С кортиком и стетоскопом - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Разумков cтр.№ 13

Как-то к вечеру ко мне в медпункт ворвался боцман с криком:

— Урушадзе повесился!

Я схватил медсумку и помчался за ним на бак в район шкиперской каптерки. На палубе около открытого люка кладовки толпились матросы, а между ними полулежащий Урушадзе. Он тяжело дышал, держась за шею, на которой, как я сразу заметил, были небольшие ссадины от веревки. Я бросился к нему, нащупал пульс, посмотрел в глаза и с облегчением понял, что он в относительном порядке. Боцман матерился, руки у него дрожали, и вообще Исаича раньше я таким никогда не наблюдал. Оказывается, это он обнаружил Урушадзе и быстро перерезал веревку, поймав его в свои мозолистые руки. Через несколько минут висельник Урушадзе с моей помощью уже мог дойти до медпункта. Там в течение часа я добивался от него объяснения причин его поступка. Не получив никаких вразумительных ответов, понял, что он блефовал. Доложил командиру, выдвигая свою версию и, нарушая все существующие по этому вопросу инструкции, вместо срочной госпитализации, запер его в душевой офицерского состава, предварительно отобрав все, что может помочь членовредительству, и поставил у дверей часового.

— Подумай о своем поступке, Урушадзе, и не дури всем голову, — сказал я и запер дверь снаружи, предварительно сунув ему медицинскую утку. — Мочись!

Так он просидел у меня двое суток. Еду и парашу ему приносили, но он от всего отказывался. В это время вернулся из отпуска замполит капитан 3 ранга Соловьев. Выслушав мой доклад, где я его убеждал, что Урушадзе симулянт и все это подстроил, будучи уверенным, что его спасут, ибо увидел идущего в каптерку боцмана, у которого в кармане всегда был его замечательный боцманский нож. Об этом, конечно, знали все боцманята. Замполит, выслушав меня, разразился такой бранью, которой от него я никогда не ожидал.

— Ты что, — орал он, — хочешь, чтоб нас всех под суд отдали? О себе подумай! Ишь, какой принципиальный нашелся! Да черт с ним, с этим идиотом, если он даже симулирует. В психушку его срочно, чтоб через час его на корабле не было!

Пришлось выполнять приказ. Да я и сам, если честно, уже не знал, что мне с ним делать. Короче говоря, я с облегчением принялся исполнять приказание замполита.

Через два месяца пополневший и посвежевший Урушадзе, не скрывая радости, докладывал, что его увольняют по болезни и что я — бездушный человек, не поверивший ему, больному и несчастному. Узнав итоги урушадзовской эпопеи, командир строго посмотрел на меня.

— Вот, доктор, запомните и зарубите себе на носу, что, если вы убеждены на сто процентов в чем-то, но это противоречит руководящим документам — ваш долг выполнять их, а не ориентироваться на свои соображения. И умерьте свою гордыню. Поняли?

— Так точно!

И я уныло поплелся из его каюты, проклиная свою службу, где ежедневно приходится наступать на свое «я» в угоду руководящим документам и обстоятельствам.

Кстати, лет так через пять, когда я уже служил в госпитале в городе Поти, будучи в Сухуми на набережной меня вдруг кто-то окликнул. Обернувшись, увидел такое знакомое лицо моего «висельника».

— Здравия желаю, товарищ майор! — весело приветствовал он.

— Урушадзе! Это ты? Что ты здесь делаешь?

— Я здесь живу и очень неплохо, — осклабился он. Мы поговорили, вспомнили корабль.

— Слушай, — сказал я, — время прошло, тебе уже ничего не грозит, скажи честно, как все тогда было.

— Да что там рассказывать, надоело все до чертиков, вот я и рискнул. Правда, опасался, а вдруг боцман до каптерки не дойдет. А так, думаю, была не была, и выбил «банку» из-под ног. А что мне прилепили «психа», то мне здесь это не мешает. Мандарины на дворе и у психов растут!

Вот она, моральная сатисфакция! Целый день душа пела — а ведь я был прав!

Вторым запомнившимся персонажем боцкоманды был старший матрос Руснак. Он был нештатным портным. Это был улыбчивый, очень доброжелательный малый. Его часто можно было видеть в маленькой каморке в районе левого шкафута, где находилась его швейная машина, и куча каких-то швейных принадлежностей. Он никогда не отказывал офицерам и матросам в починке одежды и даже ковырялся иногда и с обувью.

Это был 1960 год — хрущевская расправа с авиацией и флотом. Многие экипажи кораблей были обескровлены: офицеры списывались с кораблей и направлялись в ракетные войска. Иногда для выполнения какой-то задачи на корабль собирали специалистов с других кораблей. Дело дошло до того, что выход корабля в боевое ядро — было почти невыполнимой задачей. И вот в такой напряженный момент, вдруг оказалось, что крейсер (кажется, «Куйбышев») не смог выйти в море из-за того, что вышла из строя система размагничивания корабля, а именно обмотка «РУ». В те времена немецкие магнитные мины еще встречались, о чем я напишу позднее. У крейсера обмотка «РУ» злодейски была сожрана корабельными крысами. Это вызвало настоящий скандал на флоте с последующим карающим приказом командующего эскадрой. В нем командиры кораблей обязывались немедленно провести работу по борьбе с крысами.

Дорогой читатель, если вы не служили на флоте, то эта борьба кажется вам довольно простым делом — травить их и дело с концом. Вот тут-то и таится огромное заблуждение. Дело в том, что одна-единственная крыса, сдохшая за переборкой корабельного помещения, может отравить жизнь десяткам людей, ибо пока не превратиться в прах, будет издавать такой смрад, что люди просто не могут находиться в этом помещении. Зловоние не поддается коррекции. Все это знали. А это означало, что приказ о борьбе предусматривает лишь одно — отлавливать и топить. В тот же день на вечерней проверке командир зачитал приказ, где было сказано, что матрос, поймавший тридцать крыс, будет поощрен десятидневным отпуском с выездом на Родину, а учет жертв охоты должен осуществлять… да, да, конечно, доктор. Опять я. Черт бы побрал этих крыс!

События развивались гораздо быстрее, чем я думал. Утром сразу после подъема флага стук в дверь. На пороге появилась румяная и улыбающаяся рожа старшего матроса Руснака.

— Вот!

Он протянул руку и я с отвращением увидел здоровенную дохлую крысу, которую он держал за хвост.

— Как, ты уже поймал?

— Так точно! — и он помахал крысой.

— Ты чего! Немедленно брось ее в иллюминатор! Он это тут же исполнил.

— Зафиксируйте, товарищ капитан!

— Ладно, ладно, уходи.

Я достал тетрадь, куда вписал его фамилию, поставил дату и крестик. Через час, столкнувшись на шкафуте с командиром, доложил:

— Товарищ командир, Ваш приказ выполняется!

— Уже? — удивился он. — Вот это темпы! На следующий день картина повторилась в том же исполнении.

— Ну, Руснак, ты даешь! — только и мог сказать я и прибавил ему крестик в тетради.

— Выполняем приказ командира, товарищ капитан! — бодро доложил он.