Иосиф Сталин. От Второй мировой до "холодной войны". 1939-1953 - читать онлайн книгу. Автор: Джеффри Робертс cтр.№ 99

Одной из тем, к которым Сталин возвращался во многих беседах с Гарриманом, была жизненная необходимость сохранять в секрете намерение СССР атаковать Японию; он подчеркивал, что этот вопрос будет обсуждаться только в высших военно-политических кругах советского правительства. Сталин не говорил об этих планах даже ведущим советским дипломатам – в том числе Якову Малику, послу СССР в Токио, и С.А. Лозовскому, заместителю народного комиссара иностранных дел по Дальнему Востоку. И Малик, и Лозовский действовали в полной уверенности, что СССР постарается избежать вступления в войну с Японией, и во всех официальных заявлениях утверждали, что целей СССР на Дальнем Востоке, в том числе отмены решений Портсмутского соглашения, можно достичь путем переговоров на послевоенной мирной конференции. Сталин, однако, знал, что его политические и территориальные претензии к Китаю и Японии не будут приняты всерьез, если Советский Союз не примет активного участия в событиях на Дальнем Востоке95.

На Ялтинской конференции в феврале 1945 г. Сталин получил то, чего хотел на Дальнем Востоке. В секретном соглашении, которое по настоянию Сталина было подписано лично лидерами «Большой тройки», Черчилль и Рузвельт выражали свое согласие с требованиями, которые Сталин изложил Гарриману в декабре, с двумя оговорками: Далянь не будет отдан СССР в долгосрочную аренду, а станет международным торговым портом, а все требования Советского Союза в отношении Маньчжурии могут быть удовлетворены лишь с согласия Китая. Сталин также обещал, что СССР постарается добиться подписания советско-китайского договора о союзничестве96.

После Ялтинской конференции Советский Союз официально начал подготовку к войне на Дальнем Востоке97. Были подготовлены планы, назначены исполнительные лица, началась переброска советских войск на восток. Ответственным за кампанию был назначен маршал Василевский, который начал разработку планов боевых действий в конце апреля 1945 г. Из соображений безопасности о его назначении объявлено не было; более того, он был официально объявлен главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке только в конце июля. Он прибыл в район военных действий несколькими неделями раньше, но под вымышленным именем и без маршальской формы. Вместе с Василевским с европейского театра военных действий на дальневосточный было переведено еще несколько опытных старших офицеров. Среди них были маршал Р.Я. Малиновский, который был назначен командующим Забайкальским фронтом во Внешней Монголии (главного фронта советской армии на Дальнем Востоке), и прославившийся в годы советско-финской войны маршал Мерецков, который стал командующим Приморским (1-м Дальневосточным) фронтом.

Помимо планирования боевых действий, задачей первостепенной важности было наращивание сил на Дальнем Востоке. Численность советских сил, размещенных на Дальнем Востоке, нужно было увеличить вдвое, и в период с апреля по август 1945 г. из западных военных округов СССР, расположенных на расстоянии 10 000 км, было переброшено три пехотных армии и одна танковая армия, в общей сложности – 39 дивизий. К моменту начала наступательных действий войска Красной Армии на Дальнем Востоке насчитывали полтора миллиона солдат, 26 000 артиллерийских и минометных орудий, 5500 танков и самоходных пушек и 3900 боевых самолетов.

Первые приказы Ставки по подготовке к кампании были подписаны в конце марта 1945 г.98. Интересно отметить, что это были инструкции о том, что следует делать в случае нападения японцев. Отчасти они были направлены на то, чтобы уточнить предыдущие директивы по оборонительным действиям, а отчасти – на то, чтобы предупредить действия, которые могла предпринять Япония после денонсации советско-японского пакта о нейтралитете. Вместе с тем, эти директивы ясно показывали, что советский Генштаб усвоил уроки 22 июня 1941 г. и твердо решил, что его больше не застанут врасплох во время подготовки к наступательным действиям. Согласно мемуарам генерала Штеменко, командование считало, что «планом войны на Дальнем Востоке непременно должно предусматриваться отражение такого внезапного удара… задача на оборону войскам ставилась, оборона создавалась, и документальные источники отражают эту особенность тогдашних оперативно-стратегических соображений Генерального штаба»99.

