Вампилов - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Румянцев cтр.№ 46

В 1963 году Вампилов написал комедию в одном действии «Дом окнами в поле». Она была лирической, «камерной». Тем не менее в ней было очарование — особая стилистика, особый юмор, особое поведение героев. Впрочем, более точными словами здесь были бы другие: пьеса отличалась естественностью поведения персонажей, щемящим чувством, которое они прячут друг от друга, выверенностью диалога, передающего их душевную сумятицу. Неудивительно, что пьесой заинтересовались сотрудники журнала «Театр», присутствовавшие на семинарах.

Надо сказать, что молодой драматург ни до этого, ни после не испытывал трепета новичка в любой творческой компании. Это не было зазнайством или неоправданной амбициозностью. Выбрав для себя писательский путь, Вампилов всегда сохранял достоинство, хорошо уживающееся со скромностью. От него никто не слышал слов: «Я — писатель». Но он в любую секунду мог дерзко осадить незнакомца, высокомерно высказавшегося о его занятиях. У него был зоркий оценивающий взгляд, но впечатления свои, особенно малоприятные, он поверял чаще всего только записной книжке. Прочтите одно из них, столичное:

«26 января. Центральный Дом литераторов. Сатирики. Штук двадцать. Маститые — весь Олимп. Безыменский, Эмиль Кроткий, Арго, Масс, Бахнов, Костюковский, Привалов, Егоров. Самый молодой — редактор отдела “Вопросы литературы”. Я — мальчишка, провинциал, да еще забился в угол. Со стороны Привалова это было пижонством и бестактностью пригласить меня на эту секцию. Глупейшее знакомство с Безыменским. Еврей-редактор: “Вы пишете на русском языке?” — “А вы?” Он думал, я из Якутии. Писательские разговоры. Еще мрачнее мое посещение. Критика на мою книжку в журнале “Москва”. Привалов, разочарованный моим видом и моим тихим голосом: “Я вас там перехвалил. Ругать вас еще будут много”. (Все натянуто и несерьезно.)».

Тот 1964 год можно назвать необычным для молодого драматурга. Во-первых, он сделал смелый шаг: ушел со службы в редакции газеты. Его бесстрашный семейный единомышленник Алёша впервые сказал тогда слова, которые в трудные безденежные дни повторял и позже: «Не бойся, я тебя прокормлю!» Во-вторых, в Иркутске вышли одна за другой две коллективные книги, в которых вместе со своими приятелями — начинающими прозаиками участвовал и Александр. В сборнике рассказов «Ветер странствий» Вампилов напечатал рассказы «Солнце в аистовом гнезде», «Сугробы» и «Станция Тайшет». Во вторую книгу «Принцы уходят из сказок» вошли его очерки «Белые города», «Вечер», «Пролог» и «Билет на Усть-Илим». И, в-третьих, журнал «Театр» напечатал в ноябрьском номере одноактную пьесу сибиряка «Дом окнами в поле». Адресовалась она «народным», то есть самодеятельным, коллективам.

Подготовка к выходу в свет этой первой столичной публикации, как узнал автор позже, шла непросто. Получив номер журнала, Вампилов написал сотруднику редакции Г. Литинскому: «Признаться, я был несколько удивлен сокращениями и правкой моей пьесы в журнале, Вы мне о них не писали. Как видите, автор я вредный, хотя и незначительный». Позже, уже после ухода драматурга из жизни, его адресат объяснял редакторский произвол так: «О том, что пьеса А. Вампилова “Дом окнами в поле” претерпела некое редакторское вторжение, я умышленно не писал автору, так как, немного зная его характер, боялся, что он запретит ее публикацию, а мне очень хотелось, чтобы его имя появилось в столичной печати. Поправки эти были вынужденные, абсолютно не нужные, во всяком случае, не шедшие на пользу пьесе». Осталось неясным, чем же диктовались сокращения и правка в тексте и кто на них настоял.

