Мемуары «Красного герцога» - читать онлайн книгу. Автор: Арман Жан дю Плесси Ришелье cтр.№ 121

По поводу совета, который он дал Королю, говорили разное: одни хвалили его как наилучший в наихудших обстоятельствах, считая, что в нем нет ничего противозаконного, поскольку все законы сосредоточены в самом Короле: он может менять их по своему пожеланию, в зависимости от государственных интересов и безопасности собственной особы.

Однако это мнение не слишком отличается от того, которое выразил льстец Анаксарх ^[148], сказавший Александру, что справедливость и закон – суть два лика Юпитера, чтобы показать, что любая воля Короля законна. Есть и другое мнение, которое персидскому монарху высказали его советники: нет закона, позволившего бы инцест, на который он желает пойти, но есть один закон, по которому правителю позволено все, что он пожелает.

Это мнение отличается от того, что утверждали античные мудрецы: что поступки королей справедливы не потому, что они их совершают, а потому, что, будучи примером для подданных, они правят согласно закону и справедливости, слушаются разума – луча, исходящего от Божества и от завета Иисуса Христа, Который научает нас, что Господь – тоже первый из царей и что другие цари лишь служители в Его Царстве, обязанные давать ему отчет, и подлежат Его суду с большей строгостью, чем народы, подчиняющиеся им ^[149].

Король мог арестовать маршала в Лувре, как Господина Принца, ведь за Королем были и двор, и народ, и все государственные учреждения. Королева давно хотела отправить его в Италию. Совет расправиться с маршалом был недостоин Его Королевского Величества, да он и не последовал ему, отдав лишь приказ взять маршала под стражу.

В тот же день я через Роже, лакея Королевы, дал ей знать о том, сколь сильно я сочувствую случившемуся несчастью и что я сделаю все, дабы проявить свое усердие, служа ей.

На следующее утро тело маршала д’Анкра, без траурной церемонии погребенное под хорами в соборе Сен-Жермен-л’Оксерруа, было вырыто при большом стечении народа под крики и оскорбительные слова толпы, которая отволокла его к Новому мосту и повесила вниз головой в знак устрашения тем, кто чинит народу зло.

Маршалу отрезали нос, уши и срамные места, а внутренности швырнули в воду, глумясь над трупом любыми возможными способами. В это время я был там для того, чтобы увидеться с нунцием, г-ном Убальдини ^[150], но столкнулся с трудностями: проезжая по Новому мосту, я попал в толпу, волочившую по городу останки маршала и бурно изъявлявшую свое негодование перед статуей покойного Короля.

Новый мост был переполнен народом, увлеченно наблюдавшим за происходящим и опьяненным своей яростью, и ни одна карета не могла проехать по нему.

Кучеры были растерянны, мой с кем-то сцепился; в то же мгновение я понял, что нахожусь в опасности, ведь если бы кто-нибудь из толпы в эту минуту крикнул, что я – один из сторонников маршала д’Анкра, бешенство народа обратилось бы на меня как одного из тех, кто, относясь к маршалу сносно, как к человеку, не принимал его дела; однако в глазах толпы и то, и другое выглядело бы единым.

Дабы предупредить подобное развитие событий, я отругал кучера и спросил, что они делают; услышав их ответ, полный ненависти к маршалу д’Анкру, я ответил им: «Воистину вот люди, готовые умереть за Короля; кричите же “Да здравствует Король!”». Я закричал первым, и таким образом мне удалось проехать; обратно возвращаться тем же путем я поостерегся и пересек реку по мосту Нотр-Дам.

От Нового моста толпа поволокла тело по улицам в сторону Бастилии, а оттуда по всем городским площадям и жгла его перед его домом в предместье Сен-Жермен; затем то, что осталось от тела, опять отволокли на Новый мост, сожгли, а кости сбросили в реку.

Все это было предсказано маршалу д’Анкру многочисленными колдунами и астрологами, к советам коих он охотно прислушивался, однако они рассказывали маршалу его судьбу в своей обычной манере, и он не смог ничего как следует понять; одни говорили, что он умрет от пистолетного выстрела, другие – что будет сожжен, третьи – что его сбросят в воду, четвертые – что он будет повешен, и все предсказания сбылись; однако маршал, который не мог понять, что его ждет и то, и другое, и третье, считал, что все они ошибаются, и по-своему презирал их.

До Королевы дошли слухи о случившемся, и, хотя Государыня всегда была против злословий, на сей раз она была задета за живое: и впрямь, если требуется определенная добродетель, чтобы вынести клевету, какова же должна быть добродетель, чтобы вынести клевету вкупе с презрением и насмешками толпы.

В тот же день под звуки фанфар был оглашен указ всем слугам маршала покинуть Париж. Брат жены маршала, обучавшийся в коллеже Мармутье, бежал в монастырь, опасаясь народного гнева, а граф де Ла Пене был перевезен в Лувр, где к нему приставили охрану; Его Величество приказал отправить в парламент письма, в коих объявил, что все сделанное г-ном де Витри совершено по его приказу, а также другие письма, содержавшие просьбу назначить его советником в парламент.

Король вернул на должности тех офицеров, которые были изгнаны Королевой.

Президент Жанен вернулся на пост суперинтенданта финансов; Деажан, порученец Барбена, назначенный его главным контролером, из-за своей неверности был понижен до интенданта; печати отдали дю Веру, причем с большими почестями: Король даже направил в парламент декларацию, провозглашая, что печати были отобраны у него без согласия Короля; г-н де Вильруа вернулся на пост государственного секретаря вместе с г-ном де Пюизьё.

Министры, ревностно служившие Королеве, были дискредитированы: как здания, заминированные у подножия, разрушаются целиком, так и власть Королевы оказалась подорвана полностью; все, кто существовали с ее помощью, пали вместе с ней. Я был единственным из тех, кого Люинь пощадил и кому он предложил остаться в Совете, но, видя, как дурно стали относиться к Королеве, я не согласился на это, предпочитая честь следовать за ней всевозможным выгодам, которые мог бы получить.

Господа новые министры – или, скорее, г-н де Люинь – начали с того, что разрушили все, созданное их предшественниками, и вознамерились напомнить Королю о тех, кого они считали врагами Королевы. Они отправили Совтера в отдаленный угол Гаскони, надеясь, что он будет служить мощным орудием воздействия на сознание Короля, хотя сам Люинь с помощью искусственно созданных тайн заставил услать его подальше.

Однако это было не столь важно, как то, что они заставили Короля милостиво отнестись к принцам, которые выступали против Его Величества; от имени Короля новые министры направили сразу после смерти маршала депеши к герцогу де Лонгвилю в Амьен, герцогу Вандомскому в Ла-Фер и к г-ну де Майенну в Суассон, приглашая их немедленно вернуться ко двору и уверяя их, что они встретят доброжелательный прием.