я подумал, что-нибудь случилось страшное.

Захожу в комнату, там стоит генерал-майор в ушанке, причем одно ухо приспущено. А Иван Степанович его распекает и, обращаясь ко мне, говорит: «Ты погляди, Иван Александрович, на этого подлеца. Это называется начальник штаба корпуса». Тот стоит ни жив ни мертв. Ну, я, чтобы смягчить все это, сказал Ивану Степановичу, что у меня есть к нему дело, и он выгнал генерала.

Я ему говорю: «Иван Степанович, зачем ты так шумишь, ведь это генерал, а ты маршал. Тебе не к лицу это делать». В общем, успокоил его. Хотя и не ожидал с его стороны таких действий. Он как-то смутился и все время меня уверял, что этот генерал разгильдяй, в такое время нельзя так себя вести и т. д.

Затем я ушел, так как доложили, что приехал генерал Сладкевич и просится доложить. Оказывается, когда я уехал из Будапешта, поутру около посольства стоял Сладкевич в гражданском обмундировании, и к нему обратился венгр с портфелем в руках, спрашивал, где расположено Югославское посольство.

Сладкевич смекнул, что лучше сказать об этом венгре кому-нибудь из сотрудников КГБ, и позвал к себе сотрудника, ответив венгру, что вот товарищ вам расскажет. А сам моргнул, чтобы тот повнимательнее разобрался. Когда венгра пригласили в комнату посольства, то оказалось, что на ловца и зверь бежит.

Оказалось, что этот венгр — начальник главного управления полиции Копачи, который по указанию Имре Надя раздавал оружие повстанцам. У Копачи в портфеле были золотые вещи и деньги на большую сумму, поддельные документы и т. д. Тут же он был арестован, и на <нрзб> Сладкевич узнал, где я, и привез его ко мне. Я поблагодарил за хорошую работу, а сам стал допрашивать Копачи ^[600].

После допроса я пришел к Ивану Степановичу <Коневу> и говорю: «Ну, давай поедем в Будапешт, все-таки там основные дела делаются, а не здесь, в 20 км от города». Он начал тянуть, что выедем попозже и т. д.

Ну, я пошел в соседнюю комнату писать суточное донесение в ЦК о положении дел и в том числе о Копачи ^[601].

Когда я заканчивал донесение, вдруг раздался стук в дверь. Так как частенько по ошибке в дверь ко мне стучали, когда я писал, то я не отпер, думал, что вновь ошиблись. Затем повторился настойчивый громкий стук. Я спросил, кто.

Слышу голос Ивана Степановича. Я подошел, отпер. Он сразу взволнованно говорит: «Ты что, пишешь в ЦК?» Я спокойно отвечаю, ничего не подозревая: «Да, в ЦК». «На меня?» Только тогда я понял его волнение и резкий стук в дверь.

Я спокойно ему сказал, что я в жизни кляузами не занимался и тебе не советую. Тогда он спросил: «А что пишешь?» Тогда уже меня задел за живое его вопрос, так как получилось, что он мне не поверил. Я спокойно и решительно ему сказал: «Как только закончу, я зайду и покажу тебе, о чем написал. Сейчас иди и выпей стакан воды». Он ушел.

Вот ведь как может случиться у мнительных людей, сперва подозревают, а потом начинают мучиться. Он, говорят, и на войне всех подозревал в шпионаже.

Когда я закончил донесение в ЦК за своей подписью, зашел к Коневу, подал бумагу и говорю: «Читай или я тебе сам прочитаю». Он начал искать очки, но потом говорит: «Прочитай сам». Когда я читал, он все поддакивал: «Правильно, здорово» и т. д.