Столыпин - читать онлайн книгу. Автор: Святослав Рыбас cтр.№ 110

Страница

Правительственные чины много поработали над делом землеустройства, и я ручаюсь, что работа их не ослабнет. Но я с слишком большим уважением отношусь к народному разуму, чтобы допустить, что русское крестьянство переустраивает свой земельный быт по приказу, а не по внутреннему убеждению. Правительство и рассчитывает, что, идя навстречу этому внутреннему убеждению, этому внутреннему народному чувству и разделяя вместе с правительством веру в государственную силу свободного крестьянства, вы, господа члены Государственного совета, вынесете свой беспристрастный и авторитетный приговор и придадите закону 9 ноября 1906 года силу своего одобрения.

Господа члены Государственной думы!

Год тому назад правительство заявило Государственной думе о готовности своей внести в законодательные учреждения законопроект о распространении Земского положения 1890 г. на девять губерний Западного края. Вы помните, что в ту пору в Государственном совете, в порядке инициативы, возникло предположение о необходимости изменения способа избрания членов Государственного совета от Западного края. Правительство точно так же считало существующий способ несправедливым и подлежащим изменению, поэтому приходилось, по мысли правительства и группы членов Государственного совета, создать такое новое избирательное собрание, в котором права русского экономически слабого большинства были бы ограждены от польского экономически и культурно сильного меньшинства.

Но это наталкивало на мысль, нельзя ли этому новому избирательному собранию придать еще некоторые функции, так как казалось, что оно имеет в себе все данные, все задатки для правильного ведения земского дела. Как вам известно, Земское положение не было до настоящего времени распространено на Западный край, несмотря на целый ряд предположений и планов правительства, и именно вследствие того, что все возникавшие предположения не давали уверенности, что русские государственные начала будут достаточно ограждены от напора многоплеменных местных влияний и вожделений. Но раз эта задача благополучно разрешалась для избирательного собрания, то она тем самым была, конечно, разрешена и по отношению к земству.

Поэтому правительству оставалось только внести на законодательное рассмотрение законопроект измененного, согласно местным условиям и особенностям, Положения 1890 года, с тем чтобы будущие земские собрания явились избирательными коллегиями для выборов членов Государственного совета. Вот за эту работу и взялось правительство, вооружилось всеми необходимыми материалами, собрало статистический материал и прежде всего задало самому себе вопрос: каким же образом оградить русские государственные начала, каковы пределы ограничений, обеспечивающие эти начала и одновременно не убивающие самую возможность земской самодеятельности?

Разбираясь в этих вопросах, правительство столкнулось с двумя течениями мысли. Одно из них, самое на первый взгляд естественное и справедливое, основывается на следующих соображениях: раз признано возможным привлечь к местной экономической деятельности местные элементы, то нельзя трактовать их как элементы опасные. Всякое стеснение, всякое ограничение их было бы только искусственным раздуванием старинной племенной вражды между национальностями польской и русской, это было бы, как только что выразился предыдущий оратор, увековечением политической борьбы, узаконением политической ненависти, отдалением эры примирения и даже хуже того – быть может, введением политики в ту область, которая должна быть политике чужда.

Единственное ограничение, которое допускается по этой теории, – это ограждение государством отдельных племенных групп путем пропорционального представительства, так как иначе более сильные, более многочисленные группы поглотили бы, подавили бы более мелкие национальные группы, которые точно так же развились историческим путем. Сторонники этого взгляда считают всякое ограничение, выходящее за эти пределы, прямо каким-то диким, противокультурным национализмом, уничтожающим самую идею земского представительства. Вот тот совершенно определенный ответ на прежде всего подлежащий выяснению коренной вопрос, который, по моему понятию, соответствует мировоззрению польских уроженцев западных губерний и представителей нашей оппозиции.

Но правительственная идея шла по другим течениям, она приводила к другим выводам, и правительственный законопроект, как вам известно, не соответствует приведенным соображениям. Исходная точка, однако, одна и та же. И правительство, и его противники сознают одинаково, что сообразно теперешнему состоянию Западного края необходимо использовать его местные элементы. Правительство обязано сгруппировать их, иначе оно стало бы пособником отсталости края, края, который до настоящего времени не имеет ни самообложения, ни уездных земств, который вследствие этого не может экономически прогрессировать, что, в свою очередь, отражается, конечно, и на благосостоянии всего государства. Это, как я только что сказал, одинаково понимают как правительство, так и его противники. Но последние считают это положение самодовлеющим, правительство же разделяет его в его теоретической чистоте, лишь постольку и поколе оно не противоречит тем преемственно проводимым государством национальным задачам, которые оно поставило себе в Западном крае.

Каковы эти задачи и какое их отношение к земству, я скажу несколько позже, но самое наличие их заставляет уже признать разъединение областей экономической и политической, необходимость подчинения земской идеи идее государственной, которая поставила себе в западной России известные задачи и известные цели. Первоначально правительство проводило эти задачи вооруженной силой, затем оно начало проводить их административными мерами, которые давали перевес на месте русским государственным элементам. Таким образом, из центра, из хранилища материальной силы и государственного смысла давался импульс для воссоздания, для насаждения русских государственных ячеек, русских государственных очагов.

Конечно, господа, эти ячейки, эти гнезда были слабее, были разбросаннее, чем крепкие цитадели польской культуры, которые веками планомерно насаждались в западной России, и вот, когда наступило время для большей свободы и самодеятельности местных групп, спрашивается, вправе ли государство предоставить русские силы самим себе, вправе ли оно теперь, в настоящее время, сразу отказать в помощи тем слабым отросткам русской государственности, которые там еще не окрепли, которые не могут еще самостоятельно себя ограждать? Возможно ли в настоящее время на политической арене Западного края предоставить свободное состязание, свободное соревнование двум политическим и экономическим факторам, русскому и польскому? Достойна ли русского правительства роль постороннего зрителя, постороннего наблюдателя (справа и в центре рукоплескания и голоса: браво,), стоящего на этом историческом ипподроме, или в качестве беспристрастного судьи у призового столба, регистрирующего лишь успехи той или иной народности? (Рукоплескания справа, возгласы: верно, браво!)

А чтобы получить ответ, правильный ответ на эти вопросы, ответ, отвечающий нашим государственным задачам, необходимо искать его, господа, не в абстрактной доктрине, а в опыте прошлого и в области фактов. (Рукоплескания справа; голоса: браво!) И вот совершенно добросовестные изыскания в этих областях привели правительство к необходимости: во-первых, разграничения польского и русского элемента во время самого процесса земских выборов; во-вторых, установления процентного отношения русских и польских гласных, не только фиксировав их имущественное положение, но запечатлев исторически сложившиеся соотношения этих сил; в-третьих, учесть в будущем земстве историческую роль и значение православного духовенства (голоса справа: браво,) и, наконец, дать известное ограждение правам русского элемента в будущих земских учреждениях.

Страница