Жизнь и приключения артистов БДТ - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Рецептер cтр.№ 95

А в 93-м в Бостоне Коржавин привел на спектакль Н. Готхарда с кинокамерой, и Р. втайне прощался с гастрольной свободой…

Еще ночью кто-то из идейных эмигрантов звонил ему: «Оставайтесь здесь, черт знает, чем это кончится в России!». Но в ушах у Р. загудело:

и утром он ускорил вылет домой.

На прощанье Готхард успел рассказать о Ханне Вульфовне Горенко, к которой Р. был так невнимателен при встрече с Ахматовой в Комарово…

Вся семья Ханны Вульфовны погибла в Николаевске-на-Амуре от рук банды атамана Тряпицына. В 1933 году, уже в Александровске-на-Сахалине, она познакомилась и вышла замуж за Виктора Андреевича Горенко, родного брата Ахматовой, который после бегства из Севастополя, где ему грозила смерть, и скитаний по России оказался на Дальнем Востоке.

В связи с тем, что названные места Р. навещал с гастролями, следить за рассказом было вдвойне интересно. Как бывший морской офицер Виктор Горенко проходил у советской власти «лишенцем» и найти работу не мог. Китаец-проводник перевел через границу сначала его, а потом и Ханну Вульфовну. Горенко начал плавать помощником капитана на грузовых судах, а Ханна Вульфовна, поработав фармацевтом, выучила английский и стала преподавать русский в Шанхайском университете.

Однажды, еще на Сахалине, сосед по дому пригласил их на Пасху, и деревенский родственник задал гостям вопрос:

— А вы не из жидов будете?

— Нет, — без паузы ответил Виктор Андреевич, — мы из людоедов.

— А-а-а! — понимающе отозвался тот…

Из Китая писем Анне Андреевне Горенки не слали, а послевоенной травли понять не могли.

Потом Виктор Андреевич уехал на жительство в Америку, а Ханна Вульфовна — в Ригу. Стоик и терпеливица, она любила повторять материнское наставление: «Старому и бедному поклонись первой и никому не завидуй». Когда же речь заходила о надвигающихся болезнях, меняла тему: «Не хочу встречать горе на полдороге…».

— А Виктор верит в Бога? — спросила ее о брате Анна Андреевна.

— Нет, — ответила Ханна Вульфовна.

— Ну и дурак, — огорчилась Ахматова.

Ханна сохранила с бывшим мужем добрые отношения и передала в Нью-Йорк данные о размере, а брат выбрал и прислал знаменитое японское кимоно, которое видели на Анне Андреевне многие, в том числе и Р.

В Токио перед широкой публикой Ахматова появилась 15 мая 1927 года. Автор просит ахматоведов не вздрагивать, он знает, что говорит. Выставку советского искусства в газете «Асахи» (той самой, в редакции которой в 83-м выступали с концертом артисты БДТ, в том числе и Р.) отбирал, организовывал и вывозил в Японию муж Анны Андреевны Николай Николаевич Пунин. Он и включил в экспозицию ее портрет.

Со знакомого нам острова Хондо Николай Николаевич и привез для Анны Андреевны первое кимоно, черное, с серебряным драконом на спине, к которому она привязалась настолько, что с течением лет сносила его дотла.

В1928 году в Россию приехали господа Кендзо Мидзутани и Macao Енекава и были представлены Ахматовой в Фонтанном Доме. Енекава произвел на нее особое впечатление тем, что переводил на японский Толстого и успел перевести всего Достоевского. В следующий раз господин Енекава приехал в Ленинград вместе с сыном уже в 62-м и, нанеся визит на улицу Ленина, был потрясен рассказом Анны Андреевны и Ирины Николаевны о трагической судьбе и гибели в ГУЛАГе Николая Николаевича. Внучка Пунина Аня Каминская вела в это время экскурсию в Александро-Невской лавре, и Енекава с сыном сочли необходимым приехать туда и познакомиться с ней…

— Вот какой у тебя дед, — сказала Ане Анна Андреевна, как о живом…

Близкие называли Ахматову Акума. Это тоже след японских влияний. Акума — существо женского рода, связанное с нечистой силой, обладающее, кажется, особыми свойствами защиты, прозрения и мести. Р. казалось, что Акума недалеко ушла от эллинских эриний, грузинских али и наших русалок. Русалкой представлял молодую Ахматову Николай Гумилев…

В первый раз в шутку Акумой назвал Анну Андреевну В. Шилейко. Это случилось, когда к нему в гости, в Мраморный дворец, Ахматова пришла вместе с Н.Н. Пуниным и его маленькой дочкой. Ребенку понравилось странное имя, и по возвращении домой Ира стала его повторять. Так и пошло. И Ахматова этому не противилась. А от Ирины Николаевны привычка передалась ее дочери Анне. «Милой Ане, Акумцу, от старшей Акумы», — надписывала Анна Андреевна свою фотографию. Она считала, что это японское прозвище таинственным образом ограждает ее от лагеря и тюрьмы…

В библиотечке Ахматовой была книжка переводов из японской поэзии, небольшая по формату, но пухлая, в красном переплетце, такая же ГИХЛовская, 54-го года, как та, которую Р. привез из Ташкента и всегда держал на виду. Анна Андреевна отдавала предпочтение переводам Веры Марковой из «поэтов позднего средневековья» и читала вслух Л.К. Чуковской:

— Теперь вы, — и передавала книжку.

Кимоно, которое прислал брат, было опять черное, с красным подбоем, матовый рисунок почти не читался, а со спины, под самой шеей, брал на себя внимание красный кружок, может быть, знак заходящего солнца…