Экспедиция к Южному полюсу - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Скотт cтр.№ 24

На однотонном, темном, красновато‑буром фоне земли заметно множество серых пятен — это гранитные валуны. В подзорную трубу можно различить один такой валун на остроконечном возвышении не менее 1300 футов над уровнем моря.

Вблизи колонии лениво ныряла другая группа китов‑косаток, состоящая из старого кита с очень высоким, прямым спинным плавником и нескольких молодых. Мы внимательно наблюдали за небольшой компанией пингвинов, прыгавших в воду и плывших прямо к врагам. Казалось невероятным, чтобы пингвины, беспрестанно выпрыгивая из воды, не замечали зловещего плавника. Однако они, по‑видимому, просто не обращали никакого внимания на косаток, но что самое странное: хотя пингвины должны были пересечь путь косаток, среди последних не было заметно ни малейшего движения. Птицы невредимо проплыли на другую сторону. Объяснить это можно только пресыщением косаток.

Обходя Птичий мыс, мы постепенно открывали хорошо знакомые и незнакомые места: гору Дискавери и Западные горы, смутно видневшиеся сквозь дымку. Приятно было вновь увидать их. Нам, в сущности, пожалуй, лучше на этой стороне острова. Чувствуется как бы что‑то родное в этой обстановке.

4 ч пополуночи. Крутые, голые склоны западной стороны Птичьего мыса, если смотреть на них с юга, скорее походят на высокие утесы и сразу бросаются в глаза. Тут мы опять попали в дрейфующие льды. Многие из нас провели ночь на палубе. Мы прошли мимо очень больших льдин, очевидно замерзших в проливе. Это любопытно, так как все предшествующие свидетельства указывали на то, что с севера от мыса Ройдса ледяные поля очищались ранней весной. Я заметил несколько льдин совершенно нового типа. Поверхность их покрыта чешуями, каждая из которых состоит из многих маленьких, набегающих друг на друга ледяных чешуек, положенных по отношению к поверхности под одним и тем же углом. Мне сдается, что это может происходить там, где на поверхности льда имеются заструги и слои тонкой пыли, на которые сверху ложится снег.

Мы находимся в пяти милях от мыса Ройдса, а должны были бы уже там быть.

4 ч пополудни. На каждом шагу неожиданности. В 6 ч утра мы вышли из плавучих льдов, находившихся в проливе в трех милях к северу от мыса Ройдса, и направились к этому мысу в полной уверенности, что кромка льдов повернет к западу от него. Но, к нашему удивлению, мы прошли мимо мыса по чистой воде, местами покрытой снежурой. Прошли мимо мысов Ройдса и Барни, миновали ледник на южной стороне последнего, обогнули и прошли, наконец, мимо Неприступного острова, продвинувшись на добрые две мили к югу от мыса Ройдса. Судно могло бы пройти и дальше, по снежура начинала густеть. К тому же удобного места для зимовки не было ближе мыса Армитедж. Он находится на крайнем южном конце острова, милях в 12 от небольшого мыса Хижины, где стоял дом, построенный для команды судна «Дискавери».

«Никогда в этом проливе не видел я ледяного покрова в таком состоянии или берег столь свободным от снега. Эти факты, взятые вместе с необыкновенной теплотой воздуха, привели меня к заключению, что лето было очень теплое. Выбор мест для зимовки большой: один из маленьких островков, берег Ледникового языка. ^[42] Но мне прежде всего хотелось выбрать такое место, которое было бы нелегко отрезать от Барьера. Мысль моя остановилась на мысе, который мы, бывало, называли мысом Чаек. Он остался позади нас и отделялся от нашей прежней стоянки двумя глубокими бухтами по обе стороны Ледникового языка. Я полагал, что эти бухты останутся замерзшими до поздней поры и что, когда они снова замерзнут, лед на них быстро окрепнет. Я созвал совет и предложил на обсуждение следующие предложения: зимовать на Ледниковом языке или идти к западу. Я лично был за последнее предложение, и, действительно, оно при обсуждении найдено явно заслуживающим предпочтения. Итак, мы вернулись обратно, обогнули Неприступный остров и на всех парах направились к крепкому льду у мыса. Пробив тонкий лед, окаймлявший большую прочную льдину, судно в полутора милях от берега тяжело ударилось о крепкий лед бухты. Тут были и путь к мысу, и пристань для выгрузки. Мы поставили судно на ледовые якоря.

Уилсон, Эванс и я пошли к мысу, который я назвал в честь нашего достойного старшего офицера — мысом Эванса.

Первый же взгляд, как мы и ожидали, открыл нам идеальные места для зимовки. Каменистый грунт тут состоит главным образом из сильно обветренного вулканического конгломерата с оливином, отчего образовалось множество грубого песку Для дома мы выбрали место, открытое к северо‑западу и сзади защищаемое многими холмами. Это место, кажется, представляет все выгоды (которые я впоследствии подробнее опишу) для зимовки, и мы решили, что дождались, наконец, благоприятного перелома.

Самое благоприятное обстоятельство то, что можно будет, по всей вероятности, в скором времени установить сообщение с мысом Армитедж. Именно в связи с этим у меня было столь сильное желание пройти к горе Террор. Немудрено, что и меня обуревали мрачные предчувствия при мысли о том, что мы вынуждены будем возвратиться к мысу Ройдса. Известно, что лед к югу от мыса Ройдса становится прочным и безопасным только в конце сезона, возможно в мае. До этого времени пространство между мысом Ройдса и мысом Барни ненадежно. Каким же образом, задаю я себе вопрос, наша экспедиция по подготовке складов вернется на свою базу? Теперь же я почти уверен, что к выбранному нами новому месту мы сумеем добраться сравнительно рано. Возможно только, что возникнет необходимость пересечь морской лед глубоких бухт северной и южной частей Ледникового языка, где лед, раз сформировавшись, уже не подтаивает. Даже если это и случится, состояние льда в той и другой стадии можно будет заметить перед тем, как партия решится вступить на него».

После стольких невзгод счастье подарило нас улыбкой: целые сутки стоял штиль при ярком солнце. Такая погода в этой местности подходит ближе к моему идеалу, чем любое другое испытанное мною состояние. Тепло от солнца вместе с живительным холодом воздуха дает мне невыразимое ощущение силы и здоровья, тогда как золотой свет, проливаемый на это дивное сочетание гор и льдов, создает великолепие, которое вполне удовлетворяет мое чувство красоты. Никакими словами не передать того впечатления, которое производит открывшаяся перед нашими глазами чудесная панорама. Понтинг в восторге и изливает его в таких выражениях, которые у другого и о другом предмете могли бы показаться чересчур напыщенными.