Иосиф Сталин. От Второй мировой до "холодной войны". 1939-1953 - читать онлайн книгу. Автор: Джеффри Робертс cтр.№ 64

Первая встреча Сталина с Рузвельтом в Тегеране состоялась 28 ноября 1943 г. По словам Валентина Бережкова, одного из переводчиков Сталина, встреча проходила в комнате по соседству с главным конференц-залом, и глава Советского Союза очень заботился о том, чтобы при рассадке участников встречи было принято во внимание то, что Рузвельт был в инвалидном кресле67. Так как это была первая встреча Сталина с Рузвельтом, она имела скорее характер неофициальной беседы. Вначале Рузвельт осведомился о ситуации на Восточном фронте и сказал, что хотел бы отвлечь с советско-германского фронта 30–40 вражеских дивизий. Сталин, естественно, был очень доволен этими словами и, в свою очередь, выразил сочувствие по поводу логистических трудностей, которые США испытывали в связи с необходимостью обеспечивать ресурсами войска численностью 2 миллиона человек, находящиеся на расстоянии 4800 км от Американского континента. Рузвельт ответил, что намеревается обсудить со Сталиным вопросы послевоенного периода, в том числе – проблему торговли с Советским Союзом. Сталин сказал, что после войны Россия будет представлять собой большой рынок для США. Рузвельт согласился, отметив, что США потребуется большое количество сырья, которым их может обеспечить только СССР. Затем последовал обмен мнениями по поводу боевых качеств китайской армии: главы государств согласились с тем, что китайцы – хорошие бойцы, однако им мешает плохое руководство лидеров вроде Чан Кайши. Еще большее согласие Сталин и Рузвельт продемонстрировали в обмене мнениями о де Голле и французах. Сталин сказал, что «в политике де Голль – не реалист. Он считает себя представителем настоящей Франции, которую он, конечно, не представляет. Де Голль не понимает, что есть две Франции: символическая Франция, которую он представляет, и реальная Франция, которая помогает немцам – в лице Лаваля, Петена и других. Де Голль не имеет отношения к реальной Франции, которая должна понести наказание за помощь немцам».

Рузвельт придерживался схожих взглядов, и главы государств сошлись во мнении о необходимости изучить положение французских колоний после войны. Сталин также согласился с идеей американской стороны создать «международную комиссию по колониям», однако поддержал слова Рузвельта о том, что лучше не говорить с Черчиллем об Индии, потому что Индия – это больное место британского премьер-министра. На слова Рузвельта о том, что для Индии не подходит парламентская система правления и что ей больше подошло бы что-то вроде советской системы, начиная снизу, а не сверху, Сталин ответил, что «это значит идти по пути революции. В Индии много разных народов и культур. Нет силы или группы, которая могла бы повести за собой страну». Вместе с тем, Сталин согласился с утверждением Рузвельта о том, что люди, стоящие в стороне от вопроса об Индии (такие, как они сами), смогут более объективно смотреть на вещи68.

Взаимопонимание, установившееся между Сталиным и Рузвельтом, сохранялось и во время первого пленарного заседания, состоявшегося в этот же день. Главной темой обсуждения на этой первой встрече «Большой тройки» была переброска армий через Ла-Манш во Францию, запланированная на 1944 г. Фактически Сталин и Рузвельт объединились против Черчилля и постарались убедить его в том, что операция «Оверлорд», как она была названа, должна стать приоритетным направлением в военных действиях Англии и Америки в 1944 г. Встав в дискуссиях на сторону Рузвельта, Сталин знал из донесений разведки о том, что Великобритания и Америка давно спорят о том, чему должно быть отдано предпочтение: операции «Оверлорд» или продолжающимся боевым действиям в Средиземноморье. Хотя в принципе Черчилль был согласен на осуществление операции «Оверлорд», он сомневался в целесообразности переброски армий через Ла-Манш на хорошо укрепленный французский берег и выступал за то, чтобы атаковать «мягкое брюхо “Оси”»69. Поддержав операцию «Оверлорд», а не предлагаемую Черчиллем стратегию действий в Средиземноморье, в основе которых должны были лежать операции в Италии и на Балканах, Сталин преследовал целью добиться осуществления давних планов Советского Союза об открытии второго фронта во Франции. Он хотел положить конец нерешительности западных держав по этому вопросу. В ходе заседания Сталин сделал еще одно важное заявление: о том, что после капитуляции Германии Советский Союз намерен вступить в войну против Японии на Дальнем Востоке. Для американской стороны это не было сюрпризом, поскольку Сталин уже упоминал об этих намерениях в разговоре с Гарриманом и Халлом во время московского совещания министров иностранных дел. И все же это было очень серьезное обязательство, которого Рузвельт ждал от Советского Союза еще со времен Перл-Харбора70.

