Марина Влади и Высоцкий. Француженка и бард - читать онлайн книгу. Автор: Федор Раззаков cтр.№ 5

Агентурная связь некоторых из этих людей (Брик, Арагон, Триоле) с советскими органами госбезопасности тянулась еще с 20-х годов. Собственно, под это дело ГПУ и позволил Лиле Брик организовать в Москве аристократический салон — причем деньги были не только гэпэушные, но и В. Маяковского, который ни о чем не догадывался, — где «столовались» не только многие видные деятели советской богемы, но и иностранцы, работавшие в столице. Курировали этот салон зампред ГПУ Яков Агранов (настоящие имя и фамилия — Янкель Соренсон) и замначальника иностранного отдела ГПУ, он же и куратор советской резидентуры во Франции Михаил Горб (настоящие имя и фамилия — Моисей Розман). Когда в конце 30-х обоих расстреляли, бриковский салон власти не тронули и, поменяв кураторов, продолжили его деятельность.

Более того, с конца 1935 года по личному распоряжению Сталина именно Брики стали официальными наследниками памяти В. Маяковского, организовав его музей в Гендриковом переулке. Их деятельность на этом поприще продолжалась десятилетиями. В итоге к концу 60-х Лиля Брик продолжала содержать богемный салон-квартиру, только теперь уже по другому адресу — на престижном Кутузовском проспекте по соседству с гостиницей «Украина»; въехала она в эту квартиру в 1958-м. Там столовались многие видные советские либералы, которые не догадывались (а может быть, и наоборот, поскольку сами могли быть на крючке у КГБ) о том, что эта квартира находится «под колпаком» чекистов. Таких салонов в Москве было несколько, причем не только либеральных: например, один из них содержала жена Сергея Михалкова Наталья Кончаловская, и там собирались представители «русской партии».

Отметим, что одним из завсегдатаев бриковского салона был писатель Константин Симонов — большой друг не только Лили Брик, но и Луи Арагона с Эльзе Триоле, с которыми он встречался в Париже, выезжая туда в качестве сотрудника Всемирного Совета мира. Именно Симонов весной 1964 года был одним из тех, кто «пробивал» в верхах создание любимовской «Таганки».

Но вернемся к Высоцкому и Влади.

После репетиции один из друзей французской дивы приглашает ее поужинать с актерами, исполнявшими главные роли в спектакле. Они едут в ресторан ВТО на улице Горького, где, собственно, и происходит очное знакомство Высоцкого и Влади. По ее словам, выглядело это так:

«Краешком глаза я замечаю, что к нам направляется невысокий, плохо одетый молодой человек. Я мельком смотрю на него, и только светло-серые глаза на миг привлекают мое внимание. Он подходит, молча берет мою руку и долго не выпускает, потом целует ее, садится напротив и уже больше не сводит с меня глаз. Его молчание не стесняет меня, мы смотрим друг на друга, как будто всегда были знакомы… Ты не ешь, не пьешь — ты смотришь на меня.

— Наконец-то я встретил вас…».

Прервем мемуаристку и напомним, что на тот момент у Высоцкого была не только жена (Людмила Абрамова) и двое малолетних детей (пятилетний Аркадий и почти трехлетний Никита), но еще вдобавок и 26-летняя любовница — актриса «Таганки» Татьяна Иваненко. Но любителю острых ощущений Высоцкому неймется — в его наполеоновских планах имеется еще и покорение сердца французской кинодивы. Вернемся к мемуарам последней:

«Эти первые произнесенные тобой слова смущают меня, я отвечаю тебе дежурными комплиментами по поводу спектакля, но видно, что ты меня не слушаешь. Ты говоришь, что хотел бы уйти отсюда и петь для меня. Мы решаем провести остаток вечера у Макса Леона, корреспондента «Юманите». Он живет недалеко от центра. В машине мы продолжаем молча смотреть друг на друга… Я вижу твои глаза — сияющие и нежные, коротко остриженный затылок, двухдневную щетину, ввалившиеся от усталости щеки. Ты некрасив, у тебя ничем не примечательная внешность, но взгляд у тебя необыкновенный.

