Слеза чемпионки - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Роднина cтр.№ 22

Следующими вышли Карелина с Проскуриным. Очень неплохо они выглядели с новыми красивыми поддержками. Смирнова с Сурайкиным тоже чисто катаются, Шаранова с Евдокимовым вытерли собой лед везде, где только было возможно. Но что творили Белоусова с Протопоповым. Если он прыгал двойные прыжки, она прыгала одинарные, в поддержках он ее почему-то не поднимал. Провал получился полный. После такого выступления посчитали результаты: мы с Улановым на первом месте, вторые Смирнова — Сурайкин, третьи Карелина — Проскурин. Свист, крик, народ не понимает, почему Протопопова нет в призерах. Очень бурный получился чемпионат Советского Союза.

Обычные болельщики не видят технических оплошностей: что одинарный прыжок, что двойной, есть поддержка, нет поддержки. Роль знающего комментатора в фигурном катании чрезвычайно высока. На самом деле, по профессиональным меркам, у Протопопова произошел сплошной обвал. Они здорово продемонстрировали короткую программу, но на произвольную сил уже не хватило. Произошел тот самый случай, который всех расставил по своим местам.

Потом мы поехали на чемпионат Европы, потом на чемпионат мира в Любляне. На чемпионате мира Лешка срывает комбинацию в произвольной программе. Короткую мы прокатали прилично. И дальше очень долго, очень долго он не мог прийти в себя. Жук просто вываливался через бортик и кричал нам на нашем родном языке, объясняя, что мы должны делать. Лешка был совсем плохой. В поддержке, когда надо скрещивать ноги и менять позицию, у него руки расходятся. Я меняю ноги, держу еще его руки. У него просто случился какой-то приступ. Мало того что были ошибки, мы еще и катались очень тяжело. Но в один судейский голос все же выиграли у Смирновой и Сурайкина, при том, что те катались очень даже неплохо.

У меня осталось жуткое впечатление от того выступления. У нас, фигуристов, главное ведь не только выиграть, но и почувствовать, что ты выиграл — по своим собственным ощущениям. Сижу. Жук заглядывает в раздевалку и кричит: «Ириша, поздравляю, вы — первые». А у меня в руках ботинок с коньком. И я в него ботинок запустила, потому что восприняла это сообщение буквально как оскорбление. Он увернулся, поднял конек с пола и пошел ко мне. Я подумала, ну сейчас он меня точно пригвоздит. А он мне сказал: «Деточка, как ты каталась, об этом через год, через два все забудут. Но то, что у тебя медаль, об этом будут помнить очень долго». Это, конечно, слабое утешение, и оно напоминало мне выражение «Пятнадцать минут позора — и обеспеченная старость». Любляна 1970-го для меня, наверное, один из самых неприятных чемпионатов мира. Я тогда своим катанием, правильнее сказать — нашим катанием была недовольна. Но главное — мы выдержали тот сезон.

Ведь у Леши существовали дикие проблемы со спиной. У меня еще не было тяжелых травм, просто больные ахиллы. Весной 1969-го, после всех туров, я буквально скачу на одной ножке. Стас повел нас в ЦИТО к Зое Сергеевне Мироновой, прежде всего Лешкину спину показать. Заодно и меня с моими ногами. Зоя Сергеевна, пока ждали Лешкин рентгеновский снимок, мои ноги пощупала, связки. Стас: «Ну что, Зоя Сергеевна?» Она в ответ: «Стасик, ей не то что кататься, ей на каблуках нельзя будет ходить». Жук так жалобно говорит: «А что же мне делать? Ведь она же у меня чемпионка мира». Миронова: «Ну не знаю, надо укреплять». Ботинки тогда были мягкие. Я всегда каталась, помня о больном голеностопе, плюс еще бинтовала ноги.

Мы очень много работали. Стас многое подсматривал у Анатолия Владимировича Тарасова, изучал его систему скоростно-силовой подготовки хоккеистов. Жук целиком и полностью ее взял, только адаптировал к фигурному катанию. Потом мы бесконечно занимались сами по его заданиям. Мы с Леликом шли в зал тяжелой атлетики. Там работал заслуженный тренер Багдасаров, который нам очень помогал, многое подсказывал.