Добавим, что местные, иркутские, издания всегда поддерживали Александра. Например, альманах «Ангара» в четвертом номере за 1963 год (это июль — август) напечатал под общим заголовком «На Илиме» три его очерка: «Дорога», «Билет на Усть-Илим» и «Белые города». Газета «Советская молодежь» опубликовала в конце мая 1964 года в двух номерах пьесу Вампилова «Дом окнами в поле». О теплом дружеском отношении к Саше его «родной» редакции нужно особо упомянуть потому, что тогда (как и теперь) в ежедневных газетах не принято было печатать драматургические произведения, но в иркутской «Молодежке» «одноактовки» и отрывки из многоактных пьес Вампилова публиковали регулярно.

* * *

С приятелями, особенно близкими по духу, он частенько вел разговоры о только что написанном. В этом не было творческой неуверенности. Скорее, это была привычка, свойственная многим пишущим: проверить на свежем человеке, даже на первом встречном, хорошо ли получилось на этот раз. В. Шугаев рассказывал о таких разговорах, как о привычных и постоянных. Вот один из них, относящийся к 1963 году:

«У него уже был черновик (комедии) “Двадцать минут с ангелом”, и Саня соотносил его, так сказать, с беловиком — всегда беловиком! — реальности. Добиваясь естественности звучания и событийной естественности, Саня всегда проговаривал написанные или задуманные сцены: “ставил” для нас, товарищей, реплики, монологи, порой втягивал и нас в участники неких обусловленных им сцен. Мы жили на одной улице, через дом друг от друга. Я бывал у него, он приходил: “Ты как, не очень занят? Хочу посоветоваться”. Или: “Давай поразмышляем. Кто есть кто и что из этого выйдет”, — и размышляли мы до едкой рези в глазах от табачного дыма. Саня долго колебался, выбирая профессию Шаманову — герою (драмы) “Прошлым летом в Чулимске”. Хотел вывести его журналистом. Мы размышляли: журналист слишком привычен в роли мучимого совестью человека, штатная фигура во всех представлениях, изображающих борьбу за справедливость. “Вот и хорошо”, — говорил Саня, но в конце концов написал Шаманова следователем, на мой взгляд, углубив выбором тему раскаяния.

Изустные, предварительные испытания пьес на прочность, должно быть, помогали Сане и ладно кроить, и крепко шить, добиваясь при этом чрезвычайной, если можно так выразиться, плотности, густоты остроумия».

Не думаю, что у читателя после таких рассказов сложится впечатление, что, мол, вот это Вампилову «подсказал» такой-то, а вот это он ввел в пьесу по «совету» такого-то. Творческий характер драматурга был самостоятельный и твердый. «Прицел» автора состоял в другом: уточнить, всё ли в новой вещи «ладно скроено и крепко сшито», нет ли каких зацепок для постороннего взгляда. Иногда этот посторонний взгляд смешил Вампилова, но, возможно, и он был нужен его открытой душе. Прозаик (тогда начинающий) Борис Черных вспоминал:

«На два часа я получил пьесу “Прощание в июне” и, сидя в редакции, читаю. Вампилов ждет, что я скажу.

— Пьеса написана мастером, — говорю я… — Можно поздравить тебя.

— Не врешь? — пытливо смотрит он в глаза. — Впрочем, ты ведь никогда не врешь, опасный ты человек.

— Только странно… — говорю я.

— Что странно?

— Ощущение Колесова с привкусом авторской заданности странно…

— Говори, говори…

— А я уже сказал. Привкус есть. Но пьеса совершенна.

— Ничего себе — совершенна. Нахал!..

— Да мне показалось. Что же поделаешь?

— Ну, нахал. — Он качает кудрявой головой, и мне жаль, что я огорчил его».

Еще один автор воспоминаний — и ситуация почти та же. В Ялте на семинаре молодых драматургов коллега Вампилова Серафим Сака (кстати, в будущем переводчик его пьес на молдавский язык) прочитал «Утиную охоту». Ему показалось, что у Зилова есть какое-то сходство с главным персонажем романа Камю «Чужой» (в другом переводе — «Посторонний»). Поэтому он и спросил сибиряка, давно ли тот читал произведение француза. И получил ответ, что в годы, когда писалась «Утиная охота», Камю у нас только начали переводить. В свою очередь, Саша живо заинтересовался: