Громыко - читать онлайн книгу. Автор: Святослав Рыбас cтр.№ 125

Гриневский, опытный переговорщик по разоруженческой проблематике, заключил: «Так советской политикой был упущен шанс урегулировать вопрос о ракетах средней дальности. Их размещение продолжалось такими темпами, будто Советский Союз действительно собирается выиграть войну в Европе. К концу 1983 года там было уже 243 ракеты СС-20.

Я попросил начальника Генерального штаба маршала Огаркова разъяснить мне, зачем нужно создавать эту новую мощную ракетно-ядерную группировку в Европе, когда у нас и так достаточно средств, чтобы ликвидировать любую угрозу, исходящую от НАТО. Он посмотрел на меня с сожалением и сказал:

— Посчитай с карандашом, сколько носителей ядерного оружия размещено в Западной Европе, которые направлены против нас. Это не только американское тактическое ядерное оружие “поля боя”, но и ядерные средства Англии и Франции, американские бомбардировщики Ф-111 в Англии, все, что летает и плавает в воздушном пространстве и в морях, прилегающих к Европе. Паритет должен сохраняться не только на глобальном, но и на региональном уровне. Американская концепция гибкого реагирования не исключает ведения локальных войн, в том числе и в Европе.

— Николай Васильевич, — спросил я, — неужели Вы верите в возможность локальной войны в Европе, да еще с применением ядерного оружия?

— Лично я не верю. Но я обязан быть готовым к ней, какую бы форму она ни приняла. Особенно если американцы говорят о такой войне» .

Об Устинове и новых трехзарядных ракетах Александров-Агентов писал так: «Он и другие члены нашего руководства искренне считали, что развертывание этих ракет (СС-20) решало наконец долгую и трудную для Советского Союза проблему обороны от окружавших наши границы почти по всему их периметру американских военных баз и подводных лодок, снабженных ядерным оружием…

При этом с мнением Устинова всегда очень считались и Громыко, и Андропов… Брежнев не просто доверял Дмитрию Федоровичу Устинову как товарищу по работе, но и любил его как близкого друга» .

* * *

13 декабря 1979 года, то есть за две недели до ввода советских войск в Афганистан, Картер односторонне объявил обширные районы мира сферой «американских жизненных интересов» и о создании новых военных программ независимо от результативности ведущихся переговоров по разоружению. Короче говоря, обе стороны уперлись.

Две тяжелейшие проблемы надо было преодолеть Москве — кризис в Польше и в Афганистане. В это время военный потенциал Советского Союза достиг небывалого уровня, позволяя противостоять одновременно армиям США, НАТО и Китая. Советские атомные подлодки дежурили у берегов Америки.

При этом страна с трудом выдерживала предельные нагрузки на экономику. Вмешательство в Афганистане было обусловлено несколькими обстоятельствами. Существенно, что совершившая государственный переворот Народно-демократическая партия Афганистана объявила о своей марксистской ориентации. Дальше произошло быстрое накопление угроз. Исламское руководство Ирана заявило о стремлении распространить свое влияние на всю мусульманскую Азию, включая республики СССР и Афганистан. Американские военные базы были выведены из Ирана, их планировалось разместить в Пакистане и Афганистане. Советская разведка в Иране предпринимала тайные действия по окончательному вытеснению американцев из страны. США ввели в Персидский залив военный флот. Совет НАТО принял решение о размещении в Европе ракет средней дальности «Круз» и «Першинг-2». Китай после поражения в тридцатидневной войне с Вьетнамом в феврале — марте 1979 года в апреле того же года объявил об отказе от советско-китайского Договора о дружбе, союзе и взаимной помощи, который был подписан в феврале 1950 года. Москва правильно связала розыгрыш «китайской карты» Вашингтоном (визит Бжезинского в Пекин в мае 1978 года и визит Дэн Сяопина в США в январе 1979 года) с нападением Китая на Вьетнам. Кроме того, советские переговоры с Китаем о нормализации отношений и пограничных спорах закончились провалом.

Тем не менее 1 апреля 1979 года в ЦК была внесена записка за подписями Громыко, Андропова, Устинова и Пономарева, в которой говорилось: советские войска в Афганистан посылать не следует. Главную смысловую нагрузку в записке несли следующие два положения, сформулированные Корниенко и Ахромеевым: «Ясно, что в силу внутренней природы антиправительственной оппозиции в Афганистане использование советских войск для подавления афганской контрреволюции нанесло бы серьезный ущерб международному авторитету СССР и отбросило бы назад процесс разоружения. Кроме того, использование советских войск показало бы слабость правительства Тараки и расширило бы масштабы контрреволюции как внутренней, так и внешней, подняло бы на значительно более высокий уровень наступление антиправительственных сил» .

Политбюро согласилось с этими доводами.

Решение о вводе войск принимали очень трудно, так как было понимание, что идут на риск разрыва переговоров с Вашингтоном по ограничению стратегических вооружений, ухудшения отношений со странами третьего мира, европейскими коммунистическими партиями и Китаем. Однако этим соображениям противостояла развивающаяся геополитическая борьба на Востоке. Также надо принять к сведению, что учитывалась вероятность размещения американцами ракет «Першинг-2» в Афганистане, а на азиатском направлении СССР не был защищен противоракетной обороной — сразу стали бы уязвимыми многие стратегические объекты. В том числе космодром «Байконур».

В начале декабря 1979 года Андропов в секретной записке Брежневу предостерег, что, если Советский Союз не вмешается, произойдет потеря позиции и афганский вакуум заполнят Соединенные Штаты.

В этой обстановке советское руководство решило противопоставить всем угрозам военное решение в Афганистане. Первоначально постановление Политбюро подписали Андропов, Устинов и Громыко. При этом высшие советские военные чины были против ввода войск. (Через афганскую войну за десять лет прошло 620 тысяч советских воинов, из них 53,7 тысячи было ранено, 14,5 тысячи убито.)

Кто был инициатором ввода войск, до сих пор точно не известно. Корниенко вспоминал, что Громыко, по его признанию, дожали Устинов и Андропов. Значит, они?

«По правде говоря, поначалу я грешил на Андропова, но ставшие известными мне позже дополнительные свидетельства позволяют предположить, что “а” в этом прискорбном деле было сказано, пожалуй, все-таки Устиновым. Толчком к перемене им своей прежней точки зрения послужили ввод осенью 1979 года американских военных кораблей в Персидский залив и поступавшая информация о подготовке к возможному вторжению американцев в Иран, что грозило бы существенно изменить военно-стратегическую ситуацию в регионе в ущерб интересам Советского Союза. Если США позволяют себе такое за десятки тысяч километров от своей территории и в непосредственной близости от границ СССР, то почему мы должны бояться защитить свои позиции в соседнем нам Афганистане? — так примерно рассуждал Устинов. Что же касается Андропова, бывшего в то время председателем КГБ СССР, то он пошел на поводу у своего аппарата, преувеличивавшего, с одной стороны, опасность для СССР пребывания у власти в Афганистане Амина, которого стали изображать американским агентом, а с другой — возможности СССР по изменению ситуации там в желательном для него плане. О существовании таких настроений и представлений в аппарате КГБ мне было известно» .