28 июня Сталин отдал приказы Забайкальскому и 1-му Дальневосточному фронтам приготовиться к наступлению 25 июля, а 2-му Дальневосточному фронту – к 1 августа100. Главной целью кампании было разгромить японскую Квантунскую армию в Маньчжурии. При этом основной удар должен был нанести Забайкальский фронт, а поддержку должны были осуществлять 1-й Дальневосточный и 2-й Дальневосточный фронты, а также Тихоокеанский флот СССР – их задачей было расколоть и изолировать японские войска в Маньчжурии.

Параллельно к этим военным приготовлениям велись дипломатические действия по обеспечению благоприятных условий для вступления СССР в войну на Дальнем Востоке. Самой важной задачей было убедить японцев, что им не нужно опасаться Советского Союза – по крайней мере, в ближайшее время. Эта задача приобрела особое значение после того, как 5 апреля 1945 г. Москва объявила, что не будет продлевать пятилетний срок действия советско-японского пакта о нейтралитете101. Некоторые японские политики считали, что СССР в ближайшем будущем планирует нападение, поэтому они продолжали обращаться к советскому правительству с предложением выступить посредником в переговорах о завершении войны в Тихоокеанском регионе. Как указывает Дэвид Холловей, «Советское правительство ничем не выказало заинтересованности в инициативах Японии. Оно не проявило ни малейшего желания помочь Японии договориться о мирном соглашении с Соединенными Штатами; не было оно заинтересовано и в том, чтобы отказаться от участия в войне в обмен на предложение Японии предоставить Советскому Союзу большее влияние в Азии… Сталин неизменно высказывался за вариант безоговорочной капитуляции, которую он понимал максимально жестко»102.

Еще одной задачей советской дипломатии в это время было добиться подписания договора о союзничестве с Китаем, как было решено в Ялте. Сталин, однако, не хотел вступать в переговоры с китайцами слишком рано, потому что не доверял их способности хранить секреты и боялся, что они раскроют планы СССР о готовящемся нападении на Японию. Таким образом, переговоры начались лишь в конце июня, но когда они начались, Сталин принял в них самое активное участие. В период с 30 июня по 12 июля Сталин встретился с представителем Китая Сун Цзывенем шесть раз103. Китайцы охотно подписали соглашение с СССР; они очень хотели, чтобы Красная Армия атаковала японцев, но отказывались признавать независимость Внешней Монголии или принять требования СССР касательно Порт-Артура и Даляня104. К середине июля, когда Сталин уехал на Потсдамскую конференцию, стороны еще не достигли согласия по этим вопросам.

Читая записи бесед Сталина с Сун Цзывенем, можно заметить, что они были очень однообразными, утомительными и, несомненно, очень разочаровывали главу СССР. Как Сталин пожаловался Гарриману после одной из таких встреч, он «не мог понять точно, что предлагал Сун. Сун говорил много и тратил много времени на то, чтобы сделать записи, но нельзя было точно понять, что он предлагает. Они просили его представить свои предложения в письменном виде, но он пока этого не сделал… свои предложения они представили Суну в письменном виде, на русском и на английском. От Суна они получили только слова»105. Тем не менее, переговоры Сталина с Сун Цзывенем представляют замечательную возможность оценить, насколько глобально мыслил Сталин в конце Второй мировой войны. Его основной мыслью была параллель между долгосрочной угрозой со стороны Японии и угрозой, исходившей от Германии. 2 июля он заявил Сун Цзывеню: «Япония не погибнет даже в том случае, если она будет вынуждена безоговорочно капитулировать. История показывает, что японцы – сильная нация. После Версальского договора все думали, что Германия больше не поднимется. Но прошло каких-нибудь 15–17 лет, и она восстановила свои силы. Если Японию поставят на колени, то и она со временем сможет повторить то, что сделала Германия».