Жизнь и приключения артистов БДТ - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Рецептер cтр.№ 48

— Зачем вы подвергаете актрису такому ужасу? — спрашивал он. — Городской худсовет будет заниматься только этим, и сор вынесут из избы.

— А вы видели когда-нибудь такую фигуру? Она же как танагрская статуэтка!..

— Да, конечно, — начал Товстоногов, пытаясь возразить по существу вопроса, но Бромлей перебила его:

— А такие глаза вы когда-нибудь видели?.. Они же как два моря!..

И Гоге было нечего возразить, потому что перед красотой Зинаиды Максимовны и убежденностью Надежды Николаевны его осторожная логика оказалась бессильна. Позже моя героиня прочла, что в Индийском океане есть остров Танагра, на нем добывают камень танагр, из которого любил делать свои работы сам Бенвенуто Челлини. И во всех музеях мира можно встретить ту или другую танагрскую статуэтку как символ красоты и изящества.

Конечно, в споре с Бромлей Гога потерпел поражение, но это ничего не меняло для Зины. Роль у нее не получилась; к тому же никак не решался квартирный вопрос, и кочеванье по снятым углам начало портить ее золотой характер.

Однажды Сева Кузнецов, — он тоже работал тогда у Акимова, — подсказал Зине простой выход.

— Слушай, — сказал он, — что ты маешься без дома, без жилья?.. Выходи за Владимирова! Игорь на тебя так смотрит, а ты не обращаешь внимания!.. Все проблемы будут решены!

Так Зина Шарко обратила внимание на Игоря Владимирова и неожиданно для себя самой вышла за него замуж.

Через год или два, при встрече, глядя из-под вуали в морские глаза Зины Шарко, Бромлей величаво спросила ее:

— Ну, как ваши авантюры?..

— Что вы, Надежда Николаевна, — испугалась Зинаида, — у меня муж, ребенок… Никаких авантюр…

— Значит, вы не Зина Шарко, — сказала Надежда Николаевна и пошла мимо нее своим путем.

Вопроса об авантюрах Зина испугалась не случайно, а потому, что ее муж, Игорь Петрович Владимиров, мужчина крупный, красивый и явно в себе уверенный, ревновал ее страстно, мнительно и много больше, чем она заслуживала. Прежде он служил актером в Ленкоме, а теперь ставил знаменитые елочные представления в Выборгском Дворце культуры, пробивался к театральной режиссуре и, по-видимому, был в некоторой зависимости от Товстоногова.

И вот, приняв Большой драматический и собирая новую команду, Товстоногов поручил Владимирову работу режиссера-ассистента в своем спектакле «Когда цветет акация».

Нет ничего естественней того, что Игорь подумал при этом не только о себе, но и о своей жене и в разговоре с Мастером по поводу распределения ролей назвал кандидатуру Зинаиды.

И ничего особенного нет в том, что Мастер с этой идеей тут же согласился.

Так потекла ее служба в БДТ, а когда, не без Гогиного участия, Игорь был назначен главным в Театр Ленсовета, Зина с ним уже расставалась. Да, он был чрезмерно, неоправданно ревнив и держал жену в ежовых рукавицах. Но однажды она совершенно случайно напоролась на раскрытую записную книжку, в которой строгий супруг вел для памяти неизбежный при такой выдающейся внешности донжуанский список. «Леля, проводница, — читала Зина, — Галя, официантка, Нина, машинистка…» И когда ревнивец упрекнул ее в очередной раз в мнимой неверности, высказывая необоснованные предположения и называя звонкие имена, Зина ответила ему в сердцах:

— Считай, что ты прав… Но учти, что из твоих трахтибидошек мог бы выйти третьесортный бордель, а из моих мужиков — лучший театр в Европе!..

