Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Синицин cтр.№ 92

Полагаю, что эта гонка «с выбыванием», причем физическим, началась в 1978 году. В одной из предыдущих глав я писал о неожиданной и загадочной гибели энергичного, активного, блестящего организатора, секретаря ЦК и члена политбюро Кулакова. У меня зрела тогда версия о том, что Кулаков, вероятно, в тесном кругу своих сторонников проговорился о том, что хочет организовать смещение Брежнева по аналогии с отставкой Хрущева в 1964 году. У него было очень много сторонников в верхушке партии, и в местных партийных органах Кулакова любили. Пожалуй, даже больше, чем Брежнева. Поэтому Кулаков стал крайне опасен для генсека. Он мог пойти на смещение Брежнева, становившегося помехой для развития страны. Кстати, Андропову такой исход дела в тот момент был совершенно невыгоден, и он никак не мог принимать участие в заговоре против Брежнева.

Но генеральный секретарь получил от кого-то очень острую и опасную информацию о настроениях Кулакова. Вполне возможно, что Черненко передал ее Брежневу не только от какого-либо супервысокопоставленного «стукача» из окружения Кулакова, но и от спецслужбы Щелокова, которая наверняка располагала возможностями прослушки и агентурно-оперативной работы не меньшими, чем Лубянка. В итоге того раунда борьбы за власть Кулаков был найден на даче мертвым, с пулей в голове…

…Откроем снова книгу энциклопедиста в делах советских спецслужб, генерала Судоплатова. И что мы читаем?

«Только совсем недавно стало документально известно о существовании с 30-х годов в недрах политбюро комиссии по судебным вопросам. Репрессивные мероприятия, проводимые спецслужбами, а также нацеленные против самих органов госбезопасности и их номинальных руководителей, направлялись не узкой группой кураторов секретных служб, а всем политбюро. Но последнее слово всегда принадлежало Хозяину — Сталину, Хрущеву, Брежневу, Горбачеву» [15].

Исторический подход к проблеме, высказанный генералом Судоплатовым, который очень хорошо понимал толк в подобных делах, наводит на мысль о том, что в особенно близком окружении Брежнева, например, Константином Устиновичем Черненко и Щелоковым или еще кем-то, но не Андроповым, было принято в конце 1981 года решение, направленное… против Андропова, становившегося опасным для брежневского клана, поскольку КГБ и генеральная прокуратура начали расследовать крупные коррупционные дела.

В рамках заговора против Андропова Цвигун мог получить от Черненко или самого Брежнева такой же намек на физическое устранение Юрия Владимировича, какой Брежнев сделал в 1964 году Семичастному относительно убийства Хрущева. Семен Кузьмич оказался, как и Семичастный, порядочным человеком и, возможно, предупредил об опасности Юрия Владимировича. Эта «измена» хозяину вызвала такой гнев Брежнева и Черненко, что они приказали ликвидировать ослушника. При этом генсек нарушил все партийные приличия и не подписал некролог своего старого друга. Не подписали траурный документ также Суслов и Кириленко. Отсутствие их подписей сигнализировало общественности о том, что хозяин и два следующих за ним партийных босса недовольны покойным и, вполне вероятно, шефом ведомства, где ему позволили так нелепо распорядиться своей жизнью. Разумеется, мнимое или действительное «самоубийство» Цвигуна бросало тень на председателя КГБ. Даже таким подлым образом черненковцы уже начали готовить уход Андропова с Лубянки, где он был пока чрезвычайно могущественным и опасным соперником Щербицкому или промежуточной фигуре — Черненко, которым Брежнев хотел отдать власть.

Совершенно неожиданно в апреле 2003 года я получил косвенное подтверждение гипотезы о не случайной и совершенно не связанной с расследованиями громких дел Андроповым гибели Семена Кузьмича Цвигуна.

За пару недель до Пасхи 2003 года в Москву приехал на побывку из США мой старый приятель, посол Олег Гриневский. Мы с ним в 1949 году поступили в МГИМО и учились на одном факультете. Олег с блеском окончил это элитарное высшее учебное заведение, благодаря талантам и трудолюбию попал на близкую к Хрущеву дипломатическую орбиту, затем сделал высокую карьеру в МИДе, побывав в кресле заведующего отделом стран Ближнего Востока, членом и руководителем некоторых важных советских делегаций, послом по особым поручениям. Несколько лет Гриневский прослужил чрезвычайным и полномочным послом Российской Федерации в Швеции. Когда он вышел на пенсию, Стэнфордский университет в Калифорнии пригласил его, как известного советского дипломата, в свой Институт проблем войны и мира, избрав его профессором-исследователем.

Только за последние годы Олег издал несколько историко-публицистических книг, среди которых в 2000 году внимание публики привлек его труд «Тайны советской дипломатии». В 2002 году вышла новая книга Гриневского «Сценарий для третьей мировой войны».

Приехав в Москву, Олег позвонил нам, и мы с женой пригласили его в гости. За столом мы обсуждали, среди прочего, разные творческие дела, в том числе и его свежевышедший «Сценарий для третьей мировой войны». Я рассказывал ему о том, как идет редактура этой книги об Андропове, и, поскольку был увлечен только что пришедшей мне на ум новой версией гибели в 1978 году секретаря ЦК Кулакова, поделился с ним некоторыми мыслями из своей версии о существовании в недрах узкой верхушки ЦК КПСС подразделения, которое Судоплатов назвал «комиссией по судебным вопросам» (см. чуть выше).

Гриневский высказал свои сомнения, поспорил, отстаивая в отношении смерти Цвигуна общепринятую точку зрения о связи трагической истории Семена Кузьмича с «бриллиантовым делом» и неприличным поведением в нем Галины Брежневой. Он повторил мне известные версии гибели Цвигуна, происшедшей якобы после крупного разговора первого зампреда КГБ со вторым человеком в СССР — Михаилом Сусловым и последовавшей через три дня загадочной смерти второго секретаря ЦК партии Михаила Андреевича Суслова. Олег рассказал, что его осведомленность о Цвигуне, которую он изложил в «Сценарии…», основана на том, что в то время, когда происходили все эти события, он возглавлял в МИДе ближневосточный отдел. А в этом отделе под его руководством как раз в январе 1982 года работал сын Семена Кузьмича Миша, скромный и трудолюбивый молодой дипломат.

В тот день мы просидели втроем несколько часов, наслаждаясь беседой и обсудив, как говорят дипломаты, «широкий спектр вопросов» — от семейных и культурологических до международных и внутриполитических. Когда Олег распрощался и уехал домой, я открыл его книгу, чтобы еще раз прочитать страницы с его аргументацией версий гибели Семена Кузьмича Цвигуна, к которому мы с женой относились с большим уважением. Буквально на второй странице главы восьмой книги «Сценарий для третьей мировой войны» я прочитал абзац, который полностью подтверждал мою гипотезу и опровергал все дезинформировавшие общественность слухи о «самоубийстве» Цвигуна. Вот что произошло 19 февраля неподалеку от Москвы, в поселке Калчуга по Рублевскому шоссе:

«Примерно в пять часов вечера сына Цвигуна Михаила, который трудился в отделе стран Ближнего Востока МИДа, срочно вызвали на дачу. Там он обнаружил мертвое тело отца, над которым тщетно трудились врачи. Через несколько часов, как рассказывал М. С. Цвигун, подъехал Ю. В. Андропов. Он был в мрачном расположении духа и только пробормотал загадочную фразу: