Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом "ненормальности". Какая она изнутри? - читать онлайн книгу. Автор: Джон Элдер Робисон cтр.№ 80

– Я бегу-бегу-бегу, влезть на гору я могу!

Я подпевал паровозику и пыхтел, и подпрыгивал, чтобы подтолкнуть его в горку, и работал локтями и раскачивался. Сейчас я уже знаю, что подпрыгивать на месте и раскачиваться из стороны в сторону – это привычка, присущая многим аутистам и аспергерианцам. Но у меня все началось именно тогда, когда я верил, будто я – маленький паровозик, который изо всех сил поднимается на огромную гору. Раскачиваясь и подпрыгивая.

В конце концов мы с паровозиком брали высоту, а потом, когда мы, довольные, спускались по склону горы, я улыбался до ушей, подпрыгивал и припевал:

– Чух-чух-чух, с горы бегу! Так и знал, что влезть смогу!

Почему-то эта припевка запала мне в память и как-то успокаивала и придавала уверенности в себе, даже когда я подрос. Но даже когда я твердил себя, что смогу взять любую высоту, как тот паровозик, в голове у меня раздавались и другие голоса, заглушавшие этот, уверенный, и избавиться от них было невозможно. Они твердили:

Уверен, многие дети, подрастая и пытаясь преодолеть трудности, чего-то достичь, тоже слышат подобные голоса. И кое-кто не выдерживает, сдается, ломается. Я знаю, такое бывает, потому что вижу этих детей каждый день. Оглядитесь как следует – и вы тоже их заметите. В любом городе они спят на улицах – на скамейках, в картонных коробках, на помойках. Когда мне было семнадцать, я тоже ночевал на помойке. Мне не понравилось, и я твердо решил, что больше такого не допущу.

Все несчастья, все плохое, что со мной происходило, лишь укрепляло мою решимость преодолеть препятствия на своем пути. И пока у меня вроде бы неплохо получается их преодолевать.

Но голоса, от которых весь сникаешь, никуда не исчезали, несмотря на всю мою решимость и упорство. Они продолжали звучать, но, по мере того, как я подрастал, они все чаще звучали не в моей голове, а из уст окружающих. Смысл был примерно тот же.

– Ты такой взвинченный, ты такой подавленный, тебе бы антидепрессанты попить!

– Джон, тебе необходимо расслабиться. Садись и давай-ка выпьем!

– Знаешь, между прочим, хороший косяк здорово успокаивает нервы. Ты просто не пробовал. А попробуешь – перестанешь так дергаться все время. Давай же, покури с нами!

Не знаю, почему, но я никогда не поддавался на уговоры этих голосов. Было множество случаев, когда казалось, что проще сдаться, чем выдержать, но я не сдавался. Я никогда не принимал антидепрессанты, не напивался, не связывался с наркотиками, даже траву и то не курил. Я только работал – все упорнее и упорнее. Мне всегда казалось, что побиться над какой-нибудь хитрой головоломной задачкой – это помогает забыть о неприятностях куда лучше, чем любые антидепрессанты.

Уверен, антидепрессанты, спиртное и наркотики пользуются спросом. Просто спросом они пользуются у кого угодно, только не у меня.

Когда мне еще ребенком досаждали те унижающие голоса, которые выбивали почву из-под ног, я повторял слова паровозика – почти так, как они звучали в книжке: «Я бегу-бегу-бегу, я смогу-смогу-смогу!» Потом я повзрослел, словарь мой расширился, границы мира тоже. Я стал опытнее и говорю себе не только «я смогу», но и «я ведь уже справлялся раньше». Правда, и отрицательные голоса стали хитрее и изощреннее, но я все равно знаю, как от них отбиться и чем ответить. Я говорю себе что-нибудь вроде:

«Та гитара получилась, получится и эта».

«Я справился с предыдущей работой, значит, и с этой справлюсь».

«Я точно знаю, что одолею эту гору».

«Я уверен, что переберусь через эту реку».

И, если не считать небольших исключений, обычно у меня и правда все получается.

Когда я ездил в турне с группой «Кисс», то, помнится, мы всегда исполняли что-нибудь под занавес, в заключение – на бис. А я в заключение расскажу, как примирился с родителями, пока работал над этой книгой.

Здоровье моего отца было подорвано уже давно – он болел псориазом, артритом, диабетом и страдал сердечными заболеваниями. Но на исходе лета 2004 года его укусил паук, и это стало последней каплей. Коричневые пауки-отшельники очень ядовиты. Водятся они главным образом в поленницах, сараях, на чердаках, могут заползти и в обувь, и вообще-то редко нападают сами, а кусаются, только если их потревожить. Мы считали, что отец спугнул паука, когда колол дрова, вот тот его и цапнул. Так или иначе, а через несколько дней после укуса палец на руке у отца распух, сильно заболел, и моя мачеха Джуди повезла отца в больницу.

Раньше я никогда не слышал о коричневом пауке-отшельнике, поэтому теперь старательно навел справки. Оказалось, что коричневый паук-отшельник не превышает размером монетку в четверть доллара, к тому же сам укус проходит безболезненно, и поэтому многие укушенные просто не замечают, что случилось. Тем не менее, укус коричневого паука-отшельника может быть опаснее укуса гремучей змеи. Палец у отца не просто почернел, – в нем появилась дырка до самой кости.

Как я выяснил, случаи укусов таких пауков в Новой Англии – большая редкость. Из четырехсот случаев, перечисленных в базе данных, на Массачусетс приходилось всего девять. Большая часть укусов произошла на Юге США, а в наших краях этот паук – редкое явление. И надо же было, чтобы именно отцу, с его подорванным здоровьем, так не повезло.

Укус выглядел ужасно, а через несколько дней уже отчетливо ощущался сладковатый запах гангрены. Я считал, что следовало сразу же ампутировать палец, чтобы спасти отца, но врач в больнице заявил, мол, палец не омертвел, будем бороться. Отец держался на капельницах с антибиотиками, но боли у него были очень сильные. Я гадал, сколько его продержат в больнице. Он и так часто туда попадал со всеми своими болезнями.

В промежутках между госпитализациями отец жил с Джуди в доме, построенном в 1970-е годы, который они в течение двадцати лет неоднократно перестраивали, добавляя разные разности. В гостиной был сводчатый потолок и дровяная печь в углу. Топили ее дровами, которые отец и Джуди сами рубили на своей земле. К веранде из леса приходили то медведи, то еноты, а холодными зимами, бывало, снегу наметало в двухметровые сугробы – выше моего роста.

Джуди с отцом переехали в этот дом после того как поженились (у обоих это был уже второй брак). Отец никогда не отличался особой общительностью и не стремился к людской компании, – возможно, он тоже в какой-то степени был аспергерианцем, – и потому дом в лесной глуши его вполне устраивал. Он проводил целые дни на воздухе, обходя свои владения. Отец вырос на ферме в Джорджии, и всегда хотел заиметь свой трактор. В то лето он приобрел новенький трактор фирмы «Джон Дир», модель 4510 – с кабиной и фронтальным погрузчиком. Сейчас, после больницы, отец был слишком слаб, чтобы сесть за руль, но он поставил трактор перед домом и смотрел на него в окно, надеясь поправиться.