Флагманы Победы - читать онлайн книгу. Автор: Николай Скрицкий cтр.№ 57

В послевоенные годы Октябрьский занимался не только проблемами восстановления Черноморского флота.

5 июня 1946 года его назначили членом Высшего военного совета Вооруженных сил страны (оставив во главе флота). Летом 1946 года командующий на крейсере «Ворошилов», выйдя из Севастополя, обходил порты кавказского побережья. 16 июня он записал в дневнике, что крейсер износился за пять лет, требует ремонта и чистки.

28 июня Октябрьский отмечал: «Эти 25 суток плавания для меня – сущая пытка. Столько недоработок, серость, отсутствие смекалки, выучки, опыта, умения! Измучился, но результат есть. И корабли, и походный штаб сильно выросли, служба стала более слаженной» ^[376].

Осенью 1946 года Октябрьский прибыл в Москву и честно доложил Булганину и Василевскому о нуждах флота и хаосе в корабельном и береговом составе. Вскоре пришло указание Н.Г. Кузнецова доложить, что из кораблей законсервировать, что передать гражданским. Так как заводы Министерства судостроительной промышленности не справлялись с ремонтом, то средний и даже капитальный ремонт приходилось делать на флоте.

Приходилось заниматься городом: организовывать милиционеров, автобусы, жилье и т. п.

Узнав о том, что СССР получит часть флота Италии, адмирал не был в восторге:

«Самое главное, если все это – побитое, разбитое, плохое, будет одно мучение. Ремонтная база и так слабая, да если еще такое пополнение – заплачешь! Сейчас у нас невероятная бедность, начиная с флагов (нет флагов) и кончая тросами, не говоря уж о красках. Ничего нет. Нет красок, нечем корабли красить, а еще придет целая эскадра. Хорошо и плохо.

Вот, черт возьми, какие трудности после войны. Ну ничего, пусть дают, справимся, а через годик-два совсем заживем» ^[377].

Моряку удавалось добиваться, чтобы опыт войны был учтен кораблестроителями. В январе 1947 года Октябрьский участвовал на совещании в Москве, посвященном кораблестроению. Он считал, что проекты недостаточно учитывают опыт войны: слаба зенитная артиллерия, мореходные качества, мал район плавания. Часть его предложений, особенно по торпедным катерам, морским охотникам и тральщикам, была принята. 17 января на заседании Высшего военного совета после выступления Сталина об изменении командного состава со времен Гражданской войны было решено оставить Военные советы как совещательные органы при командующих-единоначальниках. После споров на совещании у Булганина Октябрьскому удалось отстоять свое мнение о необходимости командиров и их управлений во всех базах ^[378].

Приходилось не только учить, но и самому учиться, что видно из дневника. 12 мая 1947 года адмирал на рейде Бельбек записал: «Обложился уставами, наставлениями, правилами, изучаю. Времени прошло не так много, но отстал, кое-что забыл, приходится вспоминать, в том числе новые ППС. Век живи – век учись». Через 4 дня он продолжал: «16 мая. Продолжаю отработку задач флота на рейде Бельбек. Недочетов очень много: флагманы, командиры кораблей хотят бежать вперед, скорее отрабатывать задачи, а я их все время удерживаю, так как очень слаба одиночная подготовка и бойца и корабля». 21 июня на рейде Поти Октябрьский отмечал: «С сегодняшнего дня начинается второй сбор флота в этом году. Неизвестно, как он пройдет. Маловато горючего. Надо плавать. Переход показал, что корабли все сырые, личный состав не обучен, а стоя на якоре, корабль к бою не подготовишь» ^[379].

В августе 1947 года, воспользовавшись походом Сталина из Ливадии в Сочи на крейсере «Молотов», Октябрьский высказал свои мысли по увеличению зенитного вооружения и дальности плавания кораблей. После разговора о проблемах ремонта Сталин принял решение придержать постройку новых кораблей, чтобы привести в порядок корабли существующие, поддержал предложение создать на флоте оперативное соединение подводных лодок с командующим и штабом. Уже в сентябре начала прибывать обещанная флоту помощь. Командующий записывал: «Техническое состояние флота понемногу начинает поправляться, наращиваем силы. Остается тяжелым быт: квартиры, казармы, склады – вот гвоздь вопроса» ^[380].

Даже в адмиральских чинах Октябрьский оставался близок к матросам. Один из сослуживцев вспоминал: «Мы уже знали: если командующий пришел на корабль, значит, прежде всего куда? – на бак, побеседовать с матросами». Сам флагман, как только военные проблемы отошли, занялся личным составом поближе. Он записывал в дневнике во время рейдовых сборов в июне 1946 года:

«Занялся разбором беспорядка на корабле. И пришел к выводу, что здесь мы на уровне Станюковича. Как сто лет назад жили на корабле, так и сейчас, но лишь с той разницей не в нашу пользу, что тогда матрос больше имел свободного времени.

В самом деле, какие произошли изменения, сдвиги в наличии на корабле техники! А в распорядке дня, в повседневном расписании жизни на корабле это отразилось своеобразно. Надо пересмотреть коренным образом загрузку матроса, как живет матрос, как проводит суточное время, как он используется в течение 16 часов в сутки… Думаю заняться этим» ^[381].

Немало в дневнике записей по подбору кадров: «Командующего флотом не так просто вырастить. Надо людей проверять вначале на соединениях (в армии – на армиях, у нас – на эскадре, флотилии), а потом выдвигать на флот»; «…правильная расстановка людей, удачное назначение – это успех дела. Я не так часто меняю людей, но очень много времени уделяю подбору, прежде чем решиться произвести назначение» ^[382].

Командующий сетовал, что ценных работников забирают в Москву, но отмечал: «Вообще-то я не особенно обескуражен этим. Буду выдвигать молодежь». Он был рад, что ему наконец утвердили начальником штаба Басистого, а командующим эскадрой – С.Г. Горшкова. О последнем адмирал писал, что это – «будущий флотоводец» ^[383].

Поэт Николай Полотай называл Октябрьского добродушным и веселым человеком. И действительно, адмирал не любил скучных людей. Он не утвердил кандидатуру на повышение сухаря, который за всю войну не улыбнулся, и говорил: «Ну, куда такого! Кому он поднимет дух? Перед боем матросам нужно сказать крепкое слово, да еще посолить ядреной шуткой, без которой, извините, на войне нельзя. Уместна и простая шутка, а чаще злая, чтобы сразу, как искра, запалила всех. Нет, нет, на флоте без шутки нельзя» ^[384].

Относясь ответственно к своему высокому положению, адмирал был непримирим к бюрократам, трусам, лодырям. Он уважал порядок на флоте и писал как-то: «Особо жму на дисциплину. А как хорошо, когда во всем порядок, люди подтянуты, бодры, когда рейдовые катера и шлюпки – эти визитные карточки кораблей – в образцовом порядке». Но нередко, обнаружив недостатки, он вспыхивал гневом и обрушивался на виновных с разносами. Адмирал сам понимал свою вспыльчивость и писал другу: «Ты же знаешь мой горячий характер, знаешь, что я за все болею. Черт знает, лучше бы не иметь такого характера». Однако, убедившись в своей неправоте, моряк был способен извиниться перед младшим по чину и должности ^[385].