Нас украли. История преступлений - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Петрушевская cтр.№ 8

Конечно, испугался — того, что наделал, и что Галя вызвала полицию.

Дальше было что — Галина помылась, привезла на велосипеде Анджелку и сидела с ней, а Коля приехал только вечером.

Как ни в чем не бывало, утром Галина вошла в дом, открывши дверь своими ключами, и приготовила хозяину завтрак.

Он вылез из спальни с конвертом в руке и с поганой улыбкой на морде.

— Ну что, будем прощаться. После этого работать у меня тебе не захочется. Так я думаю. Да и мне это уже неинтересно. В результате твоего поведения.

Галина сказала:

— Так не обойдетесь. В полиции ваш мазок. Они у меня взяли на анализ.

— Чё?

— То. Вы сядете на тридцать лет.

— Ах-ах. Разбежалась. Сегодня же выметайтесь все отсюда. Вот вам деньги и катитесь (он выругался). У меня премьер-министр друг.

— Это вам не там. Это здесь.

— А я Кольке скажу, что ты подстилалась мне все время. И пошла на шантаж, когда я сказал, что больше не хочу и это в последний раз.

— Коле что угодно говорите. В полиции записано и снято на видео, что мебель повалена и у меня синяк на затылке. И волосы из моей косы выдранные на полу у дверей они нашли.

— Волосы ты сама выдрала, (…)! И синяк об дверь наставила! Я тебя не трогал, ты, (…) мне подстилалась! Жопой вертела кто?

(Опять одно и то же. Как отец.)

— А в тюрьму вас заберут. И в России многие захотят, чтобы вы сидели не здесь, а там.

— Охо-хо. От ты какая! Ну ладно. Кустодиев, что ты сердишься? Ну сорвался. Так ты же красотка! Вертишься тут ходишь. И святой не вытерпит! А тем более я, нецелованный.

Струсил. Испугался реально. И все время конверт выставляет вперед, как защищается им.

— Кустодиев, что тебе надо? Гражданство здесь? На всех?

— Не купите. Будете на зоне мотать срок.

— Я и не покупаю. Я тебе денег пока что не предлагал. Ну хочешь квартиру в Москве? У меня там четыре. На Садово-Спасской, на Сивцевом Вражке и две в высотке на Восстания.

— Сядете.

— Ух ты злобная. Я сегодня же оформлю тебе квартиру сто двадцать метров, мне пришлют самолетом бумаги.

— В Коми республике будете сидеть. В зоне особо опасных преступников строгого режима. Ларек раз в неделю. И передачи никто не будет посылать. И будете там козлом вонючим. Я вам это устрою.

— Нахваталась, Кустодиев. Откуда ты все знаешь?

— Будете срок мотать.

— Кланяюсь тебе в ножки, Кустодиев. Спаси меня от тюрьмы. А хороша твоя роза в кустах, Кустодиев! Не забыть прямо! Пойдем ко мне? Не спеша, как говорится…

— Еще чего, раскатали губу.

— Я бы сейчас тебе сразу денег дал, пятьдесят тысяч евро, но я не могу их снять со счета. Тут же в полиции заподозрят, что плачу за шантаж. Это ведь шантаж? То что ты задом своим передо мной крутила?

— Я? Перед вами?

— Ну иди ко мне. Не могу прямо.

— Все, я накрыла вам завтрак. Мне некогда.

И хорошо, что она не взяла конверт.

Наверняка там были меченые деньги, и он бы обратился в полицию, что его обворовали.

Но она не пошла домой.

Кустодиев протиснулась в щель под верандой, там села на деревянный поддон, это было место, куда выходила какая-то забытая строителями продушина — прямиком из кухни.

Ее обнаружила Анджелка, она залезла туда, ну как все детишки все обследуют, и мать ее долго искала, сошла с ума, а Анджелка закричала «ку-ку», когда Галина уже собиралась звонить в полицию из кухни, и мать услышала близко-близко это «ку-ку».

Как будто кто-то рядом сказал. Выбежала из дома, рассчитала место, где должна была находиться кухня, а там, под верандой, можно было пролезть между столбами, и Анджелка отозвалась на крик.

Галина потом не раз по-пластунски забиралась в тайник, там она вполне умещалась сидя.

Все подслушивала, все разговоры-переговоры, все скандалы мужа с женой, жена хотела, чтобы хозяин усыновил ее парня тридцатилетнего.

По законам Монтегаско наследство переходит сначала не к жене, а к детям.

Хозяин отвечал, хочешь быть моей вдовой? Но у меня, говорил, свой сын есть, на… мне твой вы…док. Сейчас хозяин говорил по телефону.

— Значит, купчую на квартиру на Восстания. Имя я тебе сейчас продиктую и адрес… погоди, перезвоню.

Галина быстро выбралась из схронки и побежала домой. Ее настиг звонок по мобильному:

— Кустодиев! Ты вот что, пошли мне смс-ку со своим адресом и паспортными данными.

Галина не отвечала, она бежала.

— О, ну че ты молчишь? Боишься? Да нужна ты мне вообще сто лет. Сама же крутила жопой, сама вызывала.

— Все! (Она уже поднялась к себе на веранду и могла говорить свободно.) Я ничего не знаю и знать не желаю. Вы будете сидеть в тюрьме.

— Хорошо уже, я сам приду.

Он пришел в ее прибранный домик, где Коля сидел в трусах и смотрел теннис, и стал этот пройда улыбаться и сказал с порога, что решил подарить Коле и Галине квартиру за хорошую, преданную дружбу.

Галина отвечала, держа в руке скалку:

— Это ваше дело. Я ни при чем. Ничего подписывать не буду. Мне ничего от вас не надо.

Коля, наоборот, стал чуть ли не плакать и совался обнять хозяина.

Галина ушла в дальний угол сада и принялась там полоть, обливаясь слезами. Ее всю трясло.

И еще Галина подумала, а что Коля такой прямо равнодушный стал, не связался ли Коля с мадам? Или с Риммой?

Нет, нет, мадам как ездила, так и ездиет к тренеру по фитнесу, Коля ее сам и возит и говорит, что она, наоборот, спит со своим тренером.

Нашли друг друга две тощие воблы копченые. Этот тренер у нее немка.

А про Римму надо подумать, она недаром в гости ходит.

Вот таков был расклад обстоятельств в семье водителя Коли, когда он привез к хозяину парней из Москвы. Сына в двойном экземпляре.

Дальнейшее читатель узнает в конце, из рассказа Галины Кустодиев, которая возилась с ланчем на кухне, а кухня с гостиной — это одна общая зала.

Итак, бизнесмен Сергей Серцов, гражданин Монтегаско.

Как он, этот Сергей Серцов, вообще здесь в Москве оказался, задавались вопросом окружающие, тем более поступил в такой институт, как МГИМО, куда поступают только дети больших людей и все, как правило, изнутри профессии, из семей дипломатов, — но этот вопрос так и останется вопросом, потому что Сергей, невысокий такой, невидный из себя парень, сам с Краснодара, из района, хранил по этому поводу молчание — поступил после армии, все. Сам еще отработал в райкоме комсомола два года, готовился.