Иосиф Сталин. От Второй мировой до "холодной войны". 1939-1953 - читать онлайн книгу. Автор: Джеффри Робертс cтр.№ 79

На третьем, последнем заседании 8 декабря де Голль поднял германский вопрос, и Сталин оживился, поскольку речь зашла о его излюбленной теме – необходимости не дать немцам подняться. Он сказал генералу, что, по его мнению, политика Англии по отношению к Германии будет очень суровой. Когда де Голль заметил, что, судя по опыту Версальского договора, англичане не смогут долго придерживаться условий карательного мира, Сталин ответил, что на этот раз будет возможность разрушить германскую промышленность и что англичане понимают важность этого. Был поднят и вопрос об отношениях Франции с ПКНО, и Сталин предложил де Голлю сделку. Черчилль обсуждал со Сталиным возможность подписания трехстороннего соглашения с участием Великобритании, а не просто двухстороннего франко-советского пакта. Де Голлю эта идея не понравилась; ему нужно было двухстороннее соглашение со Сталиным на таких же условиях, как и англо-советский пакт. Сталин сказал, что он подпишет такое соглашение, если де Голль согласится обменяться официальными представителями с ПКНО. «Пусть французы окажут нам услугу, а мы окажем им услугу», – сказал Сталин генералу. В конце беседы де Голль вернулся к польскому вопросу и выразил полное понимание политики Советского Союза в отношении Польши. Что касается ПКНО, он отметил, что французы уже предлагали полякам обмен представителями124.

9 декабря Бидо сообщил Молотову, что де Голль готов пойти на обмен представителями с ПКНО в обмен на подписание франко-советского пакта. Однако Молотов потребовал, чтобы Франция помимо этого сделала официальное заявление об этом в форме обмена письмами между де Голлем и председателем ПКНО. Это было бы равносильно дипломатическому признанию правительства в Люблине – шагу, на который само советское правительство еще официально не пошло. Бидо ответил Молотову, что это предложение неприемлемо125. Очевидно, обсуждение было продолжено тем же вечером за прощальным ужином в честь французской делегации. Возможно, чтобы сделать обсуждение более гладким, Сталин предложил де Голлю «достать пулеметы. Давайте уничтожим этих дипломатов!»126. Впрочем, в столь решительных действиях нужды не было: франко-советский договор о взаимопомощи был подписан на следующий день127. Французы все же настояли на том, чтобы не публиковать заявление по обмену представителями с ПКНО, и могли представить соглашение англичанам и американцам как решение обменяться представителями низшего уровня128. Сталин, в свою очередь, сообщил ПКНО, что эта уступка далась ему с большим трудом и назвал де Голля безнадежным реакционером129.

Как и следовало ожидать, советская пресса подробно освещала визит де Голля и называла франко-советское соглашение поворотным моментом в развитии отношений Франции и СССР. Особое место в общественном обсуждении соглашения отводилось тому значению, которое оно имело для предотвращения германской угрозы, причем не только в настоящем, но и в будущем. Газета «Известия» в передовой статье писала: «Этот враг – не только сегодняшняя гитлеровская армия, которая будет полностью разгромлена; этот враг – германский империализм, который стремится к мировому господству, неизменно и последовательно порождая бисмарков, вильгельмов и гитлеров»130.

Основная причина, по которой Советский Союз оказывал давление на Францию по польскому вопросу, стала очевидной 4 января 1945 г., когда Москва объявила, что официально признает ПКНО в качестве временного правительства Польши131. Это заявление положило конец надеждам на дальнейшие переговоры с эмигрантским правительством в Лондоне по вопросу формирования единого польского правительства, хотя возможность переговоров с такими деятелями, как Миколайчик, по-прежнему не исключалась. Учитывая, что Красная Армия была готова возобновить наступление на Варшаву, Сталин, видимо, решил преследовать свои политические цели в Польше через более подверженный его вниманию орган – ПКНО.

После того как де Голль уехал из Москвы, перед Сталиным встала новая крупная дипломатическая задача: Ялтинская конференция, назначенная на февраль 1945 г. Организовать вторую встречу «Большой тройки» было идеей Рузвельта, и изначально он рассчитывал, что конференция состоится в Шотландии в сентябре 1944 г., однако Сталин не мог определиться с датой из-за событий на фронте, а затем предложил провести встречу в каком-нибудь из черноморских портов. Сталин ненавидел летать на самолетах, а до черноморского побережья он мог добраться на поезде. К этому времени, однако, в Америке начались президентские выборы, и было решено отложить конференцию до назначенной на январь 1945 г. инаугурации Рузвельта, избранного на должность президента на четвертый срок. Наконец, в качестве места проведения конференции была выбрана Ялта1.

Представление о том, что думал и чувствовал Сталин накануне Ялтинской конференции – самой важной трехсторонней конференции за все время Второй мировой войны, – можно получить из двух источников: косвенно, изучив материалы подготовки советской дипломатии к конференции, и анализируя некоторые довольно неожиданные утверждения, сделанные Сталиным в личном общении в январе 1945 г.

Интересно отметить, что приготовления к Ялтинской конференции в советских дипломатических кругах были не такими тщательными и систематическими, как в случае с московским совещанием министров иностранных дел в октябре 1943 г.

Возможно, причиной этого было то, что позиция СССР по некоторым вопросам к тому времени была уже определена, а рассмотрение частных проблем ее реализации входило в круг обязанностей различных комиссий по внутренней политике и планированию, созданных в 1943 г. Как и в случае с Тегеранской конференцией, для Ялтинской конференции не было подготовлено определенной официальной повестки дня; Сталин, который владел детальной информацией по внешней политике, явно не собирался выдавать эту информацию Великобритании и США.

Как и самого вождя, служащих народного комиссариата иностранных дел во время подготовки к Ялтинской конференции больше всего заботил германский вопрос. Во-первых, работу над ним вела Комиссия по вопросам перемирия, возглавляемая Ворошиловым. Как и следовало из ее названия, задачей комиссии было выработать официальную политику по условиям капитуляции Германии и других стран «Оси». Работа Комиссии шла параллельно с дискуссиями и переговорами трехсторонней Европейской консультативной комиссии, учрежденной на московском совещании министров иностранных дел. ЕКК базировалась в Лондоне, Советский Союз в ней представлял посол СССР в Великобритании Федор Гусев. К концу 1944 г. ЕКК пришла к соглашению о необходимости безоговорочной капитуляции Германии, о разделе страны на американскую, британскую и советскую зоны военной оккупации и об учреждении Союзной контрольной комиссии для координирования политики союзников по вопросам оккупации. Было также решено разделить Берлин на отдельные оккупационные зоны стран-союзников – несмотря на то, что столица Германии располагалась на востоке страны, в середине территории, которую предполагалось сделать оккупационной зоной СССР. В ноябре к ЕКК присоединилась Франция, которая позже получила свою оккупационную зону Германии и Берлина. При этом, готовясь к оккупации Германии, советская сторона исходила из положения о том, что оккупационный режим будет длительным и что поддерживать его можно будет только в сотрудничестве с Англией и США2.