Сталин - читать онлайн книгу. Автор: Святослав Рыбас cтр.№ 94

В письме Молотову от 21 августа Сталин пишет об опасности срыва хлебозаготовок, «если вы не будете налегать на исполнение решений ЦК со всей жестокостью и неумолимостью».

Нарастало неразрешимое противоречие между коллективными хозяйствами и состоятельными крестьянами, которые не шли в колхозы и являлись для крестьянских общин авторитетами. Что делать с этими независимыми производителями? Брать в колхоз? Но тогда они получат там решающий голос. Не брать? Тогда они будут конкурировать и продолжать свою линию. Изгонять из деревни?

Пока изгнание казалось неприемлемым, но вскоре это произойдет.

Кроме производственных проблем, лето и осень 1929 года сопровождались резкой критической кампанией в печати против Бухарина, Рыкова и Томского, а также обострением военного положения в Китае.

В связи с явно намечавшимися расхождениями между великими надеждами на быстрый индустриальный рывок и реальностью «правый уклон» должен был быть идейно разгромлен. Бухарин еще числился членом Политбюро, занимая второстепенный пост начальника Научно-технического управления ВСНХ. Работать на высшей партийной должности ему оставалось недолго.

События в Китае, где 10 июля 1929 года китайские власти начали захват КВЖД и арестовали около двух тысяч советских служащих, грозили обернуться военными действиями с непредсказуемым результатом. Была перерезана железнодорожная связь с Владивостоком, что грозило вообще потерей края. К счастью, Япония, не желавшая усиления Китая, заняла выжидательную позицию, Англия и США — тоже.

Сталин принял решение дать отпор. В Сибири и на Дальнем Востоке была проведена частичная мобилизация, и советские войска во главе с Блюхером были направлены к железнодорожным станциям Пограничная и Маньчжурия.

В принципе сочетание внешних и внутренних угроз было уже привычным и, как всегда, приводило к ужесточению ранее намеченных планов.

Каждые десять дней газеты публиковали данные о росте коллективизации: на 1 октября 1929 года — 7,3 процента; на 1 декабря — 13,2; на 1 января 1930 года — 20,1; на 1 февраля — 34,7; на 20 февраля — 50; на 1 марта — 58,6 процента.

За этими фантастическими темпами можно увидеть волю одних и отступление других.

В Китае Сталин действовал более изощренно. Он выждал, когда главный китайский игрок Чан Кайши был ослаблен усиливающимся внутренним конфликтом с «милитаристом», генералом Фэн Юйсяном, и нанес удар. Советские войска при поддержке авиации разгромили в районе города Маньчжурия две усиленные бригады китайцев численностью около 20 тысяч человек, взяв в плен около 10 тысяч.

Семнадцатого ноября, когда в Москве заканчивался пленум ЦК, советские войска повели наступление западнее озера Ханка, и к исходу 18 ноября вся территория до реки Мурень была очищена от маньчжурских войск (кавалерийской дивизии и пехотного полка).

Двадцать второго декабря 1929 года, на следующий день после 50-летия Сталина, в Хабаровске был подписан протокол, по которому военные действия были признаны законченными, советские граждане освобождены и на КВЖД восстанавливалось положение Соглашения 1924 года. Это была маленькая, но очень важная победа.

После «китайского инцидента» тон Политбюро, а конкретно — Молотова, отвечавшего за работу в деревне, становится еще более уверенным: «Мы должны совершить решительный прорыв в области экономики и коллективизации. Ноябрьский пленум заявил, что „дело построения социализма в стране пролетарской диктатуры может быть проведено в исторически минимальные сроки“».

После ноябрьского пленума, на котором Бухарина вывели из состава Политбюро, были снова пересмотрены планы коллективизации, намечалось весной 1930 года иметь 300 районов «сплошной коллективизации». План предусматривал полное обобществление пашни, инвентаря и рабочего скота в районах сплошной коллективизации на 80 процентов.

Пятого декабря 1929 года Сталин писал Молотову: «… 1. Дела с хлебозаготовками идут. Сегодня решили увеличить неприкосновенный фонд продовольственный до 120 миллионов пудов.

Подымаем нормы снабжения в промышленных городах вроде Иваново-Вознесенска, Харькова и т. п.

2. Бурным потоком растет колхозное движение. Машин и тракторов, конечно, не хватает (куда там!); но уже простое объединение крестьянских орудий дает колоссальное увеличение посевных площадей (в некоторых районах до 50 процентов!). В Нижне-Волжском крае переведено (уже переведено!) на рельсы колхозов 60 процентов хозяйств. У наших правых от удивления глаза на лоб лезут…»²⁰¹

О китайских событиях он сообщал с гордостью: «Америку и Англию с Францией из Китая с их попыткой вмешательства грубо отбили. Мы не могли иначе поступить. Пусть знают большевиков! Думаю, что китайские помещики не забудут предметных уроков, преподанных им дальневосточниками. Решили не выводить войска из Китая до обеспечения наших условий».

Одновременно 5 декабря на заседании Политбюро во время обсуждения предложения Нижневолжского крайкома об объявлении Республики немцев Поволжья опытно-показательным районом по коллективизации Сталин выдвинул предложение создать комиссию Политбюро во главе с наркомом земледелия А. Я. Яковлевым для подготовки постановления о темпах коллективизации во всей стране.

В это время за океаном творилось что-то невообразимое. В середине октября 1929 года рухнул курс акций на нью-йоркской бирже, а 24 октября, в день, названный «черным вторником», положение стало катастрофическим: было продано 12,9 миллиона акций. На следующий день было продано 16 миллионов. За месяц стоимость акций упала почти на 16 миллиардов долларов, к концу года — на 40 миллиардов долларов (480 миллиардов по нынешнему курсу) и Америка сразу обнищала. Особенно пострадали мелкие и средние держатели акций. Кризис нарастал, останавливались предприятия, миллионы людей остались без работы. Промышленное производство сократилось на 46 процентов. В годы кризиса умерло от голода и болезней 1,5 миллиона человек.

Вскоре последствия потрясений вынудили американскую элиту отказаться от концепции либерального рынка как системы, способной найти выход из любого кризиса. Взошла звезда выдающегося английского экономиста Дж. Кейнса, он предложил идею государственного регулирования рыночной экономики, которая на долгие годы стала главной в политике президента США Ф. Рузвельта: государство брало на себя ответственность за занятость и благосостояние населения.

Конечно, оставалась растущая Германия, но Сталин относился к немцам настороженно и понимал, что они попытаются использовать новую ситуацию в свою пользу. Сталин в письме Микояну от 28 августа предупреждал, что немцы «хотели бы видеть нас совершенно изолированными, чтобы тем легче принудить нас пойти на монополию немцев в наших сношениях с Западом (в том числе и с Америкой)». Он призывал «не сдаваться немцам».

И вот теперь экономический крах в Америке выбивал в международной политике Сталина важный противовес. Он оказывался в положении немыслимо трудного выбора: либо ускорить и без того идущую на грани крайнего риска коллективизацию и быстрее проскочить опасный период, либо притормозить и начать переговоры с «правыми уклонистами». В первом случае его ожидало сопротивление крестьян (владельцев 20 миллионов мелких хозяйств), во втором — сопротивление соратников и большинства руководителей местных парторганизаций.