Футбол оптом и в розницу - читать онлайн книгу. Автор: Марк Рафалов cтр.№ 30

Наши разногласия с Комашенко особенно усугубились после выхода в свет постановления ЦК КПСС и Совета министров СССР, в котором имелась строка, предусматривающая строительство инженерно-лабораторного корпуса ВНИИПТмаша на площади Крестьянской заставы в Москве. Сотрудники института, корпуса которого располагались в пяти удаленных друг от друга достаточно обветшавших помещениях, были на седьмом небе от счастья! Но совсем иные настроения переполняли чрезмерно осторожную душу директора. Будучи человеком неглупым, Август Хрисанфович понимал, что стройка — дело весьма хлопотное. Она требовала незаурядных способностей что-то пробивать, уметь не только ладить, но и сражаться с начальством, уговаривать твердолобых чиновников Госплана, Госстроя и тому подобных учреждений. А именно к такого рода деятельности Комашенко был абсолютно не предрасположен. Поэтому он делал все возможное, чтобы строительство не начиналось. Тем не менее злободневная тема о срываемой стройке не сходила с повесток дня всех совещаний и заседаний парткомов, коллегий, комитета народного контроля.

Наконец лопнуло терпение и у меня. Используя свой настырный характер и права, данные мне уставом партии, я написал два заявления на имя члена Политбюро ЦК КПСС Андрея Павловича Кириленко. Ответ последовал почти незамедлительно. Строка о начале строительства ВНИИПТмаша вновь заняла привычное ей место.

Здесь я обязан отметить, что письма Кириленко действительно писал я, но подписывали их наряду со мной еще 10—12 неравнодушных сотрудников, искренне болевших за общее дело. Разглядывая с яростью списки «подписантов», директор приходил в неописуемый гнев. Каждого грешника незамедлительно вызывали на ковер и пытались заставить отказаться от своей подписи. Некоторые «верные ленинцы», потупя долу очи, смиренно каялись и покорно перемещались в ряды штрейкбрехеров.

Сейчас, спустя много лет после описываемых событий, когда на Люблинской улице в Москве все же выросло новое красивое здание ВНИИПТмаша, я с грустью и сожалением вспоминаю, каким авторитетным центром науки был институт тогда, и думаю, во что он превратился сейчас.

Конечно, во всем, что произошло с советской наукой вообще и с ВНИИПТмашем в частности, виноват далеко не один Комашенко. И тем не менее я не смею не отметить, что, если бы Август Хрисанфович использовал свои несомненные способности для пользы дела, к которому он был приставлен, он мог бы сделать для отрасли подъемно-транспортного машиностроения значительно больше.

Легкомысленно и без заметной пользы для дела расплескал Комашенко свои многообещающие задатки. Так, вполне осознанно он стал активным проводником и проповедником застоя. И вряд ли может служить ему оправданием, что таких руководителей, как наш директор, в Советском Союзе выращивалось великое множество.

Закат эпохи Комашенко, просидевшего в директорском кресле без малого два десятка лет, произошел довольно неожиданно, Наше министерство претерпело ряд существенных изменений: оно стало именоваться Министерством тяжелого и транспортного машиностроения и возглавил его новый, один из самых титулованных министров, дважды Герой Социалистического Труда, член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР, лауреат Государственной и Ленинской премий Сергей Александрович Афанасьев. До перехода в наше ведомство он возглавлял Министерство общего машиностроения, занимавшееся созданием важнейшей оборонной продукции.

Сергей Александрович, несмотря на свою внешнюю грубость и несдержанность, тонко умел разбираться в людях. Он быстро рассмотрел в нашем директоре присущие тогда многим руководителям карьеристские замашки, умение гнуть спину перед начальством, патологическую боязнь потерять свое тепленькое кресло, неумение и нежелание биться за разработку и внедрение новой техники. Едва ли не на каждой встрече с министром Комашенко получал сильнейшие нахлобучки (порой, правда, не совсем заслуженные, а порой и за дело). Всем стало ясно, что закат карьеры Августа Хрисанфовича неизбежен. Так оно и произошло: в 1985 году он был освобожден от должности директора.

Спустя несколько лет, когда наша страна отмечала 50-ю годовщину Победы в Великой Отечественной войне, мы неожиданно повстречались с Сергеем Александровичем Афанасьевым за праздничным столом во Дворце культуры Московского авиационного института. Здороваясь, даже обнялись и дружески похлопали друг друга по плечу. Вспоминая ВНИИПТмаш, Афанасьев, улыбаясь, тихо сказал мне: «А твой директор дюже труслив был».

Ученый секретарь

Не смею избежать соблазна и хотя бы коротко не упомянуть о своей работе в качестве ученого секретаря правительственной комиссии, которой руководил член-корреспондент АН СССР видный ученый Александр Онисимович Спиваковский.

Комиссия, в состав которой входили крупнейшие руководители отрасли подъемно-транспортного машиностроения: директора заводов, институтов, конструкторских бюро, доктора технических наук, руководящие работники ряда машиностроительных министерств, — призвана была готовить предложения и рекомендации Совету министров СССР для резкого поднятия темпов развития средств механизации подъемно-транспортных работ.

Наша работа постоянно контролировалась аппаратом Госкомитета Совмина по науке и технике, который возглавлял тогда академик Владимир Алексеевич Кириллин, Совмещавший свой высокий пост с должностью заместителя председателя Совета министров СССР.

Дважды в ходе работы комиссии мне вместе с А. Спиваковским доводилось бывать на приеме у Кириллина и информировать его о возникавших у нас проблемах. Впоследствии я неоднократно с восхищением вспоминал о цепкости его ума, быстроте мышления и умении принимать оптимальные решения.

Работа комиссии завершилась принятием соответствующего постановления ЦК КПСС и Совета министров СССР. В нем было много очень нужных для развития нашей отрасли решений, заметно продвигавших дело. Но многое, увы, оставалось лишь на бумаге.

Секс в КПСС

Я уже упоминал о моих участившихся в 60-е годы зарубежных вояжах. По строго заведенным тогда правилам все выезжавшие за кордон люди обязаны были пройти чистилище в выездных комиссиях районных комитетов КПСС.

Году в 1968-м я был направлен Спорткомитетом в Вену. Для оформления выездных документов мы с зам. секретаря парторганизации нашего института Г.М. Николаевским отправились в Свердловский РК КПСС, располагавшийся на улице Чехова.

Во всех выездных комиссиях поддерживался тогда определенный порядок слушания дел. Кто-либо из членов комиссии брал выездные дела для тщательного изучения и, спустя несколько дней, докладывал свое мнение о выезжающем. Так было и на этот раз. Какой-то бойкий старичок, водрузив на нос старинное пенсне в золотой оправе, начал свой рассказ о достоинствах Рафалова. Все, казалось бы, шло гладко. Но в конце своего повествования старичок сделал паузу и печально, почти шепотом произнес: «Но я обязан отметить, что Рафалов до сих пор... не женат!» Все престарелые члены комиссии мгновенно встрепенулись и стали разглядывать меня с любопытством. А некоторые, возможно, и с завистью. «Не женат? До сих пор! А как же он обходится?» — этот вопрос, обращенный к Николаевскому, выпалил другой старичок. Весельчак и острослов Георгий Матвеевич никогда за словом в карман не лез. Он встал и быстро отпарировал: «В партком ВНИИПТмаша сведений о каких-либо сексуальных отклонениях Рафалова не поступало. Это дает нам основание полагать, что он ведет вполне положительный образ жизни!»