Как только мы приезжаем к Максу, ты берешь гитару. Меня поражает твой голос, твоя сила, твой крик. И еще то, что ты сидишь у моих ног и поешь для меня одной… И тут же, безо всякого перехода, говоришь, что давно любишь меня.

Как и любой актрисе, мне приходилось слышать подобные неуместные признания. Но твоими словами я по-настоящему взволнована. Я соглашаюсь встретиться с тобой на следующий день вечером в баре гостиницы «Москва», в которой живут участники кинофестиваля…».

Короче, по словам Влади, это было красивое и романтическое знакомство. Однако есть еще одно воспоминание об этом событии, изложенное… той же Мариной Влади, но в пересказе друга Высоцкого — Давида Карапетяна. И вот там это знакомство уже не несет в себе столь ярко выраженного романтического флера:

«Сама Марина так рассказывала нам с Мишель (Мишель Кан — французская жена Д. Карапетяна. — Ф. Р.) о своих первых впечатлениях о Высоцком: «Чтобы снова увидеть меня, Володя приехал к моему приятелю Максу Леону — московскому корреспонденту «Юманите». Во-первых, Володя чисто внешне был вовсе не в моем вкусе. Мне нравятся мужчины латинского типа, а Володя — небольшого роста, ничего выдающегося, кроме глаз. Он тут же подсел ко мне, стал уверять, что давно меня любит. Больше всего меня поразило, что за каких-нибудь 10–15 минут любовных излияний он незаметно успел прикончить целую бутылку коньяка. И не опьянеть! Я тогда еще многого не понимала, только удивлялась: думала, может, в России они все так пьют. Когда я попыталась пройти в туалетную комнату, он настиг меня в коридоре, схватил бесцеремонно за руку и стал довольно неуклюже обнимать. Меня это, конечно, шокировало, ведь такой стиль ухаживания у нас не принят… Но когда он стал петь, я забыла обо всем на свете. Видела и слышала только его, чудесным образом моментально преобразившегося из простоватого парня в незаурядного творца…»».

И все же дальнейшие события ясно указывали на то, что Влади не была сильно очарована Высоцким, и его певческий талант забылся, едва она вернулась к себе на родину. Съемки фильма «Сюжет для небольшого рассказа» в 1967 году не состоялись из-за болезни Юткевича, поэтому в следующий раз Влади должна была приехать в СССР лишь на следующий год ранней весной. Достаточное время для того, чтобы забыть о Высоцком. Однако сам он о ней забывать не собирался и с момента их расставания, которое произошло сразу после окончания кинофестиваля — 20 июля, и стал искать повод продолжить знакомство. Правда, вряд ли он сам тогда мог всерьез рассчитывать на то, что на этом поприще его мог ожидать успех. Ведь он прекрасно понимал, кто такой он — нищий и малообеспеченный артист, и кто такая она — французская кинодива. Но Высоцкий служит в Театре на Таганке, который курируется КГБ и является легальным оплотом советской либеральной фронды. Если правильно расставить акценты, то связь актера с Таганки и французской звезды, на которую в Москве смотрят как на перспективного агента влияния, вполне может быть одобрена на самом кремлевском верху. Тем более, что роман Влади с румыном весьма вовремя прекращается. Каким образом?

В начале 1968 года Влади и Аврам вместе снимаются в новом фильме — «Время жить». В нем Марина играла замужнюю женщину, которая крутит роман с неким доктором, роль которого и исполнял Аврам. Но именно во время съемок фильма Влади разрывает отношения с возлюбленным, причем не по своей воле. По словам самой актрисы, все дело было в ее… маме. Дескать, когда она познакомилась с молодым румыном, тот ей категорически не понравился — она нашла его никчемным красавцем-фанфароном, и она посоветовала дочери порвать с ним всяческие отношения. А мнением своей матери Влади дорожила. Так Аврам получил «от ворот поворот». А его место очень скоро суждено было занять Высоцкому, который матери Влади пришелся по душе, хотя она его до этого никогда в глаза не видела. Но зато она читала его письма, которыми он буквально бомбардировал Влади из Москвы. По словам Марины, «она (мама. — Ф. Р.) каждый день читала мне твои письма, потому что я еще не умела тогда бегло читать по-русски…».