Иосиф Сталин. От Второй мировой до "холодной войны". 1939-1953 - читать онлайн книгу. Автор: Джеффри Робертс cтр.№ 37

16 июля управление политической пропаганды НКО было реорганизовано в Главное политическое управление рабоче-крестьянской Красной Армии (ГлавПУРККА). В то же время в вооруженных силах был восстановлен институт военных комиссаров57. Это означало, что политические офицеры снова получили право накладывать вето на решения командного состава и наделялись полномочиями заместителей командиров на всех уровнях вооруженных сил. 20 июля Сталин и новый глава ГлавПУРККА, генерал Лев Мехлис, подписали директиву о задачах политических комиссаров, в которой описывалась вся серьезность сложившейся ситуации, подчеркивалась особая ответственность комиссаров за поддержание дисциплины в вооруженных силах и за решительную борьбу с трусами, дезертирами и паникерами. Войскам запрещалось начинать отступление без разрешения, и на комиссаров возлагалась личная ответственность за то, чтобы эта политика проводилась неукоснительно58.

Эта директива, как и многие другие приказы Сталина, отражает его уверенность в том, что первоначальные поражения и отступления Красной Армии были частично обусловлены отсутствием дисциплины, особенно среди командного состава. 17 июля решением ГКО был создан особый отдел НКВД (Народного комиссариата внутренних дел). Его представители должны были бороться со шпионами и предателями в рядах Красной Армии и наделялись правом расстреливать дезертиров на месте59. 16 августа Сталин подписал приказ № 270 – директиву, обращенную ко всем военнослужащим вооруженных сил, в которой говорилось, что трусов и дезертиров следует уничтожать и что любого командира, проявляющего «растерянность», следует немедленно сместить с должности. Попавшим в окружение врага частям приказывалось сражаться до последнего человека. Более того, Сталин заявлял, что отныне семьи трусов, дезертиров и предателей подлежали аресту60. 12 сентября Сталин отдал приказ фронтовым командирам сформировать так называемые заградительные отряды, которые должны были пресекать попытки солдат сбежать в тыл и ликвидировать инициаторов паники и бегства. Интересно отметить, что в приказе также оговаривалось, что одной из задач этих отрядов было поддерживать солдат, не подверженных панике, но увлекаемых общим бегством61.

Решимостью Сталина ввести строгую дисциплину в вооруженных силах была обусловлена и чистка в рядах высшего командного состава злополучного Западного фронта, потерпевшего столь катастрофическое поражение под Минском. Список арестованных возглавил генерал Дмитрий Павлов, главнокомандующий Западного фронта. В резолюции ГКО от 16 июля, сообщавшей об арестах, Сталин ясно дал понять, что это показательный урок для всех старших офицеров, нарушающих дисциплину62. Павлов был арестован в начале июля и обвинен в участии в заговоре против советской власти (так же, как в 1937 г. маршал Тухачевский), однако в обвинительном заключении, которым он 22 июля был приговорен к расстрелу, военный трибунал признавал его виновным в трусости, неисполнении должностных обязанностей, развале управления войсками и самовольном оставлении боевых позиций частями Красной Армии63. Еще одной жертвой сталинского гнева стала группа старших офицеров военно-воздушных сил, которые были арестованы и обвинены в разрушительных ударах, нанесенных люфтваффе по советским аэродромам 22 июня 1941 г.64.

В числе арестованных были генералы Проскуров, Птухин, Рычагов и Шмушкевич. Все они были расстреляны без суда в октябре 1941 г.65. Едва не стал жертвой сталинских чисток и бывший глава Генштаба Мерецков. Он был арестован, когда Павлов под пытками назвал его своим соучастником в заговоре против советской власти. Хотя Мерецков был подвергнут допросу НКВД, его освободили без предъявления обвинений и в сентябре отправили на прежнее место в Ленинград. Там он прослужил представителем Ставки вплоть до 1945 г., когда был переведен на Дальневосточный фронт66.

