Атаман Семенов. О себе. Воспоминания, мысли и выводы. 1904- 1921 - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Семенов cтр.№ 28

К этому же времени относятся первые столкновения моих разъездов с большевиками западнее Даурии. В то время мы были плохо вооружены, не имели ни артиллерии, ни пулеметов, так что держаться было довольно трудно.

Итак, я имел перед собой три враждебные мне группы.

Первая группа — маньчжурская общественность, за которой стоял генерал Хорват, почему-то с первых же дней появления моего в Маньчжурии ставший ко мне в оппозицию. Мои отношения с генералом Хорватом состояли из сплошных недоразумений, так как генерал, дороживший своей дружбой с китайцами, весьма косо смотрел па мою работу среди монголов, вызывающую острое недовольство китайских властей.

Вторая группа, опасавшаяся меня и старавшаяся помешать созданию моего отряда, возглавлялась тогдашним командующим китайскими войсками в Маньчжурии. Он поверил заявлению большевиков об отказе их от прав России на КВЖД и смотрел на меня как на препятствие к полному подчинению Маньчжурии китайской администрации. Отношения с ним так и не наладились, и только замена его другим генералом разрядила остроту обстановки. Особенно же близкими и сердечными отношения стали после назначения в Маньчжурию генерала Чжап Хай-пын, ныне генерал-адъютанта Е. И. В. императора Маньчжурской империи.

Наконец, третью группу открытых моих врагов составляли большевики, в борьбу с которыми и был вложен весь смысл моих усилий.

Борьба между хараченами и баргутами. Мое мирное посредничество. Конференция и переход харачен ко мне на службу. Зачисление баргут в Монголо-бурятский полк и охрана ими западного участка КВЖД. Вмешательство генерала Хорвата и князя Кудашева. Соыашение об охране дороги. Приезд капитана Куроки. Мои ответ князю Кудашеву. Назначение барона Унгерна комендантом города Xaitiapa. Обстановка в Хайларе. Недоразумение с офицерами гарнизона. Разоружение хамарского гарнизона. Нервность китайских властей. Инцидент в Бухэду. Разоружение баргут и арест барона Унгерна. Мои первый «броневик». Мои отношения с бароном. Личность барона и его своеобразность. Арест и расстрел доктора Григорьева. Взгляд на религию.

Выше я указывал на то обстоятельство, что с юных лет у меня установились хорошие отношения с приграничными монголами. Первые шаги своей самостоятельной жизни после производства в офицеры я начал с активного участия в монгольской революции. Тогда вoлею нашего Министерства иностранных дел моя работа в Монголии была быстро и решительно пресечена и я был вынужден выехать из Монголии, но кос-какис знакомства и вязи с вождями монгольских племен мне удалось сохранить, и теперь они мне очень пригодились.

В 1916 году китайский генерал Бабу-Джан поднял восстание против своего правительства и привлек на свою сторону монгольское племя хараченов. Восстание не удалось, так как Бабу-Джан был убит в одном из первых же столкновений повстанцев с регулярными китайскими войсками. Его заместил князь Фу Шин-га, который, теснимый китайцами, повел свое племя в северо-западном направлении через Баргу, рассчитывая выйти в Халху и там найти возможность укрыться от преследования китайцев. Двигаясь через Баргу с семьями и стадами, хара-чены по пути потеснили жителей Барги, баргут, поэтому правитель Барги князь Гуй-фу был вынужден вступить в вооруженную борьбу с ними. Ко времени моего приезда на Войсковой круг в Забайкалье в 1917 году с фронта борьба монголов между собою была в полном разгаре. Имея в виду свои формирования, я тогда же решил использовать этот факт, чтобы, примирив враждующие племена, предложить хараченам вступить в формируемые мною части. Для этой цели я связался с давнишним своим знакомым Таламой, которого направил в лагерь харачсн с целью произвести предварительно обследование положения и выяснить возможность моего мирного посредничества.

По прибытии в Маньчжурию я связался также с правителем Барги князем Гуй-фу.

Предложение мое было принято обеими враждующими сторонами, и мирные переговоры пошли очень успешно. Была созвана конференция, на которой по предложению обеих сторон председательствовал я и которая в течение трех дней выработала условия мирного оглашения и подписала договор о дружбе. Харачсны, как эмигранты, вытесненные китайцами из Внутренней Монголии, вступали ко мне на службу в количестве одной бригады, которой баргуты обязались дать свободный пропуск через Баргу. Часть харачен и семьи их при содействии популярного монгольского общественного деятеля г. Фу-хая получили амнистию от китайского правительства и разрешение вернуться на свои земли.

Монгольская бригада получила назначение двигаться в направлении на Даурню, но прибытие ее не могло осуществиться в более или менее близком будущем, принимая во внимание, что си предстояло пройти для этого свыше 800 верст.

Баргутские монголы, возглавляемые князем Гуи-фу и его сыном князем Фу-шапсм, выдающимся деятелем, отлично понявшим всю опасность распространения большевизма в Азии, решили примкнуть ко мне в начинаемой мною борьбе, для чего приступили к формированию собственных национальных частей."Новыечасти были мною зачислены в Монголо-бурятский полк и поставлены на охрану западного участка КВЖД, от Маньчжурии до Хайлара включительно.

Появление этих частей не могло не обеспокоить китайцев, которые в то время постепенно захватывали линию КВЖД своими сильными гарнизонами, вводимыми в полосу отчуждения на основании соглашения, подписанного, с одной стороны, российским послом в Китае князем Кудашевым и генералом Хорватом, а с другой — представителями китайского правительства.

Ссылаясь на это соглашение, китайские власти настойчиво требовали от меня оставления полосы отчуждения и роспуска монгольских отрядов. видимому, — под давлением китайцев князь Кудашев и генерал Хорват также пытались воздействовать на меня. Я получил от них длинную телеграмму, в которой указывалось, что привлечение монголов к формированиям воинских частей является нарушением суверенных прав Китая, на основании чего мне предлагалось отказаться от всякого сотрудничества с монголами.

Выполнение требований китайцев, князя Кудашева и генерала Хорвата поставило бы меня в полную невозможность продолжать какую бы то ни было организационную работу против большевиков. Поэтому я решил их не выполнять, тем более что точка зрения нашего посла в Китае и генерала Хорвата не могла быть признана мною правильной, ибо Барга в силу давнего согласия, существовавшего между Россией и Китаем, пользовалась автономией и правом иметь свои воинские части под руководством русских инструкторов. Принимая же во внимание, что весь западный участок КВЖД до самого Хингана проходит по территории Барги, я считал, что протест в данном случае был направлен не столько в защиту якобы попираемых мною прав Китая, чего фактически не было, сколько на удаление меня из пределов полосы отчуждения КВЖД.

С другой стороны, я не мог согласиться и с тем, что новое соглашение о порядке охраны КВЖД, заключенное князем Кудашевым и генералом Хорватом от имени Временного правительства, уже не сущестиовавшего в то время и передавшего охрану дороги в руки китайцев, было законно и обязательно для меня. Поэтому я старался уклониться от более или менее определенного ответа на требование китайцев оставить Маньчжурию и перенести свою базу на российскую территорию до тех пор, пока в Маньчжурию не приехал майор Куроки, прикомандированный японским правительством ко мне в качестве советника, с которым я быстро достиг взаимного понимания и которому удалось уладить вопрос о сохранении моей базы в Маньчжурии с китайскими властями.