Суворов и Кутузов - читать онлайн книгу. Автор: Леонтий Раковский cтр.№ 117

Эта перемена в отношениях австрийцев к русским прежде всего сказалась на Суворове.

Барон Тугут, первый австрийский министр, привыкший к беспрекословному повиновению и раболепству, сразу невзлюбил независимо державшего себя Суворова. Самостоятельность Суворова бесила желчного, мелочного Тугута.

Все высшие места в австрийской армии Тугут раздавал бездарным, но послушным, преданным ему людям. А здесь – пусть всемирно знаменитый, но чужой, русский, «варвар», который к тому же не хочет идти на поводу у барона.

Как держал себя с Суворовым господин, так понемножку стали держать себя и его слуги. Австрийские генералы с первых же дней окружили Суворова недоброжелательством, завистью, интригами. Лишь несколько генералов вроде Шателера, Меласа, Края и старого суворовского друга генерала Карачая держались иначе.

Суворову были отлично знакомы эти лисьи улыбочки, вежливые поклоны в глаза, а за глаза – доносы, наговоры и сплетни. Все это он видели при русском дворе. Всю его жизнь завистники, мелкие, бесталанные людишки ставили ему палки в колеса, злословили и клеветали на него. Это они старались ославить его «чудаком».

Еще ни разу Суворова не вязали так по рукам и ногам, как опутал его гофкригсрат.

В Турине Суворов получил ответ на свой план дальнейших операций, который он послал императору Францу из Милана.

Император Франц считал, что Суворов, перейдя на правый берег По, нарушил его прежние инструкции. В головах австрийцев, которые не знали ничего, кроме линейной тактики и вечных поражений на поле боя, не могли уложиться наступление и победа.

Франц в сотый раз твердил главнокомандующему, что главная задача Суворова – «занять пункты и крепости, которые доставляли бы нам возможность сосредоточивать наши силы и отражать стремления французов из Пьемонта и Нижней Италии». Франц не задавался более важными целями – уничтожением армии противника. Он хотел только небольшого – сохранить то, что завоевал Суворов. И в конце третьего рескрипта подчеркнул категоричность своих предложений Суворову:

Это походило на вежливый выговор, это звучало предупреждением, угрозой, возмущало Суворова.

Сначала позвали, облекли всей властью, а теперь связывают по рукам и ногам. Бездарный, никогда не нюхавший пороху баронишка поучает его, поседевшего в боях. Как-то сразу забыли, что до приезда Суворова австрийская армия терпела одни поражения, а с Суворовым знает только победы.

А ведь если начать считаться, то он может предъявить австрийцам по-настоящему основательные претензии. Тогда, в Вене, Франц определил, что все продовольствие для русского корпуса будут доставлять австрийцы. Такое решение показалось Суворову естественным и удобным. А теперь он увидел, что это была хитрая лазейка: австрийцы хотели ограничить власть Суворова. К тому же австрийцы неаккуратно доставляли провиант. Русские войска по трое суток не видали хлеба. А если и привозили хлеб, то он был из рук вон – сырой, из крупно смолотого, самого различного зерна. Мясо давали большею частью ослятину, вино – разбавленное водой.

В богатой Италии не устроили магазейнов. Войска довольствовались на походе тем, что доставали у населения. Лошади были на подножном корму.

Что же оставалось делать? Жаловаться императору Францу – бесполезно, писать Павлу – преждевременно.

Было горько, нестерпимо, невыносимо. Было противно.

Наклонившись над столом, Суворов перебирал бумаги, когда дверь отворилась и кто-то без стука вошел в кабинет…

Назавтра Суворов назначил выступать из Турина. Сведения о противнике приходили самые разноречивые, но Суворов решил все-таки сосредоточиться у Александрии. И теперь, перед отъездом и, может быть, накануне решительного сражения, он просматривал свои заметки, бумаги, планы.

И в это время кто-то вошел.

Без стука мог войти только Прошка. Но почему сегодня он не сопит, не ворчит и стоит на одном месте?

Суворов круто обернулся.

Перед ним стоял в мундире, со шляпой в руке, сын Аркадий:

– Здравствуйте, папенька!

– Сынок, Аркашенька! – кинулся к нему Александр Васильевич.

Суворов видел сына за всю его четырнадцатилетнюю жизнь пока что не очень много. До десяти лет Аркадий жил с маменькой в Москве. Впервые Александр Васильевич увидел его в Петербурге в 1796 году, когда приехал из Варшавы. Варвара Ивановна отправила сына к отцу, резонно полагая, что отец сможет дать лучшее воспитание и образование сыну, чем она.

Царица Екатерина сделала Аркадия камер-юнкером великого князя Константина Павловича. Затем Аркадий гостил вместе с Наташей у папеньки в Кончанском. Когда Александр Васильевич приезжал по вызову императора Павла в Петербург, он виделся с сыном. Аркадий провожал отца при его отъезде в Италию.

В общей сложности отец и сын были вместе не более полугода.

После того как Наташа вышла замуж, все отеческие заботы Александр Васильевич сосредоточил на сыне. В переписке с Хвостовым Александр Васильевич уделял Аркадию – его жизни, учению, воспитанию – большое внимание. И вот теперь, нежданно-негаданно, Аркадий очутился в Турине. Он стоял перед отцом – высокий, красивый мальчик, загорелый и крепкий.

– Ну что, камер-юнкером к великому князю? – спросил отец. (Великий князь Константин Павлович месяц тому назад приехал в армию к Суворову.)

– Нет, папенька, я сам.

И Аркаша смущенно протянул отцу большой пакет.

Александр Васильевич вскрыл его, отнес бумагу подальше от глаз.

Царский рескрипт:

– Ну, молодец, молодец!

Он еще раз обнял сына и поцеловал его в голову.

– Садись. Что в Вене?

– Андрей Кириллович кланяется…

– У него жил?

– У него.

– Как принял?

– Хорошо, папенька. Андрей Кириллович такой добрый…

– Добры бобры… Добр, да на поводу у Тугута. У этой совы. Что Тугут?

И, не дождавшись ответов сына, с горечью сказал:

– В Вене любят только посредственность. А талант не поклонник для узды. Тугут. Сын лодочника на Дунае. Ежели бы его отец так правил своей лодкой, как сын австрийской политикой, то давно раков бы кормил в Дунае!.. Его настоящая фамилия – не Тугут, а лучше: Тунихтгут! А зря укоротил ее – так более подходяща, помилуй Бог! Беспредельное самолюбие. Самолюбие без предела и без основания…