Столыпин - читать онлайн книгу. Автор: Святослав Рыбас cтр.№ 19

Правительство не сразу поняло свое положение. Оно рассчитывало после первых формальных заседаний распустить Думу до осени, а уж там обстановка должна была показать, что дальше. Чиновники повели переговоры с председателем Думы кадетом С. А. Муромцевым. И Дума воспротивилась!

Власти были обескуражены. Чем же занять депутатов? Нечем занять. Серьезные вопросы предлагать нежелательно, несерьезные – неудобно. Думали, тянули время и наконец предложили на рассмотрение Думы вопрос о постройке прачечной и оранжереи в Юрьевском университете. Вот это был вопрос из вопросов, без которого Россия и жить не могла!

Увидев такое пренебрежение, думцы зашевелились и сами стали выдергивать из окружающей действительности жгучие вопросы для обсуждения. Первым заявлением, раздавшимся в Таврическом дворце, было требование об амнистии по революционным, аграрным и политическим преступлениям.

В ответ – молчание.

Начало конфликта было положено. Дума в ответ на тронную речь изложила свою программу реформ. Этот документ включал в себя все пункты кадетской программы: упразднить Государственный совет, установить ответственность министров перед Думой, всеобщее голосование, права собраний, свободы печати, полной свободы совести, отмены сословных привилегий. Аграрный вопрос тоже решался в духе кадетской программы.

Этот ответ Думы, несомненно, показывал, что депутаты стремятся присвоить себе права, подобные правам Учредительного собрания Франции либо парламентов конституционной монархии.

Властям надо было что-то делать.

Совет министров долго спорит о тексте декларации. Одни требуют решительных мер, другие предупреждают, что не следует вмешиваться в диалог Думы и царя, не следует провоцировать опасный и бесплодный конфликт с Думой, а нужно представить на рассмотрение как можно больше законопроектов, чтобы занять ее делом. За мирный разговор были только двое – Столыпин и Извольский, министр иностранных дел. Остальные – за грозную декларацию.

В результате Горемыкин высокомерным и презрительным тоном огласил в Таврическом дворце ответ:

«Высказанные Думой пожелания частью выходят за пределы ее компетенции, частью не разделяются правительством, а аграрная реформа, основанная на принудительном отчуждении частновладельческих земель, является безусловно недопустимой».

Все яснее ясного.

Дума не стала терпеть. Ее охватило негодование, вылившееся в «полное недоверие» министерству и пожелание «немедленного выхода его в отставку и замены министерством, пользующимся доверием народных представителей».

Если бы дело было во Франции, правительство ушло бы. Но министры выслушали чуть ли не единогласно принятую резолюцию и остались на месте.

Однако кто-то из них должен был уйти. В свое время Бисмарк разрубил подобный узел, отправив по домам непокорных депутатов. Правда, Горемыкину пришлось бы отправить в отставку почти полный состав Думы.

Председатель Совета министров не отправлял депутатов в отставку, не распускал Думы, не искал пути к взаимопониманию. Он отвернулся от Таврического дворца, как будто там никого не было. Этот шаг был необычен. Глава правительства решил игнорировать Думу и публично заявил, что рассматривает ее как собрание беспокойных людей, действия которых не имеют никакого значения, и даже не будет разговаривать с ними.

Это был бойкот.

Твердокаменный Иван Логгинович Горемыкин так больше и не почтил Думу посещением. Министры посещали, но не выступали, а то и посылали своих заместителей.

Ход русской государственной жизни замер. Дума чувствовала свое бессилие. К ней обращались с жалобами, она обращалась к министрам, министры не обращали внимания.

Тогда Дума попыталась действовать по-иному, возбудила вопрос об отмене смертной казни. Правительство выждало ровно месячный срок, даваемый ему на ответ, и отвергло инициативу.

Противостояние становилось все более тяжелым, бесплодным.

Рано или поздно оно должно было разрешиться кризисом и роспуском Думы. Почвой для этого должен был, бесспорно, послужить аграрный вопрос.

Споры о земле шли в Думе непрерывно. Результата не было. Крестьянская Россия с возрастающим недовольством наблюдала за Таврическим дворцом.

А правительство по-прежнему тянуло время. Дума выдвинула несколько аграрных законопроектов, все – на принципе принудительной экспроприации земель у крупных собственников.

Один из проектов, названный проектом 104-х, провозглашал национализацию всех земель государства, с тем чтобы распоряжение ими находилось в ведении местного самоуправления. Не кажется ли это нам знакомым?

Или такое предложение: уничтожить всякую частную собственность на землю и объявить ее общественным достоянием, которым имеет право пользоваться каждый гражданин в размере, который он может обработать личным трудом. И это знакомо.

А что правительство? Надо отвечать. Отвечал министр земледелия Стишинский и обещал расширить операции Крестьянского банка и развить переселение в Сибирь. Достаточно туманно обещал.

В итоге – новое раздражение общества.

Успокоить общество взялся председатель Совета министров, и поскольку Думу он игнорировал, то напечатал в петербургской газете официальное сообщение по аграрному вопросу: правительство не принимало принудительное отчуждение земли. Такое обращение, минуя Думу, конечно, было вызовом депутатам. И тогда Дума решает принять вызов: выпустить свое обращение к стране по земельному вопросу.

В мемуарах Витте есть одно любопытное замечание: «Думу эту, кажется, прозвали „Думою народного возмездия“. Мне кажется, было бы правильнее ее прозвать „Думою общего увлечения и государственной неопытности“». Может быть, этот вывод универсален вообще для всех первых учреждений подобного рода: чувства переполняют, сердце колотится, и хочется сразу торжества прогресса… И еще: «Само назначение министерства Горемыкина перед самым созывом Думы (крайние реакционеры и поклонники полицейского режима) не могло служить успокоением первой Государственной Думы, Думы левого направления, да еще такого тревожного направления, какое было в то время, когда, можно сказать, громадное большинство россиян как бы сошло с ума» (Цит. по: Рыбас С., Тараканова Л. Указ. соч. С. 48).

Сергей Юльевич вольно или невольно ставит на одну доску «сошедшее с ума» общество и «увлеченную» Думу.

Итак, думское постановление, требовавшее опубликовать свое разъяснение по аграрному вопросу, вынудило правительство принять давно назревшее решение.

Шестидесятисемилетний Горемыкин, многоопытный петербургский чиновник, издавший еще в 1891 году обширный «Свод узаконений и распоряжений правительства об устройстве сельского состояния», должен был сделать то, ради чего он, собственно, и был выдвинут на авансцену, сменив Витте.

Министр внутренних дел Столыпин стал связываться с местными властями: как на местах отнесутся к роспуску Думы, не произойдет ли общественного возмущения?