С Борисом Вольфовичем Зоном Зина чаще всего встречалась именно в Летнем саду. Так вышло и на этот раз. Еще на первом курсе учитель велел ей выбрать какую-нибудь статую для этюда. И — надо же случиться такому совпадению! — они столкнулись прямо у Флоры, той самой, что пришлась по душе юной Зинаиде. Они поговорили об искусстве, и на вопрос о том, как идут дела, Зина ответила, что все хорошо.

— Знаешь, дорогая, — сказал Зон, — у меня в этом году намечается неплохой выпуск… Но на курсе есть одна девочка… чем-то напоминающая тебя… Конечно, не такая!.. Таких, как ты, вообще не бывает!.. Но девочка редкой одаренности, пожалуйста, обрати на нее внимание…

— А как ее зовут? — спросила Зина.

— Алиса Фрейндлих, — ответил Зон.

Именно к этой девочке и устремился вскоре Игорь Петрович Владимиров, чтобы создать новую семью и выстроить для Алисы репертуар Театра Ленсовета.

А у Зины Шарко возник другой союз, и несколько счастливых лет она прожила с Сергеем Юрским. Вместе они сыграли Адама и Еву в «Божественной комедии» Штока, много других спектаклей и «капустников» и, может быть, больше сотни концертов. Уточнить эти цифры без всякого труда мог бы сам Сергей Юрьевич, потому что он по сей день с поразительной точностью ведет счет сыгранных им представлений и всегда мог сказать, какой нынче по счету «Генрих IV», «Беспокойная старость» или, допустим, творческий вечер… И вот однажды, по старой студенческой привычке, Зина гуляет по Летнему саду, а навстречу ей — кто бы вы думали? — верно, Борис Вольфович Зон. Они идут по аллее и рассуждают об актерском искусстве, и на вопрос о том, как ее дела, Зина опять отвечает: «Все хорошо». И как раз у статуи Флоры учитель ей говорит:

— Знаешь, Зиночка!.. В этом году намечается хороший выпуск, довольно сильный и ровный. И все-таки между ними есть одна девочка, чем-то напоминающая тебя… Нет, нет, конечно, не такая, как ты! Таких, как ты, вообще не бывает… Но что-то подсказывает мне, что она тоже будет прекрасной актрисой!..

— А как ее зовут? — спрашивает Шарко, и Зон отвечает Зине:

— Наташа Тенякова…

И надо же так случиться, что именно к Наташе Теняковой и устремился вскоре Сережа Юрский, чтобы создать новую семью и ставить свои спектакли именно с Наташей. А Зина опять осталась одна и решила больше не выходить замуж.

Прошло еще несколько лет, и однажды на вечере памяти Зона они втроем вышли на сцену Дворца искусств имени Станиславского и сыграли сцену из «Трех сестер»: Зина Шарко сыграла Ольгу, Алиса Фрейндлих — Машу, а Наташа Тенякова — Ирину. По старшинству. В тот вечер они нежно вспоминали дорогого Бориса Вольфовича и любили друг друга, как родные…

И вот Зина ходит по древней японской земле, то в «четверке», а то и одна, и, выбирая сувениры родным и друзьям, думает, что бы такое особенное подарить Гоге на его семидесятилетие. Коллективный подарок — само собой, но что подарит любимому режиссеру именно она, Зинаида, это пока еще вопрос…

— Выпейте японского молочка, Иван Матвеич, — ласковым голосом предлагала Зина в ответ на очередной стук в дверь. — Удивительно вкусное молоко!..

— Нет, нет, что ты, я сыт, — категорически отказывался он.

— Один стаканчик, — настаивала Шарко, — пожалуйста, Иван Матвеич!.. Попробуйте!..

— Что ты, Зинаида!.. Пей сама на здоровье!.. Тебе нужно!..

— Бутылка уже открыта, выпейте, не стесняйтесь!.. Ну!..

И Пальму наконец соглашался и пил японское молоко из Зининой бутылки, взяв с нее наперед честное слово, что она принимает его ответное приглашение и в Петербурге придет на полный обед в гости к Ивану Матвеевичу и его супруге, где они и отметят благополучное возвращение домой…