Вечером во время трехстороннего ужина Сталин особенно много говорил о послевоенной судьбе Германии. По словам Болена, который на Тегеранской конференции выполнял роль переводчика американской стороны, «маршал Сталин, по-видимому, считает все предложенные президентом и Черчиллем меры для покорения Германии и установления контроля над ней недостаточными… Он, очевидно, не верил в возможность исправления немецкого народа и с горечью говорил о позиции немецких рабочих в войне против Советского Союза… Он сказал, что Гитлер очень способный, но не умный и недостаточно культурный человек и примитивно подходит к политическим и другим проблемам. Он не согласился с мнением президента, что Гитлер умственно неуравновешенный, и подчеркнул, что только очень способный человек мог добиться того, чего добился Гитлер в деле сплочения немецкого народа, независимо от того, что мы думаем о методах, применяемых им».

Сталин также подверг сомнению целесообразность принципа безоговорочной капитуляции, предложенного Рузвельтом в январе 1943 г. и впоследствии принятого им самим и Черчиллем. Он заявил, что этот принцип может привести к сплочению немецкого народа против союзников71. После ужина Сталин продолжил беседу по германскому вопросу с Черчиллем. Он сообщил Черчиллю, что «считает, что Германия имеет все возможности для того, чтобы восстановиться после этой войны, и может начать новую войну через относительно короткий срок. Он опасается немецкого национализма. После Версаля мир, казалось, был гарантирован, однако Германия оправилась очень быстро. Поэтому мы должны учредить сильную организацию, чтобы удержать Германию от новой войны. Он убежден, что она оправится от войны». Когда Черчилль спросил, как скоро Германия сможет восстановиться, Сталин ответил, что ей потребуется всего 15–20 лет. Сталин согласился с Черчиллем в том, что главная задача – обезопасить мир от Германии по крайней мере на 50 лет, но заметил, что не считает предложенные премьер-министром меры – разоружение, экономический контроль и территориальные изменения – достаточными. Судя по дальнейшей дискуссии на Тегеранской конференции и по рассказам об этом разговоре, Сталин возражал против концепции Черчилля в отношении того, как нужно поступать с Германией, главным образом из-за того, что ему казались недостаточно жесткими ограниченные меры по расчленению Германии: они должны были состоять в отделении Пруссии от остальной территории страны. Черчилль также поднял в разговоре со Сталиным польский вопрос, однако Сталин был немногословен и лишь дал понять, что он готов обсуждать границы послевоенной Польши – в том числе возможность приобретения Польшей части территории Германии72.

Перед вторым пленарным заседанием, 29 ноября, Сталин снова встретился с Рузвельтом. Главной темой этого разговора были планы Рузвельта по учреждению послевоенной международной организации по обеспечению безопасности. Сталин уже был знаком со взглядами президента, поскольку в середине 1942 г. Рузвельт уже знакомил Молотова со своей идеей о том, что крупнейшие державы должны создать что-то вроде международной полиции, предназначенной для поддержания мира. Услышав о предложении Рузвельта, Сталин 1 июня 1942 г. дал Молотову телеграмму в Вашингтон: «Соображения Рузвельта на счет охраны мира после войны совершенно правильны. Не может быть сомнения, что без создания объединенной вооруженной силы Англии, США, СССР, способной предупредить агрессию, невозможно сохранить мир в будущем… Заяви немедля Рузвельту, что [он] совершенно прав и его позиция получит полную поддержку со стороны Советского правительства»73. На Тегеранской конференции Рузвельт в общих чертах представил Сталину свой план создания международной организации, включающей в себя три компонента: общую организацию всех «объединенных наций», исполнительный комитет из 10–11 стран и «полицейский комитет», включающий в себя страны «Большой тройки» плюс Китай. Сталин заметил (имея в виду роль, отведенную Китаю), что малые страны Европы будут недовольны такого рода организацией, и предложил вместо этого создать две организации: одну – европейскую, а вторую – дальневосточную. Рузвельт заметил, что это предложение до некоторой степени совпадает с предложением Черчилля, однако добавил, что Конгресс США никогда не согласился бы на членство в исключительно европейской организации. Сталин спросил, послали бы Соединенные Штаты войска в Европу в случае создания мировой организации? Не обязательно, ответил Рузвельт: в случае возникновения агрессии в Европе, Соединенные Штаты могли бы предоставить свои самолеты и суда, а ввести войска в Европу могли бы Англия и Россия. Рузвельт спросил, что Сталин думает по этому поводу, и глава СССР начал с замечания о том, что во время обеда предыдущим вечером Черчилль сказал, что Германия не сможет скоро восстановиться после войны. Сталин был с этим не согласен. Он считал, что Германия сможет восстановиться уже через 15–20 лет и сможет начать новую агрессию. Чтобы предотвратить эту агрессию, крупнейшие державы должны иметь возможность занять наиболее важные стратегические пункты в Германии и вокруг нее. То же самое касается Японии, и новая международная организация должна иметь право занимать стратегически важные пункты. Рузвельт ответил, что «согласен с маршалом Сталиным на сто процентов»74.