Я наблюдала, как вернулся в спорт Юрий Власов. Странная личность, человек, который позже отошел от всех — от живых людей, коллег, друзей — и живет в своем мире. Но тогда, в 1966 году, мы только-только после поражения на Олимпиаде в Токио в 1964-м начинали с Лешей в паре кататься, а Власов снова в зале начал работать. Я у Багдасарова спросила: если он вернется, сможет ли снова в чемпионы подняться? Он говорит: нет, деточка. Почему-то все меня деточкой звали. Я пристала: а почему? Багдасаров в ответ: знаешь, есть спортсмены, которые постепенно поднимаются. Поднялись, может немножко опустились, снова поднялись, и все это так постепенно. Поэтому для них обычно: второе место, третье, первое, снова второе, третье. Такие результаты не приводят к большому психологическому надрыву. А есть спортсмены, которые поднимаются сразу. Такой спортсмен — Власов. Для него проиграть — это такая моральная травма, такая в душе рана, которая никогда не заживет. Мы не видим эту рану, но она у него точно есть.

Почему я вспоминаю тот давний разговор? Потому что когда мы приехали на второй чемпионат мира, я очень боялась проиграть. И я все время помнила слова Багдасарова о Власове. Мы же тоже выскочили буквально в один момент. Я была самая молодая чемпионка мира в истории парного катания. К счастью, у меня этот страх вскоре прошел: не то чтобы я совсем перестала бояться, просто свою боязнь я компенсировала огромной работой. С самого начала для себя определила: чтобы не бояться, надо много, очень много работать. Тогда не только страх уходит, но и появляется стабильность. А чем стабильнее ты выполняешь элементы, чем больший объем тренировок ты проходишь, тем скорее рождается уверенность в своих силах. От страха самое лучшее лекарство — душить себя работой. Но тогда, на первых стартах, я все время вспоминала слова Багдасарова. Прежде всего оттого, что чемпионат Европы семидесятого года проходил в Ленинграде, в «Юбилейном». Для меня Ленинград, как я уже рассказывала, всегда был нелегким городом. Вот и в тот раз.

Поехали во Дворец на жеребьевку. И мы тут же вышли на лед, потому что это была последняя тренировка перед стартом на основном катке. После тренировки вшестером (три пары) приехали ужинать в гостиницу. Нам в ресторане всем одинаковую еду на одном подносе вынесли. Все поели, всё нормально. Но что было со мной ночью! Я только помню, что графинами пила воду и из меня вот просто какая-то зелень лилась. Когда я утром вышла на завтрак, Жук с Улановым буквально ужаснулись — я была вся черная. Мне врач готовил растворы: прежде всего глюкозу, которая должна была придать мне хоть немного сил. Произошло к тому же полное обезвоживание организма. Мы потренировались минут пятнадцать. После короткой программы врачи у меня нижнего давления не могли найти, оно просто упало, что называется, до нуля. Произвольную катать было уже легче, хотя все равно до конца не отошла.

Протопопова с Белоусовой на том чемпионате не выступали. Они после киевского чемпионата Союза не попали в команду. Но не пропускали ни одного дня соревнований, публика их встречала аплодисментами — любимцы города.

После двух лет в сборной мы стали работать по-иному. На свои разнообразные конфликты мы почти перестали обращать внимание, как-то научились с эмоциями справляться. Леша все же постарше меня на три года.

Главное, чему я научилась, — что с партнером перед стартом нельзя ругаться. Когда мы едем на соревнования, надо налаживать отношения. Должна сказать, что у нас возник тяжелый треугольник взаимоотношений. Неважно, кто тренер — женщина или мужчина. Я четко понимала: у меня должны быть хорошие отношения с Жуком. Мне их тогда не представляло большого труда поддерживать, я была очень послушная ученица: исполнительная, никогда особенно не грубила, с юмором, могла пошутить сама над собой и поддержать хорошую шутку. Что касается работы, думаю, я подходила для любых тренеров и партнеров. Потому что в первую очередь требовала с себя, а потом уже с других. Но если у меня налаживались хорошие отношения с Жуком, значит, они портились с Улановым. А выступать мне предстояло все-таки с партнером. Через год-полтора, когда мы приобрели опыт больших соревнований, я научилась ладить с Лешкой перед стартом. Иначе возникало слишком много сложностей.