Вместо Павлова на должность командира Западного фронта был назначен генерал А.И. Еременко. В середине июля, когда фронты были реорганизованы в направления, Еременко остался в этой должности, однако верховным командующим Западного направления (Минск – Смоленск – Москва) был назначен Тимошенко, а главой штаба – Шапошников67. В конце июля Шапошников вернулся в Москву и сменил Жукова в должности начальника Генерального штаба. Жуков получил новое назначение – командование двумя резервными армиями, сформированными в тылу Западного направления, в центральном секторе на подходах к Москве68. В новой должности перед Жуковым стояла важная задача – принять участие в масштабном контрнаступлении против группы армий «Центр» в Смоленской области. На нем лежала ответственность за подготовку операции под городом Ельня. Жуков писал в своих мемуарах: «Ельнинская операция была моей первой независимой операцией, первой пробой оперативно-стратегических свойств в большой войне с гитлеровской Германией»69. Операция началась в середине августа, и к началу сентября войска Жукова отбили у немцев город и значительную часть прилегающей территории70. В советской прессе успех Ельнинской операции называли большой победой, на место сражения приезжали иностранные корреспонденты71.

Ельнинское наступление было первым из нескольких сложных операций Красной Армии в Смоленской области летом 1941 г. Сам город был сдан немцам в середине июля, однако на подступах к нему продолжали вестись яростные бои. Советские войска знали, что в случае поражения для немцев будет открыта дорога на Москву, проходившая менее чем в 320 километрах от Смоленска. Тем не менее, под Смоленском оборонительные бои не велись: стратегия Ставки была наступательной и имела форму многочисленных контрударов, контратак и контрнаступлений – таких, как под Ельней. Впоследствии эта стратегия подвергалась критике, но она принесла свои плоды. Немцев задержали под Смоленском на два месяца, и перенесенные бойцами вермахта трудности убедили Гитлера отсрочить наступление на Москву и отвести войска к целям, которые казались более легкодостижимыми – к Ленинграду на севере и Киеву на юге. То, что группа армий «Центр» была остановлена, а местами и отброшена назад, также имело большое психологическое значение для Красной Армии. Однако цена этих достижений была очень велика. Жуков, например, потерял в ходе Ельнинской операции треть своей стотысячной армии, и когда в конце сентября немцы снова развернули наступление на Москву, Красная Армия была не в состоянии удержать территории, с таким большим трудом отвоеванные несколько недель назад72. Общие потери Красной Армии в двухмесячных боях под Смоленском составили около полумиллиона погибших и еще четверти миллиона раненых73.

На других участках Восточного фронта летом 1941 г. наступательные операции советских войск прошли по тому же сценарию: ценой больших потерь они позволили задержать продвижение немцев. Эта стратегия неоднократно подвергалась критике. Основным ее положением всегда было то, что оборонительные бои были бы более эффективными и менее затратными, и что своевременно отступить было бы разумнее, чем отстаивать позиции до последнего бойца. Особенно резкая критика была направлена против Сталина, которому приписывали саму идею наступления лета 1941 г. Однако доктрина наступательных боев была придумана далеко не самим Сталиным: она была частью стратегической традиции и военной культуры Красной Армии. Сталин с готовностью принял эти традиции и стиль ведения боевых действий – отчасти потому, что они хорошо сочетались с его политикой и идеологией. Сталин был в первую очередь волюнтаристом – он верил в преобразующую силу человеческой воли и решимости. Военные цели, которые он ставил перед Красной Армией, были не менее трудными и амбициозными, чем те экономические и политические цели, достижения которых он требовал от своих экономистов и партийных работников. «Нет таких крепостей, которых большевики не могли бы взять»: этот партийный лозунг был очень близок Сталину, он часто повторял слова о том, что когда определена правильная политика (а определял ее обычно он сам), организация и кадры «решают все». К сожалению, военные командиры Сталина не чаще оправдывали его завышенные ожидания, чем его экономические или политические кадры. Как писал Дэвид Гланц, «Ставка сильно заблуждалась относительно возможностей советской армии и возможностей вермахта… она изначально переоценивала первые и недооценивала вторые. Как следствие, она ставила перед своими вооруженными силами невыполнимые задачи; результаты были предсказуемо катастрофическими… Ошибочное представление Ставки о том, чего могут добиться советские вооруженные силы, привело к еще более сокрушительным поражениям»74.